Шведский журналист Дагерман Стиг в своей книге «Немецкая осень» - его репортёрские заметки из Германии 1946 года – приводит пример, как проходили суды по денацификации в это время (действие этого суда происходит во Франкфурте-на-Майне):
«Школьный учитель проходит по более лёгкой статье, он был штурмовиком, но особо не высовывался. Маленький бледный мужчина с хорошо поставленной речью отвечает на вопросы, как отличник воскресной школы. Рассказывает о своём безрадостном детстве, прошедшем в бедности, о том, что всегда мечтал стать учителем и уже успел пройти бОльшую часть непростого пути к этой мечте, но тут перед ним встал непростой выбор: выполнить долг, стать членом нацистской организации и добиться всего, о чем мечтал, или отказаться от будущего. - Я принял решение вступить в эту организацию после множества сомнений и долгих обсуждений с отцом. - Но почему именно штурмовые отряды? - Потому что штурмовые отряды, на мой взгляд, были невиннее всего. - «Die Strasse frei den braunen Bataillonen» - по-вашему, это «невинно»? - спрашивает судья.
Однако у ответчика есть шестеро свидетелей, и все они в один голос твердят о его невиновности: свидетели заверяют судью в том, что ответчик ни разу не был замечен в пронацистских высказываниях, подтверждают, что он слушал иностранные радиостанции (этим, кстати, занимались все обвиняемые), свидетели-евреи говорят, что он всегда дружелюбно относился к евреям (такие свидетели есть у всех обвиняемых - их гонорар составляет около 200 марок каждому (месячное пособие женщине с ребёнком составляло 45 марок – Т)); выступает директор школы, естественно не посещавший его уроков, но при этом на удивление хорошо осведомлённый об их содержании. Под конец выходит девчушка из библиотеки школьной семинарии и рассказывает, что ответчик всегда был честным, готовым на самопожертвование, верным своему долгу, хорошо обращался с книгами, детьми и собаками, а потом начинает рыдать, когда судья жёстко прерывает её и говорит, что это к делу не относится. Наиболее веским основанием для оправдательного приговора школьному учителю становится то, что он дирижировал церковным хором целый год после того, как церковная деятельность стала считаться компрометирующей. Сам прокурор произносит слова в его защиту, и дело закрывают».
Самыми ценными стали в это время т.н. «торговцы нравственностью», как называли их немцы. Это те, кто реально пострадали от режима, а потом за хорошие деньги ходили по судам прикрывать бывших нацистов – как вот этого штурмовика. Это были евреи, бывшие узники концлагерей и тюрем, члены Компартии и Соц-демпартии и т.п. За два месяца продажи таких оправдательных показаний можно было заработать на большую уцелевшую квартиру в центре города.
Ещё понравилось, как смягчающим обстоятельством считалось слушание зарубежного радио (примерно как сейчас читать заблокированные сайты).
Шведский журналист Дагерман Стиг в своей книге «Немецкая осень» - его репортёрские заметки из Германии 1946 года – приводит пример, как проходили суды по денацификации в это время (действие этого суда происходит во Франкфурте-на-Майне):
«Школьный учитель проходит по более лёгкой статье, он был штурмовиком, но особо не высовывался. Маленький бледный мужчина с хорошо поставленной речью отвечает на вопросы, как отличник воскресной школы. Рассказывает о своём безрадостном детстве, прошедшем в бедности, о том, что всегда мечтал стать учителем и уже успел пройти бОльшую часть непростого пути к этой мечте, но тут перед ним встал непростой выбор: выполнить долг, стать членом нацистской организации и добиться всего, о чем мечтал, или отказаться от будущего. - Я принял решение вступить в эту организацию после множества сомнений и долгих обсуждений с отцом. - Но почему именно штурмовые отряды? - Потому что штурмовые отряды, на мой взгляд, были невиннее всего. - «Die Strasse frei den braunen Bataillonen» - по-вашему, это «невинно»? - спрашивает судья.
Однако у ответчика есть шестеро свидетелей, и все они в один голос твердят о его невиновности: свидетели заверяют судью в том, что ответчик ни разу не был замечен в пронацистских высказываниях, подтверждают, что он слушал иностранные радиостанции (этим, кстати, занимались все обвиняемые), свидетели-евреи говорят, что он всегда дружелюбно относился к евреям (такие свидетели есть у всех обвиняемых - их гонорар составляет около 200 марок каждому (месячное пособие женщине с ребёнком составляло 45 марок – Т)); выступает директор школы, естественно не посещавший его уроков, но при этом на удивление хорошо осведомлённый об их содержании. Под конец выходит девчушка из библиотеки школьной семинарии и рассказывает, что ответчик всегда был честным, готовым на самопожертвование, верным своему долгу, хорошо обращался с книгами, детьми и собаками, а потом начинает рыдать, когда судья жёстко прерывает её и говорит, что это к делу не относится. Наиболее веским основанием для оправдательного приговора школьному учителю становится то, что он дирижировал церковным хором целый год после того, как церковная деятельность стала считаться компрометирующей. Сам прокурор произносит слова в его защиту, и дело закрывают».
Самыми ценными стали в это время т.н. «торговцы нравственностью», как называли их немцы. Это те, кто реально пострадали от режима, а потом за хорошие деньги ходили по судам прикрывать бывших нацистов – как вот этого штурмовика. Это были евреи, бывшие узники концлагерей и тюрем, члены Компартии и Соц-демпартии и т.п. За два месяца продажи таких оправдательных показаний можно было заработать на большую уцелевшую квартиру в центре города.
Ещё понравилось, как смягчающим обстоятельством считалось слушание зарубежного радио (примерно как сейчас читать заблокированные сайты).
BY Толкователь
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. That hurt tech stocks. For the past few weeks, the 10-year yield has traded between 1.72% and 2%, as traders moved into the bond for safety when Russia headlines were ugly—and out of it when headlines improved. Now, the yield is touching its pandemic-era high. If the yield breaks above that level, that could signal that it’s on a sustainable path higher. Higher long-dated bond yields make future profits less valuable—and many tech companies are valued on the basis of profits forecast for many years in the future. "Someone posing as a Ukrainian citizen just joins the chat and starts spreading misinformation, or gathers data, like the location of shelters," Tsekhanovska said, noting how false messages have urged Ukrainians to turn off their phones at a specific time of night, citing cybersafety. "There is a significant risk of insider threat or hacking of Telegram systems that could expose all of these chats to the Russian government," said Eva Galperin with the Electronic Frontier Foundation, which has called for Telegram to improve its privacy practices. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever."
from no
