В годы после революции кепка с козырьком стала символом демократизма и принадлежности к новой эпохе. В это время шляпа ассоциировалась с дореволюционной буржуазией. Кепка укрепилась благодаря образу Ленина, который предпочитал кепку как часть своего узнаваемого стиля.
Ярким примером такого подхода стал Сергей Киров, чья манера одеваться отличалась подчеркнутой скромностью. Воспоминания современников отмечают, что в конце 1925 года, прибыв в Ленинград, он выглядел "настолько заурядно и просто" в осеннем пальто и теплой черной кепке, что на фоне рабочих казался менее представительным. Этот образ контрастировал с нарочито элегантным стилем его предшественника Григория Зиновьева и служил своего рода декларацией новой народной власти.
Однако кепки в 1920-е годы не ограничивались лишь утилитарностью и простотой. Среди молодежи, увлеченной западной модой, популярностью пользовались модные варианты кепок. В частности, клетчатые английские кепи с большим прямоугольным козырьком считались настоящим шиком и символом «нэпманского» стиля, отражая стремление молодых людей к свободе самовыражения и модным веяниям.
В годы после революции кепка с козырьком стала символом демократизма и принадлежности к новой эпохе. В это время шляпа ассоциировалась с дореволюционной буржуазией. Кепка укрепилась благодаря образу Ленина, который предпочитал кепку как часть своего узнаваемого стиля.
Ярким примером такого подхода стал Сергей Киров, чья манера одеваться отличалась подчеркнутой скромностью. Воспоминания современников отмечают, что в конце 1925 года, прибыв в Ленинград, он выглядел "настолько заурядно и просто" в осеннем пальто и теплой черной кепке, что на фоне рабочих казался менее представительным. Этот образ контрастировал с нарочито элегантным стилем его предшественника Григория Зиновьева и служил своего рода декларацией новой народной власти.
Однако кепки в 1920-е годы не ограничивались лишь утилитарностью и простотой. Среди молодежи, увлеченной западной модой, популярностью пользовались модные варианты кепок. В частности, клетчатые английские кепи с большим прямоугольным козырьком считались настоящим шиком и символом «нэпманского» стиля, отражая стремление молодых людей к свободе самовыражения и модным веяниям.
On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. "Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin.
from no
