Таня и я

Русское бинго

Это началось, когда прилетали Димины родители. Ну, то есть началось-то это раньше, но осозналось тогда.

Мы пришли в какое-то заведение, я заказала сашими из лосося и весь ужин молча поскрипывала, глядя, как свёкр кладёт куски розового лосося на намазанный маслом хлеб. Во-первых, «Джо не делится едой!». Я заказала четыре кусочка сашими и хотела съесть четыре кусочка, а не один. Во-вторых, это казалось мне каким-то издевательством над благородной рыбой.

Но потом, в другой раз, я заказала сашими из тунца. А куски были такие огромные, жирные.. А зачем-то подали хлебную тарелку и масло.. Я подумала, что свёкр, всё-таки, человек заслуженный, возможно, он просто уже постиг нечто, нам пока неведомое. Намазала булочку маслом, положила на неё ломоть тунца, капнула с палочек каплю соевого соуса и прозрела! О, этот танец сливочного ледовитого масла вокруг мутной, железистой рыбьей плоти.. А если сверху ещё стружку хрустящего огурчика..

Но хлеб, кстати, только один раз подали сами. Все следующие разы мне приходилось просить отдельно хлебную тарелку и масло — здесь, вообще-то, так не принято. Они ж, поди, в школе даже сочинение, осуждающее мальчиков, игравших хлебом в футбол, не писали. Не понимают.

И вот лечу я рейсом Ереван-Москва. Подхожу к своему сидению в серединке, говорю крайнему:
— Извините, можно, пожалуйста, вас потревожить.
— Изволите, — отвечает мужчина, вставая.

«Серб, — подумала я, — всё понятно».

Принесли еду. Желание намазать масло на хлеб обострилось во мне с приближением к родине — сижу, намазываю масло, поворачиваю голову направо: сосед намазывает масло, кладёт сверху балычок из пластиковой пиалки; поворачиваю влево — другой сосед тоже намазывает масло на булку, кладёт балычок.

Я даже видела тики-ток, где девочка с восторгом рассказывает, как её соседки научили «русскому сэндвичу»: она берёт ломоть хлеба, мажет маслом, кладёт несколько ломтиков огурца и сверху колбасу (не осуждайте такой порядок, пока не дочитаете). Дальше она говорит, что её соседки переворачивают бутерброд, произносят: «Матрошкин!» — и уминают блюдо. Колбаса, таким образом, придерживает кружки огурца с меньшим диаметром. Но, конечно, не канон.

Потом у стюардессы два раза кончался чай в канистрах, пока она катила тележку по проходу и стюарду приходилось бегать за ещём.

Потом этот дядька справа попросил у стюардессы бланк с отзывом. Похоже, я словила русское бинго: хлеб с маслом, чай и отзывы.

Оказалось, что в журнале Аэрофлота из кармана впередистоящего кресла есть даже специальная страница — она прошита перфорацией, ты пишешь отзыв, отрываешь по перфорации и отдаёшь экипажу.

— А что вы пишете? — полюбопытствовала я.
— Да видно, что уставшие девчонки, надо как-то подбодрить, пожелать отдыхать почаще.
— Премию им попросите выдать.
— Тоже хорошо.

С серьёзным лицом подошла старшая стюардесса, спросила:
— Что вы там пишете про нас? — И стала читать через плечо, что там пишут про них.

Увидев, что там не в укор, разулыбалась, заговорила с мужчиной, рассказала, что да, смена у них уже 14 часов, спасибо.

Мы разговорились с мужиком дальше. Дядька в 1989-м закончил учиться. Не очень поняла — учился он в МАДИ (это автотранспортный), а работал, вроде, потом в Институте океанологии. А я туда как раз на экскурсию думала сходить, говорю:
— А, это же в научном квартале, там восхитительные мозаики и витражи!

А он сказал, что то ли не помнит, то ли не обращал внимания.

Но он постоянно летает в Шанхай, вот и сейчас туда через Москву, через мать. И его друг — директор российского Гринписа. Бывшего, получается.

— А что вы читаете?

А у меня, знаете, всегда есть этакая «самолётная книжка», которую мне обычно читать лень, но надо, поэтому я оставляю её на безвыходную ситуацию перелёта.

— Юрий Лотман, вы, наверное, знаете, это очень известный литературовед. Комментарий к «Евгению Онегину».
— И что там интересного пишут?

→

www.group-telegram.com/no/tanya_and_me.com/1434

1.6K viewsedited  Nov 15, 2024 at 12:33

Русское бинго

Это началось, когда прилетали Димины родители. Ну, то есть началось-то это раньше, но осозналось тогда.

Мы пришли в какое-то заведение, я заказала сашими из лосося и весь ужин молча поскрипывала, глядя, как свёкр кладёт куски розового лосося на намазанный маслом хлеб. Во-первых, «Джо не делится едой!». Я заказала четыре кусочка сашими и хотела съесть четыре кусочка, а не один. Во-вторых, это казалось мне каким-то издевательством над благородной рыбой.

Но потом, в другой раз, я заказала сашими из тунца. А куски были такие огромные, жирные.. А зачем-то подали хлебную тарелку и масло.. Я подумала, что свёкр, всё-таки, человек заслуженный, возможно, он просто уже постиг нечто, нам пока неведомое. Намазала булочку маслом, положила на неё ломоть тунца, капнула с палочек каплю соевого соуса и прозрела! О, этот танец сливочного ледовитого масла вокруг мутной, железистой рыбьей плоти.. А если сверху ещё стружку хрустящего огурчика..

Но хлеб, кстати, только один раз подали сами. Все следующие разы мне приходилось просить отдельно хлебную тарелку и масло — здесь, вообще-то, так не принято. Они ж, поди, в школе даже сочинение, осуждающее мальчиков, игравших хлебом в футбол, не писали. Не понимают.

И вот лечу я рейсом Ереван-Москва. Подхожу к своему сидению в серединке, говорю крайнему:
— Извините, можно, пожалуйста, вас потревожить.
— Изволите, — отвечает мужчина, вставая.

«Серб, — подумала я, — всё понятно».

Принесли еду. Желание намазать масло на хлеб обострилось во мне с приближением к родине — сижу, намазываю масло, поворачиваю голову направо: сосед намазывает масло, кладёт сверху балычок из пластиковой пиалки; поворачиваю влево — другой сосед тоже намазывает масло на булку, кладёт балычок.

Я даже видела тики-ток, где девочка с восторгом рассказывает, как её соседки научили «русскому сэндвичу»: она берёт ломоть хлеба, мажет маслом, кладёт несколько ломтиков огурца и сверху колбасу (не осуждайте такой порядок, пока не дочитаете). Дальше она говорит, что её соседки переворачивают бутерброд, произносят: «Матрошкин!» — и уминают блюдо. Колбаса, таким образом, придерживает кружки огурца с меньшим диаметром. Но, конечно, не канон.

Потом у стюардессы два раза кончался чай в канистрах, пока она катила тележку по проходу и стюарду приходилось бегать за ещём.

Потом этот дядька справа попросил у стюардессы бланк с отзывом. Похоже, я словила русское бинго: хлеб с маслом, чай и отзывы.

Оказалось, что в журнале Аэрофлота из кармана впередистоящего кресла есть даже специальная страница — она прошита перфорацией, ты пишешь отзыв, отрываешь по перфорации и отдаёшь экипажу.

— А что вы пишете? — полюбопытствовала я.
— Да видно, что уставшие девчонки, надо как-то подбодрить, пожелать отдыхать почаще.
— Премию им попросите выдать.
— Тоже хорошо.

С серьёзным лицом подошла старшая стюардесса, спросила:
— Что вы там пишете про нас? — И стала читать через плечо, что там пишут про них.

Увидев, что там не в укор, разулыбалась, заговорила с мужчиной, рассказала, что да, смена у них уже 14 часов, спасибо.

Мы разговорились с мужиком дальше. Дядька в 1989-м закончил учиться. Не очень поняла — учился он в МАДИ (это автотранспортный), а работал, вроде, потом в Институте океанологии. А я туда как раз на экскурсию думала сходить, говорю:
— А, это же в научном квартале, там восхитительные мозаики и витражи!

А он сказал, что то ли не помнит, то ли не обращал внимания.

Но он постоянно летает в Шанхай, вот и сейчас туда через Москву, через мать. И его друг — директор российского Гринписа. Бывшего, получается.

— А что вы читаете?

А у меня, знаете, всегда есть этакая «самолётная книжка», которую мне обычно читать лень, но надо, поэтому я оставляю её на безвыходную ситуацию перелёта.

— Юрий Лотман, вы, наверное, знаете, это очень известный литературовед. Комментарий к «Евгению Онегину».
— И что там интересного пишут?

→

BY Таня и я