Схрон — новости поэзии

Forwarded from Пишущего толкни

Записал прекрасную беседу Полины Барсковой и Ани Наринской для Republic-Weekly, и вот самый по-моему фантастический момент, о котором рассказывает Полина:

Б.: Но то, что происходит вне России, — это тоже очень интересно и тоже, между прочим, двойственно. Например, в последнее время мы наблюдаем в эмиграции бум независимых издательств и литературных неподцензурных медиа. Может быть, это не бум, а бумчик, но все-таки. И когда ты смотришь на опыт прошлых волн эмиграции, то некоторые вещи меня, например, совершенно завораживают. Например, бум издательской деятельности в лагерях для перемещенных лиц. В 1945 году эти бегущие невозвращенцы, наши соотечественники, оказываются в Германии, которую бомбят. И я хочу сказать, что то, о чем писал Зебальд (имеется в виду книга «Естественная история разрушений» В. Г. Зебальда о бомбардировках немецких городов союзниками. — Прим. ред.), было написано по-русски, просто все это не прочитано, не случайно вторую волну называют «немой волной».

Вообще, можно себе представить пикантность этого положения: Зебальд хотя бы описывает опыт немцев, а тут речь об опыте русских, которые в Германии оказались по совсем уже интересной причине: они ушли туда за немцами с оккупированных территорий. И вот те из них, кто пережил бомбежки, оказываются в учрежденных американцами и англичанами лагерях, и что же они начинают делать? Они начинают неистово производить прямо в лагерях печатную литературу! И что меня особенно тронуло — это стало возможным в том числе потому, что в Берлине сохранились типографские буквицы 1920-х годов. Те самые, которыми печаталась «Машенька» Набокова и вся эмигрантская литература первой волны. Вот такие пересечения и связи и исторические рифмы завораживают меня.

Н.: А что, это были такие человеколюбивые лагеря?

Б.: По сравнению с советскими лагерями, нам известными, да. Но в эти английские и американские лагеря периодически заходили Советы, выгребая оттуда людей и эшелонами возвращая в ГУЛАГ. И это стало ужасом и проклятием этого поколения. Но меня поразили эти пригодившиеся буквицы, которыми в 1945-м они набирали стихи Ивана Елагина или любимейшего поэта «немой волны» Николая Гумилева. Такая вот удивительная, символическая связь между этими волнами.

www.group-telegram.com/no/skhronpoetry.com/7308

399 viewsDec 16 at 06:37

Записал прекрасную беседу Полины Барсковой и Ани Наринской для Republic-Weekly, и вот самый по-моему фантастический момент, о котором рассказывает Полина:

Б.: Но то, что происходит вне России, — это тоже очень интересно и тоже, между прочим, двойственно. Например, в последнее время мы наблюдаем в эмиграции бум независимых издательств и литературных неподцензурных медиа. Может быть, это не бум, а бумчик, но все-таки. И когда ты смотришь на опыт прошлых волн эмиграции, то некоторые вещи меня, например, совершенно завораживают. Например, бум издательской деятельности в лагерях для перемещенных лиц. В 1945 году эти бегущие невозвращенцы, наши соотечественники, оказываются в Германии, которую бомбят. И я хочу сказать, что то, о чем писал Зебальд (имеется в виду книга «Естественная история разрушений» В. Г. Зебальда о бомбардировках немецких городов союзниками. — Прим. ред.), было написано по-русски, просто все это не прочитано, не случайно вторую волну называют «немой волной».

Вообще, можно себе представить пикантность этого положения: Зебальд хотя бы описывает опыт немцев, а тут речь об опыте русских, которые в Германии оказались по совсем уже интересной причине: они ушли туда за немцами с оккупированных территорий. И вот те из них, кто пережил бомбежки, оказываются в учрежденных американцами и англичанами лагерях, и что же они начинают делать? Они начинают неистово производить прямо в лагерях печатную литературу! И что меня особенно тронуло — это стало возможным в том числе потому, что в Берлине сохранились типографские буквицы 1920-х годов. Те самые, которыми печаталась «Машенька» Набокова и вся эмигрантская литература первой волны. Вот такие пересечения и связи и исторические рифмы завораживают меня.

Н.: А что, это были такие человеколюбивые лагеря?

Б.: По сравнению с советскими лагерями, нам известными, да. Но в эти английские и американские лагеря периодически заходили Советы, выгребая оттуда людей и эшелонами возвращая в ГУЛАГ. И это стало ужасом и проклятием этого поколения. Но меня поразили эти пригодившиеся буквицы, которыми в 1945-м они набирали стихи Ивана Елагина или любимейшего поэта «немой волны» Николая Гумилева. Такая вот удивительная, символическая связь между этими волнами.

BY Схрон — новости поэзии