Наметились жертвы следующего кризиса. Прошло десятилетие с заморозки европейского долгового кризиса, и сегодня мир суверенных долгов вновь готов опуститься в пучину обесценения, недоверия, неплатежей. Проблемные европейские страны не решили ни одной проблемы за десть лет, их долги, подпитываемые печатным станком ЕЦБ лишь еще больше разбухли. Обслуживать долг в 177% ВВП для Греции или в 144% от ВВП для Италии под 4-5% годовых невозможно. Номинально (если бы весь долг стоил столько) это 7-9% от ВВП отданных банковскому сектору. Без помощи ЕЦБ европейские южные страны обанкротились бы десятилетие назад. Однако, сейчас регулятор крайне ограничен в маневре. Инфляция евро продолжает оставаться крайне высокой, инвесторы не горят желанием брать облигации по текущим ценам, а когда откроется возможность вновь печатать деньги – не ясно. Долги Италии, Греции (далее по списку) нужно обслуживать здесь и сейчас. Занимать новый долг под 5% годовых, чтобы погасить старый долг, взятый под 1-2% годовых – путь к банкротству.
Наметились жертвы следующего кризиса. Прошло десятилетие с заморозки европейского долгового кризиса, и сегодня мир суверенных долгов вновь готов опуститься в пучину обесценения, недоверия, неплатежей. Проблемные европейские страны не решили ни одной проблемы за десть лет, их долги, подпитываемые печатным станком ЕЦБ лишь еще больше разбухли. Обслуживать долг в 177% ВВП для Греции или в 144% от ВВП для Италии под 4-5% годовых невозможно. Номинально (если бы весь долг стоил столько) это 7-9% от ВВП отданных банковскому сектору. Без помощи ЕЦБ европейские южные страны обанкротились бы десятилетие назад. Однако, сейчас регулятор крайне ограничен в маневре. Инфляция евро продолжает оставаться крайне высокой, инвесторы не горят желанием брать облигации по текущим ценам, а когда откроется возможность вновь печатать деньги – не ясно. Долги Италии, Греции (далее по списку) нужно обслуживать здесь и сейчас. Занимать новый долг под 5% годовых, чтобы погасить старый долг, взятый под 1-2% годовых – путь к банкротству.
At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government. On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. Telegram does offer end-to-end encrypted communications through Secret Chats, but this is not the default setting. Standard conversations use the MTProto method, enabling server-client encryption but with them stored on the server for ease-of-access. This makes using Telegram across multiple devices simple, but also means that the regular Telegram chats you’re having with folks are not as secure as you may believe. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from no
