Сóрок сорóк

либеральней, не требуя взамен помощи обязательной преданности или даже идейного согласия с теорией Каддафи. Поэтому список организаций, которым Ливия через свои диппредставительства оказывала различную поддержку, весьма широк: начиная от в целом левых “Умконто ве Сизве” (вооруженного крыла Африканского Национального Конгресса), никарагуанского Сандинистского Фронта Национального Освобождения, сахарского ПОЛИСАРИО и Ирландской Республиканской Армии, заканчивая вообще никакого отношения к левым не имеющим индонезийским Свободным Ачехом, либерийским Национально-патриотическим Фронтом или филиппинским Фронтом освобождения Моро. Доходило даже до публичных деклараций о том, что любой гражданин любого государства может при желании через любое ливийское “народное бюро” получить возможность принять личное участие в борьбе с “сионизмом” в составе структур ООП, с которыми ливийская дипломатия так же контактировала очень тесно (поддержка “палестинского дела” тогда была одним из главных коньков Джамахирии).

Надо ли говорить, что либерализм ливийцев, не желавших никому навязывать свою “универсальную теорию прямого народовластия”, почти никакого результата (с точки зрения распространения этой теории) не дал: лишь несколько левых революционно-демократических организаций Латинской Америки (эквадорский Alfaro vive carajo, колумбийское Movimiento 19 de Abril и, частично, перуанское Movimiento Revolucionario Tupac Amaru) отдали дань уважения ливийской поддержке, сформулировав сумбурные программы “народной демократии”, несколько напоминавшие “джамахирийский” эталон.

Единственным реальным результатом такой интересной практики “международной солидарности с угнетенными” для Ливии стали тяжелые санкции, нарастающая изоляция и укрепившийся надолго имидж “спонсоров международного терроризма”.

Однако, ничто не бывает вечным и Ливия, столкнувшись с очевидным крушением своего передового проекта, масштабными экономическими невзгодами, а так же перессорившись почти со всеми своими соседями, к концу 80-х начала перестраиваться на рельсы скучной “реальной политики”. Критика Каддафи в марте 1988 года неэффективной системы революционных комитетов, на которые была свалена вина за все экономические проблемы страны, стала триггером и для трансформации дикой ливийской дипломатической службы. Работа которой была постепенно очищена от влияния радикальных элементов и, - с учреждением в Триполи Дипломатической Академии, - поставлена на более профессиональные основы, сходные с принятыми во всем остальном мире нормами.

Короче, как и многие другие радикалы 20 века, мечтавшие прогнуть под себя изменчивый мир, ливийцы после короткого “штурма небес”, в конечном итоге сами прогнулись под него, вынужденно приняв правила и нормы, по которым этот мир существует.

www.group-telegram.com/no/sorok40sorok.com/693

2.1K viewsSep 1 at 09:22

либеральней, не требуя взамен помощи обязательной преданности или даже идейного согласия с теорией Каддафи. Поэтому список организаций, которым Ливия через свои диппредставительства оказывала различную поддержку, весьма широк: начиная от в целом левых “Умконто ве Сизве” (вооруженного крыла Африканского Национального Конгресса), никарагуанского Сандинистского Фронта Национального Освобождения, сахарского ПОЛИСАРИО и Ирландской Республиканской Армии, заканчивая вообще никакого отношения к левым не имеющим индонезийским Свободным Ачехом, либерийским Национально-патриотическим Фронтом или филиппинским Фронтом освобождения Моро. Доходило даже до публичных деклараций о том, что любой гражданин любого государства может при желании через любое ливийское “народное бюро” получить возможность принять личное участие в борьбе с “сионизмом” в составе структур ООП, с которыми ливийская дипломатия так же контактировала очень тесно (поддержка “палестинского дела” тогда была одним из главных коньков Джамахирии).

Надо ли говорить, что либерализм ливийцев, не желавших никому навязывать свою “универсальную теорию прямого народовластия”, почти никакого результата (с точки зрения распространения этой теории) не дал: лишь несколько левых революционно-демократических организаций Латинской Америки (эквадорский Alfaro vive carajo, колумбийское Movimiento 19 de Abril и, частично, перуанское Movimiento Revolucionario Tupac Amaru) отдали дань уважения ливийской поддержке, сформулировав сумбурные программы “народной демократии”, несколько напоминавшие “джамахирийский” эталон.

Единственным реальным результатом такой интересной практики “международной солидарности с угнетенными” для Ливии стали тяжелые санкции, нарастающая изоляция и укрепившийся надолго имидж “спонсоров международного терроризма”.

Однако, ничто не бывает вечным и Ливия, столкнувшись с очевидным крушением своего передового проекта, масштабными экономическими невзгодами, а так же перессорившись почти со всеми своими соседями, к концу 80-х начала перестраиваться на рельсы скучной “реальной политики”. Критика Каддафи в марте 1988 года неэффективной системы революционных комитетов, на которые была свалена вина за все экономические проблемы страны, стала триггером и для трансформации дикой ливийской дипломатической службы. Работа которой была постепенно очищена от влияния радикальных элементов и, - с учреждением в Триполи Дипломатической Академии, - поставлена на более профессиональные основы, сходные с принятыми во всем остальном мире нормами.

Короче, как и многие другие радикалы 20 века, мечтавшие прогнуть под себя изменчивый мир, ливийцы после короткого “штурма небес”, в конечном итоге сами прогнулись под него, вынужденно приняв правила и нормы, по которым этот мир существует.

BY Сóрок сорóк