Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
Специальная военная операция расколола российское литературное сообщество. Многие литераторы, в том числе из тех, кто активно продвигался, получал премии и награды, экранизировался, ныне отреклись от своей страны и либо открыто поддержали нашего военного противника, либо заняли выжидающую позицию. Почти все литературные структуры показательно игнорируют происходящее, демонстрируют нейтралитет, зачастую агрессивный. Мы считаем это следствием неадекватности прежних форм литературной политики, их несоответствия духу времени.
Но есть авторы, кто остался верен Родине и своему народу. Именно с их творческой работой связано новое и здоровое, что появилось в литературе за эти два года. Первой была оформлена в сложившееся течение военная поэзия – именно она породила такой читательский интерес к стихам, какого не было уже несколько десятилетий. Сейчас ее нагоняет волна фронтовых очерков и окопной прозы.
Чтобы открыто поддержать свою страну, нужна известная смелость, что уже говорит о том, по каким извращенным законам развивалась в последние десятилетия российская культура. Писателей, занявших позицию государства, третируют как наемных пропагандистов, «певцов войны», перед ними закрылись двери журналов и издательств, в которых они прежде печатались, книжных ярмарок и фестивалей, телевизионных передач и радиостанций, где они прежде выступали.
Неудивительно, что патриотически настроенные писатели, поэты, критики, будучи выброшенными из прежнего, «дофевральского» литературного процесса, стали действовать сообща, стремясь найти свое место в общественном поле. Сперва этот союз казался ситуативным, ведь речь идет о людях разных эстетических взглядов, традиций, школ, наконец, разных поколений. Но сегодня, в начале третьего года СВО, мы признаем, что наше устойчивое сущностное единство прошло проверку временем, и заявляем о существовании нового коллективного субъекта в литературе – «Союза 24 февраля».
Утверждая свою субъектность, мы тем самым говорим, что нам тесно в рамках существующих институций. Мы ценим свободу, но нам противно квазилиберальное презрение к стране и народу. Мы чтим традицию, но понимаем ее шире, чем те бюрократы от литературы, кто хотел бы монополизировать и монетизировать понятие патриотизма. И мы отвергаем равнодушие и малодушие, выражающиеся в дистанцировании от темы СВО. Цеховая замкнутость, экспертократия довела русскую литературу до крайней степени отчуждения от читателя. Поэтому мы за выход к аудитории, за непосредственное общение с читателем. Установка «народ не поймет» – неверна в принципе. В обществе созрел запрос на серьезный и правдивый разговор о человеке, его месте в истории, его предназначении, – чем, собственно, и славилась всегда русская литература. В развернувшейся реальности писателями должен быть сформирован новый отечественный эпос.
Мы против монополизма и сами не стремимся к монополии.
Мы за диалог и дискуссионное поле. Мы заявляем, что свобода творчества – основа творчества, а писатель в акте творения обладает правом на политический и социальный иммунитет, но творчество бесплодно без осознания ответственности перед читателем, страной и временем. Потому нам кажется опасным подход, при котором литература как предмет государственного регулирования – это книжная отрасль и ничего более. Литература – территория формирования смыслов, идей. Это большая работа по осознанию современности в общем цивилизационном контексте и формированию образа будущего.
Мы считаем, что государство имеет возможность четко заявить о своих интересах в литературе, а не пускать процессы на самотек. Государство должно прекратить тратить средства на демонстративно политически нейтральные проекты в сфере литературы, не говоря о финансировании тех, кто занимается откровенным саботажем или культурной диверсией. Сейчас же государственная помощь если на что и ориентирована, то не на поиск новых имен, новых форм, новых концепций, новых парадигм, а на отработку ранее сформированной идеологической повестки, уходящей корнями в девяностые.
BY СОЮЗ 24 ФЕВРАЛЯ
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look.
from no
