Дисбаланс в планировании у меня, как мне кажется, взялся от страшного желания жизни и деятельности после двух лет существования призрака, плачущего на грудах мертвых тел. Так я изнутри воспринимаю сейчас свои первые два года полномасштабного вторжения, проведенных в состоянии измененного сознания. Я подозреваю, что состояние до сих пор измененное, но его настройка как раз специально такая, чтобы жить и развиваться в этом несконечаемом кошмаре и трауре, сильно фокусируясь на своих интересах. В каком-то смысле мои занятия психологией и психиатрией сейчас — эскапизм от войны. Но с другой стороны, не является ли война эскапизмом от психологии? It does make sense!
В любом случае, дисбаланс есть, и самое грустное то, что на этом этапе настройки календаря из моего времени слегка выпала важная часть моей жизни (и способа существования) — это блог. Я так-то рада, что у меня почти нет времени листать соцсети, потому что последние полгода я наконец могу читать книги. Правда, половину из них я не заканчиваю, но я сейчас совершенно не вижу смысла в заканчивании некоторых книг, потому что большинство из них я купила исключительно для стимуляции собственного письма (а те что про науку — те заканчиваю, конечно).
Впрочем, такой перерыв с блогом даже и полезен, чтобы отвязаться от идентичности «свидетеля катастрофы», которому можно только страдать и транслировать ужасы. Хочется впустить в блог возникшую за последние полгода обновленную личность, у которой есть какие-то иные фокусы внимания, кроме войны и смерти. Кстати, вот каждый раз, когда вспоминаю об этом военном фокусе, по спине пробегает дрожь и становится не по себе. Всё ещё держит чувство, что невозможно писать не про войну, что невозможно жить не войной. Но если внимательно в это вкопаться, то, во-первых, мы тут и так живем войной, просто это уже норма, а во-вторых, войной по большей части можно только умирать, а не жить — и здорово ей всё-таки что-нибудь противопоставить.
Противопоставить я могу только то, что знаю: человековедение, творчество, дух. Такие эфемерные, сложные, медленные (хотя иногда они кажутся мгновенными) штуки. Встречала много психологов и психотерапевтов, кто на фоне масштабной войны дошли до выгорания: я так долго работаю над такими тонкими штуками с одним человеком — а тем временем на машстабе множеств люди творят такую дичь, что руки опускаются. Но тут уж как с машинами скорой помощи и медиками: собираем долго, всё равно не хватает, но каждая спасенная жизнь — это праздник.
Мне еще предстоит сформулировать виденье того, как мои занятия (предположительно) должны изменить мир. Как мне видится сейчас, то из нашей а-ля уханьской лаборатории должна начаться пандемия созидательности — ведь это фокус моей работы в основных занятиях. В коучинге я помогаю людям созидать себя, дотягиваться до своих смелых мечтаний, реализовывать тайные амбиции, находить свой творческий потенциал и реализовывать его. А в письме — исследую методы работы с источниками своей творческости, которая вообще лежит в основе мечтаний. В общем, мне нужно создать некий творческий вирус, а если учесть, что культура — это конгломераты мемов по Докинзу, то я на правильном пути мысли.
Господи, да мне опять столько всего интересно, что с ума сойти можно. Главная задача на будущее — всем этим вас тут заинтересовать так, чтоб никакие прививки не помогли распространению этого вируса творчества, мечтаний и сотрудничества! За кадром слышится тоненький дьявольский смех.
Дисбаланс в планировании у меня, как мне кажется, взялся от страшного желания жизни и деятельности после двух лет существования призрака, плачущего на грудах мертвых тел. Так я изнутри воспринимаю сейчас свои первые два года полномасштабного вторжения, проведенных в состоянии измененного сознания. Я подозреваю, что состояние до сих пор измененное, но его настройка как раз специально такая, чтобы жить и развиваться в этом несконечаемом кошмаре и трауре, сильно фокусируясь на своих интересах. В каком-то смысле мои занятия психологией и психиатрией сейчас — эскапизм от войны. Но с другой стороны, не является ли война эскапизмом от психологии? It does make sense!
В любом случае, дисбаланс есть, и самое грустное то, что на этом этапе настройки календаря из моего времени слегка выпала важная часть моей жизни (и способа существования) — это блог. Я так-то рада, что у меня почти нет времени листать соцсети, потому что последние полгода я наконец могу читать книги. Правда, половину из них я не заканчиваю, но я сейчас совершенно не вижу смысла в заканчивании некоторых книг, потому что большинство из них я купила исключительно для стимуляции собственного письма (а те что про науку — те заканчиваю, конечно).
Впрочем, такой перерыв с блогом даже и полезен, чтобы отвязаться от идентичности «свидетеля катастрофы», которому можно только страдать и транслировать ужасы. Хочется впустить в блог возникшую за последние полгода обновленную личность, у которой есть какие-то иные фокусы внимания, кроме войны и смерти. Кстати, вот каждый раз, когда вспоминаю об этом военном фокусе, по спине пробегает дрожь и становится не по себе. Всё ещё держит чувство, что невозможно писать не про войну, что невозможно жить не войной. Но если внимательно в это вкопаться, то, во-первых, мы тут и так живем войной, просто это уже норма, а во-вторых, войной по большей части можно только умирать, а не жить — и здорово ей всё-таки что-нибудь противопоставить.
Противопоставить я могу только то, что знаю: человековедение, творчество, дух. Такие эфемерные, сложные, медленные (хотя иногда они кажутся мгновенными) штуки. Встречала много психологов и психотерапевтов, кто на фоне масштабной войны дошли до выгорания: я так долго работаю над такими тонкими штуками с одним человеком — а тем временем на машстабе множеств люди творят такую дичь, что руки опускаются. Но тут уж как с машинами скорой помощи и медиками: собираем долго, всё равно не хватает, но каждая спасенная жизнь — это праздник.
Мне еще предстоит сформулировать виденье того, как мои занятия (предположительно) должны изменить мир. Как мне видится сейчас, то из нашей а-ля уханьской лаборатории должна начаться пандемия созидательности — ведь это фокус моей работы в основных занятиях. В коучинге я помогаю людям созидать себя, дотягиваться до своих смелых мечтаний, реализовывать тайные амбиции, находить свой творческий потенциал и реализовывать его. А в письме — исследую методы работы с источниками своей творческости, которая вообще лежит в основе мечтаний. В общем, мне нужно создать некий творческий вирус, а если учесть, что культура — это конгломераты мемов по Докинзу, то я на правильном пути мысли.
Господи, да мне опять столько всего интересно, что с ума сойти можно. Главная задача на будущее — всем этим вас тут заинтересовать так, чтоб никакие прививки не помогли распространению этого вируса творчества, мечтаний и сотрудничества! За кадром слышится тоненький дьявольский смех.
BY Настигло
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns DFR Lab sent the image through Microsoft Azure's Face Verification program and found that it was "highly unlikely" that the person in the second photo was the same as the first woman. The fact-checker Logically AI also found the claim to be false. The woman, Olena Kurilo, was also captured in a video after the airstrike and shown to have the injuries. Despite Telegram's origins, its approach to users' security has privacy advocates worried. Anastasia Vlasova/Getty Images In the United States, Telegram's lower public profile has helped it mostly avoid high level scrutiny from Congress, but it has not gone unnoticed.
from no
