Как нам сообщили дети Петровича, полиция уже заводит дело и будут разбираться с компанией, водителем, и партнером который продает билеты. Потому что я как понимаю его там нашла и помогла именно полиция.
водитель несет ответственность за пассажира до конца маршрута и уехать забыв пассажира - сюр полный
А я всеми этими инстанциями был послан нахуй. Одни говорят «не наша ответственность», другие говорят «водитель его не должен ждать», до третьих вообще не дозвонился
upd: он такой не один, там забыли/потеряли около ТРЁХ пассажиров
водитель несет ответственность за пассажира до конца маршрута и уехать забыв пассажира - сюр полный
А я всеми этими инстанциями был послан нахуй. Одни говорят «не наша ответственность», другие говорят «водитель его не должен ждать», до третьих вообще не дозвонился
upd: он такой не один, там забыли/потеряли около ТРЁХ пассажиров
Спасибо вам за помощь и советы
Евгений Петрович уже дома 🙏🏻
Ситуация была такая: на остановке в Туле вышел в уборную, возвращается, а автобуса нет. И на попутках добрался до Воронежа, где ему помогли сотрудники полиции
Будем разбираться вместе с транспортной полицией почему водитель такой безответственный
Евгений Петрович уже дома 🙏🏻
Ситуация была такая: на остановке в Туле вышел в уборную, возвращается, а автобуса нет. И на попутках добрался до Воронежа, где ему помогли сотрудники полиции
Будем разбираться вместе с транспортной полицией почему водитель такой безответственный
Сегодня 9 дней
Я не особенно религиозен и плохо разбираюсь в традициях…
Но мама верила. Поэтому давайте просто вместе почтим её память. По-своему. По-доброму. В тишине, с теплотой, с благодарностью.
Я постарался ответить почти на все ваши сообщения — за последние дни их было очень много. Остались только самые тяжёлые, где вы делитесь своими личными историями. На них мне нужно чуть больше времени и сил… Но я обязательно прочту и отвечу.
Урна с прахом, по идее, будет готова уже завтра.
Что касается похорон: к сожалению, не получится сделать прощание открытым для всех. Ожидается очень много людей из Краснодара, Ейска и станицы Должанской, и я до конца не понимаю, как всё это организовать — как всех разместить, перевезти, где проводить поминки. Пока даже нет точной цифры по затратам, и, честно, я очень боюсь, что не хватит средств.
Делать отдельный сбор на похороны — тяжело морально. Как будто это… уже за гранью.
Если кто-то из вас хотел бы попрощаться лично — возможно, на 40 дней это будет проще и спокойнее. Я обязательно заранее напишу дату.
И да, я вижу ваши вопросы про лежанки.
Пожалуйста, не переживайте: большая часть уже готова. Просто я никому не успел показать, как оформлять накладные и упаковку — не думал, что мы так задержимся и что всё закончится так…
Поэтому отправкой я займусь после похорон.
Спасибо вам за понимание, за поддержку, за доброту.
Со всеми остальными новостями выйду чуть позже, когда чуть отпустит. Сейчас просто не хватает сил.
Я не особенно религиозен и плохо разбираюсь в традициях…
Но мама верила. Поэтому давайте просто вместе почтим её память. По-своему. По-доброму. В тишине, с теплотой, с благодарностью.
Я постарался ответить почти на все ваши сообщения — за последние дни их было очень много. Остались только самые тяжёлые, где вы делитесь своими личными историями. На них мне нужно чуть больше времени и сил… Но я обязательно прочту и отвечу.
Урна с прахом, по идее, будет готова уже завтра.
Что касается похорон: к сожалению, не получится сделать прощание открытым для всех. Ожидается очень много людей из Краснодара, Ейска и станицы Должанской, и я до конца не понимаю, как всё это организовать — как всех разместить, перевезти, где проводить поминки. Пока даже нет точной цифры по затратам, и, честно, я очень боюсь, что не хватит средств.
Делать отдельный сбор на похороны — тяжело морально. Как будто это… уже за гранью.
Если кто-то из вас хотел бы попрощаться лично — возможно, на 40 дней это будет проще и спокойнее. Я обязательно заранее напишу дату.
И да, я вижу ваши вопросы про лежанки.
Пожалуйста, не переживайте: большая часть уже готова. Просто я никому не успел показать, как оформлять накладные и упаковку — не думал, что мы так задержимся и что всё закончится так…
Поэтому отправкой я займусь после похорон.
Спасибо вам за понимание, за поддержку, за доброту.
Со всеми остальными новостями выйду чуть позже, когда чуть отпустит. Сейчас просто не хватает сил.
Прошли похороны
Две недели ада подошли к концу. Сначала страх, потом боль, потом тишина. Мы проводили маму.
Эти дни были как один нескончаемый вечер — будто всё вокруг замерло: люди, города, время.
Нужно было всё успеть. Решить. Организовать. Попрощаться.
Путь из Москвы домой, с урной мамы на переднем сиденье, мы тоже не забыли.
На одной из трасс нас остановили полицейские — с вопросами, с проверкой. И только когда мы сказали: — «Мы везём домой прах мамы…» они замолчали. Ни одного вопроса больше.
Это был почти сюр — как будто жизнь подкинула ещё один эпизод, чтобы проверить, на сколько нас хватит.
Но всё. Мы дома. Мы похоронили маму. И теперь начинаем медленно выдыхать. Переживать. Проживать. Заново собирать себя из этих осколков.
Спасибо всем, кто был рядом. Спасибо за поддержку, за помощь, за тепло. Мы всё чувствовали. Теперь всё будет по-другому. Но мы постараемся — жить, как она бы хотела. С теплом, любовью и добром.
Две недели ада подошли к концу. Сначала страх, потом боль, потом тишина. Мы проводили маму.
Эти дни были как один нескончаемый вечер — будто всё вокруг замерло: люди, города, время.
Нужно было всё успеть. Решить. Организовать. Попрощаться.
Путь из Москвы домой, с урной мамы на переднем сиденье, мы тоже не забыли.
На одной из трасс нас остановили полицейские — с вопросами, с проверкой. И только когда мы сказали: — «Мы везём домой прах мамы…» они замолчали. Ни одного вопроса больше.
Это был почти сюр — как будто жизнь подкинула ещё один эпизод, чтобы проверить, на сколько нас хватит.
Но всё. Мы дома. Мы похоронили маму. И теперь начинаем медленно выдыхать. Переживать. Проживать. Заново собирать себя из этих осколков.
Спасибо всем, кто был рядом. Спасибо за поддержку, за помощь, за тепло. Мы всё чувствовали. Теперь всё будет по-другому. Но мы постараемся — жить, как она бы хотела. С теплом, любовью и добром.
Я долго собирался с силами, чтобы написать это. Не потому что не хотел — просто... не мог. У меня не было слов. Все вокруг распалось.
Мир стал каким-то другим. Слишком тихим, слишком чужим. Без неё.
Мама боролась три года с раком, хотя врачи нам давали «максимум три месяца». Она всегда шла дальше, всегда держалась. Ради нас. Ради меня. Ради своей маленькой, но любимой жизни, в которой было много боли, но и столько же — света. Она всегда была солнцем. И даже в последние недели - измождённая, тихая, с потухшими глазами - она всё равно умудрялась улыбаться.
Мы с ней прошли через ад. Мы хоронили семью одного за другим — её сына, её дочь, её родителей, моего отца. И всё это время она не падала духом. Работала, жила, верила, держалась. Иногда я даже злился — за то, что не бережёт себя. А она просто не умела по-другому.
Для меня она была всем. Она — мой дом. Моя крепость. И потерять её для меня больнее всего.
Я много лет тяжело болел сам. Помню, как она плакала в коридорах больниц, когда врачи подозревали у меня опухоль мозга. Я утешал её говоря: «Мам, если что - вырежут и всё, не плачь». Она тогда сказала: «Главное, чтобы ты жил.». Это — всё, что её волновало. Чтобы я жил.
В последние месяцы я пытался делать невозможное. Возил ее в
Москву, искал врачей, боролся за каждый шанс. Она перенесла две тяжелые операции, едва не потеряла почки, и вот — инсульт. Потеря памяти, отдышка, ей было тяжело ходить.
А потом - Зиповская больница. Те, кто украли у нас две недели.
Тринадцать часов госпитализации, бесконечные «подождите», МРТ на следующей неделе, врачи, которые не видели метастазов, а через 4 дня — «больше двадцати очагов». Я не медик. Но либо там кто-то некомпетентен, либо просто равнодушен. И я не смогу это простить. Я чувствовал: нельзя тянуть. Надо ехать в Москву. Но врачи в Краснода уговаривали остаться. Говорили, что всё под контролем. Я послушал. Ненавижу себя за это.
У нас украли время.
Она умерла на следующий день после того, как я увёз её в московскую больницу. В дороге ей было плохо. Мы надеялись, что доедем и там её подхватят. Она держалась. Словно понимала, что иначе я не выдержу.
А потом... все.
Через сутки мне позвонили и сказали, что её не стало. И в тот момент во мне всё оборвалось. Я упал на колени. Орал. Плакал. Мир рухнул. Мы не успели. Я не успел.
Не хочу, чтобы кто-либо проходил через такое.
Мама была невероятной. Её любили не только родные. Её любили вы.
Вы писали ей письма, сообщения. Вы верили в неё. И она верила в вас. Это вы держали нас на плаву. Это вы помогли ей чувствовать, что её история - не просто страница в чьей-то ленте, а что-то важное.
Я не понимаю, как она выдержала всё это. Как не сломалась. Как продолжала верить в добро, в людей. Как любила.
У неё был свет внутри. Такой, что его чувствовали даже те, кто никогда с ней не встречался. Это вы — писали мне слова поддержки, восхищались ею, плакали вместе со мной, даже не зная её лично.
Спасибо вам. За каждое сообщение. Я прочитал их все. Плакал, обещал, что не предам её память.
Радует, что последние годы жизни у неё был любимый мужчина — Петрович. Было дело жизни — лежанки. Была Жанна, которая стала для неё дочерью. Были неравнодушные подписчики и друзья, которые держали нас на плаву. Была надежда. Даже в самые тяжёлые дни.
Да, я не умею проживать горе — бегу от него в работу, в помощь другим. Да, мне тяжело без её сообщений «Доброе утро» и «Доброй ночи».
Но я буду продолжать. Мы с мамой давно обсуждали, что будет с
«Беляшом», когда её не станет. Она боялась, что вы не примете чужие руки, даже если их учила она. Но вы приняли. И теперь у меня есть план. Я начну с обращения в фонд, возможно — открою свой, в её честь. Потому что память - это не только цветы на могиле. Это действия.
Это займёт время. Это потребует сил. Но я не один.
Со мной — вы.
Со мной — её свет.
Со мной — моя Жанна (без тебя я бы не справился. Ты меня собрала по кусочкам. Спасибо. Я тебя люблю.)
И если кто-то спросит меня - откуда силы? Силы — от мамы. Силы — потому что теперь у меня есть цель.
Мир стал каким-то другим. Слишком тихим, слишком чужим. Без неё.
Мама боролась три года с раком, хотя врачи нам давали «максимум три месяца». Она всегда шла дальше, всегда держалась. Ради нас. Ради меня. Ради своей маленькой, но любимой жизни, в которой было много боли, но и столько же — света. Она всегда была солнцем. И даже в последние недели - измождённая, тихая, с потухшими глазами - она всё равно умудрялась улыбаться.
Мы с ней прошли через ад. Мы хоронили семью одного за другим — её сына, её дочь, её родителей, моего отца. И всё это время она не падала духом. Работала, жила, верила, держалась. Иногда я даже злился — за то, что не бережёт себя. А она просто не умела по-другому.
Для меня она была всем. Она — мой дом. Моя крепость. И потерять её для меня больнее всего.
Я много лет тяжело болел сам. Помню, как она плакала в коридорах больниц, когда врачи подозревали у меня опухоль мозга. Я утешал её говоря: «Мам, если что - вырежут и всё, не плачь». Она тогда сказала: «Главное, чтобы ты жил.». Это — всё, что её волновало. Чтобы я жил.
В последние месяцы я пытался делать невозможное. Возил ее в
Москву, искал врачей, боролся за каждый шанс. Она перенесла две тяжелые операции, едва не потеряла почки, и вот — инсульт. Потеря памяти, отдышка, ей было тяжело ходить.
А потом - Зиповская больница. Те, кто украли у нас две недели.
Тринадцать часов госпитализации, бесконечные «подождите», МРТ на следующей неделе, врачи, которые не видели метастазов, а через 4 дня — «больше двадцати очагов». Я не медик. Но либо там кто-то некомпетентен, либо просто равнодушен. И я не смогу это простить. Я чувствовал: нельзя тянуть. Надо ехать в Москву. Но врачи в Краснода уговаривали остаться. Говорили, что всё под контролем. Я послушал. Ненавижу себя за это.
У нас украли время.
Она умерла на следующий день после того, как я увёз её в московскую больницу. В дороге ей было плохо. Мы надеялись, что доедем и там её подхватят. Она держалась. Словно понимала, что иначе я не выдержу.
А потом... все.
Через сутки мне позвонили и сказали, что её не стало. И в тот момент во мне всё оборвалось. Я упал на колени. Орал. Плакал. Мир рухнул. Мы не успели. Я не успел.
Не хочу, чтобы кто-либо проходил через такое.
Мама была невероятной. Её любили не только родные. Её любили вы.
Вы писали ей письма, сообщения. Вы верили в неё. И она верила в вас. Это вы держали нас на плаву. Это вы помогли ей чувствовать, что её история - не просто страница в чьей-то ленте, а что-то важное.
Я не понимаю, как она выдержала всё это. Как не сломалась. Как продолжала верить в добро, в людей. Как любила.
У неё был свет внутри. Такой, что его чувствовали даже те, кто никогда с ней не встречался. Это вы — писали мне слова поддержки, восхищались ею, плакали вместе со мной, даже не зная её лично.
Спасибо вам. За каждое сообщение. Я прочитал их все. Плакал, обещал, что не предам её память.
Радует, что последние годы жизни у неё был любимый мужчина — Петрович. Было дело жизни — лежанки. Была Жанна, которая стала для неё дочерью. Были неравнодушные подписчики и друзья, которые держали нас на плаву. Была надежда. Даже в самые тяжёлые дни.
Да, я не умею проживать горе — бегу от него в работу, в помощь другим. Да, мне тяжело без её сообщений «Доброе утро» и «Доброй ночи».
Но я буду продолжать. Мы с мамой давно обсуждали, что будет с
«Беляшом», когда её не станет. Она боялась, что вы не примете чужие руки, даже если их учила она. Но вы приняли. И теперь у меня есть план. Я начну с обращения в фонд, возможно — открою свой, в её честь. Потому что память - это не только цветы на могиле. Это действия.
Это займёт время. Это потребует сил. Но я не один.
Со мной — вы.
Со мной — её свет.
Со мной — моя Жанна (без тебя я бы не справился. Ты меня собрала по кусочкам. Спасибо. Я тебя люблю.)
И если кто-то спросит меня - откуда силы? Силы — от мамы. Силы — потому что теперь у меня есть цель.
Да, я не умею проживать горе.
Я бегу от него — в работу, в помощь другим.
Я не знаю, как теперь жить без её звонков с «Добрым утром» и «Спокойной ночи».
Но знаю одно: мама бы не хотела, чтобы я остановился.
Она всегда жила ради других. Даже когда сама нуждалась в помощи — находила в себе силы поддерживать, заботиться, делать добро.
Мы с ней не раз говорили:
«А что будет с “Беляшом”, если вдруг...»
И теперь я знаю ответ:
«Беляш» будет жить.
Он будет больше, чем бренд. Он станет продолжением её света, её любви, её дела.
Мы продолжим помогать приютам — как делали это всё это время.
И начнём помогать людям.
Тем, кто оказался в похожей ситуации:
одни в болезни, без поддержки, без денег, в тупике.
Тем, кому отказали. Тем, кому больно и страшно. Тем, кому нужен шанс.
Мы станем официальными благотворительными спонсорами нескольких приютов.
Это первый шаг.
Но чтобы всё это стало возможным — нам нужно время.
Сейчас перед нами большая внутренняя работа:
переосмыслить бренд и обновить сайт
сделать новые фотографии и видео
подготовить всё для выхода на маркетплейсы
наладить процесс упаковки и доставки
сформировать запас лежанок, чтобы сократить сроки изготовления
передать технологии новым мастерам
и официально оформить всё, включая благотворительность и фонд
И я точно знаю — я сделаю фонд.
Фонд имени мамы.
Фонд, в котором будет жить её забота, её тепло и её история.
Мы с мамой давно мечтали создать проект, который будет брать под опеку людей, оказавшихся в похожем положении.
Помогать им финансово, рассказывать их истории, поддерживать — как когда-то поддержали нас.
Ведь в самый тяжёлый момент у нас случайно появился "Беляш", и он стал не только спасением, но и делом всей жизни.
Теперь это не просто мечта.
Это моя цель. И моя ответственность.
Я не знаю, хватит ли моих сбережений, чтобы реализовать всё.
Если вдруг начнёт не хватать — что-нибудь придумаю. Кредит, краудфандинг, сбор — я не боюсь просить, когда речь идёт о важном.
Но я хотя бы попробую.
Если получится — мы сделаем по-настоящему большое дело.
Если нет — я буду знать, что сделал всё, что мог.
Если вы знаете, как работают фонды, если у вас есть опыт, идеи, контакты — напишите.
Если вы можете поддержать сейчас или потом — спасибо.
Любое тёплое слово, любая помощь, даже просто репост — сейчас очень важны.
Память — это не гранит.
Это поступки.
И теперь всё, что я делаю — я делаю ради неё.
Я понимаю, что, возможно, снова появятся люди, которые скажут:
«Зарабатывал на матери, теперь и на её смерти».
Но теперь я молчать не буду.
Это не про меня — это про них.
Кто хочет увидеть в этом свет — увидит свет. Кто ищет повод для злобы — найдёт повод.
П.С.
Это я настоящий.
Без громких слов. С болью, с верой, с любовью.
Тот, кого она воспитала.
Тот, кем я надеюсь… она гордится.
Спасибо вам.
От всего сердца.
Я бегу от него — в работу, в помощь другим.
Я не знаю, как теперь жить без её звонков с «Добрым утром» и «Спокойной ночи».
Но знаю одно: мама бы не хотела, чтобы я остановился.
Она всегда жила ради других. Даже когда сама нуждалась в помощи — находила в себе силы поддерживать, заботиться, делать добро.
Мы с ней не раз говорили:
«А что будет с “Беляшом”, если вдруг...»
И теперь я знаю ответ:
«Беляш» будет жить.
Он будет больше, чем бренд. Он станет продолжением её света, её любви, её дела.
Мы продолжим помогать приютам — как делали это всё это время.
И начнём помогать людям.
Тем, кто оказался в похожей ситуации:
одни в болезни, без поддержки, без денег, в тупике.
Тем, кому отказали. Тем, кому больно и страшно. Тем, кому нужен шанс.
Мы станем официальными благотворительными спонсорами нескольких приютов.
Это первый шаг.
Но чтобы всё это стало возможным — нам нужно время.
Сейчас перед нами большая внутренняя работа:
переосмыслить бренд и обновить сайт
сделать новые фотографии и видео
подготовить всё для выхода на маркетплейсы
наладить процесс упаковки и доставки
сформировать запас лежанок, чтобы сократить сроки изготовления
передать технологии новым мастерам
и официально оформить всё, включая благотворительность и фонд
И я точно знаю — я сделаю фонд.
Фонд имени мамы.
Фонд, в котором будет жить её забота, её тепло и её история.
Мы с мамой давно мечтали создать проект, который будет брать под опеку людей, оказавшихся в похожем положении.
Помогать им финансово, рассказывать их истории, поддерживать — как когда-то поддержали нас.
Ведь в самый тяжёлый момент у нас случайно появился "Беляш", и он стал не только спасением, но и делом всей жизни.
Теперь это не просто мечта.
Это моя цель. И моя ответственность.
Я не знаю, хватит ли моих сбережений, чтобы реализовать всё.
Если вдруг начнёт не хватать — что-нибудь придумаю. Кредит, краудфандинг, сбор — я не боюсь просить, когда речь идёт о важном.
Но я хотя бы попробую.
Если получится — мы сделаем по-настоящему большое дело.
Если нет — я буду знать, что сделал всё, что мог.
Если вы знаете, как работают фонды, если у вас есть опыт, идеи, контакты — напишите.
Если вы можете поддержать сейчас или потом — спасибо.
Любое тёплое слово, любая помощь, даже просто репост — сейчас очень важны.
Память — это не гранит.
Это поступки.
И теперь всё, что я делаю — я делаю ради неё.
Я понимаю, что, возможно, снова появятся люди, которые скажут:
«Зарабатывал на матери, теперь и на её смерти».
Но теперь я молчать не буду.
Это не про меня — это про них.
Кто хочет увидеть в этом свет — увидит свет. Кто ищет повод для злобы — найдёт повод.
П.С.
Это я настоящий.
Без громких слов. С болью, с верой, с любовью.
Тот, кого она воспитала.
Тот, кем я надеюсь… она гордится.
Спасибо вам.
От всего сердца.