Сóрок сорóк

В тему “literally 1914”. Вопреки живописной картине, созданной советским агитпропом, старыми фильмами, героической постреволюционной литературой и бурной риторикой самого Ильича, интернационалистские взгляды во время Первой Мировой Войны носили преимущественно маргинальный характер и, - особенно в первые годы борьбы с проклятым немецким милитаризмом, - почти не пользовались популярностью.

Ладно Ленин, он выставил достаточно эпатажные лозунги о “превращении империалистической войны в войну гражданскую”; за пределами большевистской партии Ленина слушали немногие, сама партия была невелика и к тому же к 16-17 гг. она влачила жалкое существование.

Но и у эсеров, некогда крупнейшей революционной партии Российской Империи, дела шли не очень. Опять же, вопреки созданному советским агитпропом мифу, эсеры не заняли однозначную оборонческую позицию после начала ПМВ. Сидевшее в эмиграции руководство почти сразу же раскололось на оборонцев и интернационалистов, причем интернационалистское крыло, определившее начавшуюся войну как агрессивную и антинародную, возглавили два крупнейших деятеля - Натансон и Чернов. До ленинского открыто пораженческого радикализма они деликатно не доходили, но вполне в духе Циммервальда (куда Натансон и Чернов тоже явились и общий манифест подписали) вещали о некоей “третьей силе внутренней революции”, которая должна выйти победителем из безумного столкновения двух империалистических блоков через “превращение военного кризиса в кризис революционный”.

Быстро приступив к фракционной пропаганде, эта группа интернационалистов парализовала работу заграничного ЦК партии, склонявшегося к “священной обороне”. Однако никакого заметного отклика позиция левого крыла эсеров в самой России не вызвала: лишь десяток партийных организаций приняли лозунг “Долой войну!”, что, в общем-то, было аналогично ситуации, сложившейся среди российских социал-демократов, вставших преимущественно на позиции оборончества (помимо большевиков войну прокляла и крохотная интернационалистская фракция меньшевиков, заметно уступавшая по влиянию “правым” и “революционным оборонцам”). Собственно, у эсеров и практический результат был такой же, как у эсде: к 1916 году ПСР фактически прекратила своё существование как партия, разбившись на различные секции и группы. Одни из которых (большинство) взялись за волонтерство, поддержку фронта и распространение патриотических призывов, а другие (подавляющее меньшинство) мутили своими прокламациями умы рабочих и крестьян, чаще всего - в едином блоке с большевиками и меньшевиками-интернационалистами.

Т.е. до самого Февраля 1917 интернационалистская позиция эсеров/меньшевиков/большевиков пребывала в маргинальном поле, уступая мощной волне патриотических настроений, которые по мере нарастания проблем стихийно приобретали “революционно-оборонческий” характер (т.е. требовали слома системы, которая не способна эффективно вести справедливую патриотическую войну). 

Собственно, даже после Февраля, открывшего двери тюрем и многочисленные возможности для агитации, интернационалистская позиция не приобрела множества последователей. Я уж как-то давно касался прекрасной книжки Константина Тарасова “Солдатский большевизм”; автор прямо указывает на почти повальное идейное господство “революционных оборонцев” в солдатской массе Петроградского гарнизона, которых большевики пытались охмурять антивоенными лозунгами. Вплоть до начала лета 1917 среди солдат преимущественно царила тяжелая атмосфера (из-за чего большевики даже не решались вести открытую саботажную агитацию против новых милитаристских планов властей) и лишь после неудачной попытки “временных” в июне исполнить свои военные обязательства перед союзниками, в обществе наступил фатальный перелом. И требования немедленного мира без аннексий и контрибуций, дополнявшиеся горячим желанием осуществления решительных реформ, начали приобретать все больше и больше сторонников.

Telegram

Сóрок сорóк

Наткнулся на такой смешной пост (https://vk.com/wall555532350_10195 ), в котором автор, наезжая на какое-то высказывание Реми Майснера, назидательно советует ему ознакомиться с книжкой Константина Тарасова, в которой описаны "титанические действия большевиков…

www.group-telegram.com/no/sorok40sorok.com/441

3.6K viewsJan 9 at 19:42

В тему “literally 1914”. Вопреки живописной картине, созданной советским агитпропом, старыми фильмами, героической постреволюционной литературой и бурной риторикой самого Ильича, интернационалистские взгляды во время Первой Мировой Войны носили преимущественно маргинальный характер и, - особенно в первые годы борьбы с проклятым немецким милитаризмом, - почти не пользовались популярностью.

Ладно Ленин, он выставил достаточно эпатажные лозунги о “превращении империалистической войны в войну гражданскую”; за пределами большевистской партии Ленина слушали немногие, сама партия была невелика и к тому же к 16-17 гг. она влачила жалкое существование.

Но и у эсеров, некогда крупнейшей революционной партии Российской Империи, дела шли не очень. Опять же, вопреки созданному советским агитпропом мифу, эсеры не заняли однозначную оборонческую позицию после начала ПМВ. Сидевшее в эмиграции руководство почти сразу же раскололось на оборонцев и интернационалистов, причем интернационалистское крыло, определившее начавшуюся войну как агрессивную и антинародную, возглавили два крупнейших деятеля - Натансон и Чернов. До ленинского открыто пораженческого радикализма они деликатно не доходили, но вполне в духе Циммервальда (куда Натансон и Чернов тоже явились и общий манифест подписали) вещали о некоей “третьей силе внутренней революции”, которая должна выйти победителем из безумного столкновения двух империалистических блоков через “превращение военного кризиса в кризис революционный”.

Быстро приступив к фракционной пропаганде, эта группа интернационалистов парализовала работу заграничного ЦК партии, склонявшегося к “священной обороне”. Однако никакого заметного отклика позиция левого крыла эсеров в самой России не вызвала: лишь десяток партийных организаций приняли лозунг “Долой войну!”, что, в общем-то, было аналогично ситуации, сложившейся среди российских социал-демократов, вставших преимущественно на позиции оборончества (помимо большевиков войну прокляла и крохотная интернационалистская фракция меньшевиков, заметно уступавшая по влиянию “правым” и “революционным оборонцам”). Собственно, у эсеров и практический результат был такой же, как у эсде: к 1916 году ПСР фактически прекратила своё существование как партия, разбившись на различные секции и группы. Одни из которых (большинство) взялись за волонтерство, поддержку фронта и распространение патриотических призывов, а другие (подавляющее меньшинство) мутили своими прокламациями умы рабочих и крестьян, чаще всего - в едином блоке с большевиками и меньшевиками-интернационалистами.

Т.е. до самого Февраля 1917 интернационалистская позиция эсеров/меньшевиков/большевиков пребывала в маргинальном поле, уступая мощной волне патриотических настроений, которые по мере нарастания проблем стихийно приобретали “революционно-оборонческий” характер (т.е. требовали слома системы, которая не способна эффективно вести справедливую патриотическую войну). 

Собственно, даже после Февраля, открывшего двери тюрем и многочисленные возможности для агитации, интернационалистская позиция не приобрела множества последователей. Я уж как-то давно касался прекрасной книжки Константина Тарасова “Солдатский большевизм”; автор прямо указывает на почти повальное идейное господство “революционных оборонцев” в солдатской массе Петроградского гарнизона, которых большевики пытались охмурять антивоенными лозунгами. Вплоть до начала лета 1917 среди солдат преимущественно царила тяжелая атмосфера (из-за чего большевики даже не решались вести открытую саботажную агитацию против новых милитаристских планов властей) и лишь после неудачной попытки “временных” в июне исполнить свои военные обязательства перед союзниками, в обществе наступил фатальный перелом. И требования немедленного мира без аннексий и контрибуций, дополнявшиеся горячим желанием осуществления решительных реформ, начали приобретать все больше и больше сторонников.

BY Сóрок сорóк