Побывали вчера на родительском собрании. Федор учится в первом классе в обычной израильской школе. Класс у него, правда маленький — для детей с трудностями в коммуникации.
До этого я бывала на родительском собрании у своего брата (у меня есть младший брат, разница между нами — 21 год) в Москве. Это была тоже обычная российская школа, началка. Мы (родители) сидели в классе на маленьких детских стульчиках — и ощущение у меня было ровно как в мои школьные годы: я все время боялась, что учительница сейчас отругает меня — потому что детей она прикладывала от души. Отдельно меня тогда удивило, что всех детей обсуждали при всех родителях — и про чьих-то говорили очень неприятные вещи. В деталях помню, как я томилась и не могла дождаться, когда это собрание закончится, и я смогу выйти на свободу.
Наше вчерашнее родительское собрание было устроено иначе: учителя говорили со всеми родителями по отдельности, обсуждая только их ребенка. Я, по своему обыкновению, ехала туда, сжав внутренние органы: наверняка нам сейчас скажут, что Федор недостаточно усидчив/развит/старателен/придумайте сами. И когда мы поздоровались с главной учительницей и сели, она развела руками.
«Ну, что я могу сказать!», — начала она, и у меня сердце ушло в пятки — «Федора у нас все обожают!» И дальше полчаса говорила, как он любит учиться, как хорошо говорит на иврите (действительно, говорит очень бегло, я всякий раз смотрю на это, как на какую-то интеллектуальную акробатику), как любит писать, как читает не только слова, но и предложения. Еще говорила, что он добрый, ласковый со всеми, никого не обижает и всегда в хорошем настроении.
Ни одного плохого слова, зато просто море любви и принятия. Я вышла оттуда, захлебываясь родительской гордостью и благодарностью к учителям, создавшим атмосферу, в которой мой ребенок цветет. Не знаю, считается ли постоянная похвала, любовь и объятия правильным языком педагогики, но с моим сыном это работает.
Меня часто (не преувеличиваю, часто) спрашивают, зачем мы живем в Израиле, если здесь война, безумные цены и всякие другие трудности. Ну, честно говоря, вот за этим: здесь любят детей и помогают им преодолеть сложности и развить их сильные стороны. Искренне любят, так, что даже родителям перепадает этой безусловной любви и тепла.
Вот такая вот история о том, как родительское собрание в моем сознании перестало быть фестивалем унижения и стало терапевтической практикой.
Побывали вчера на родительском собрании. Федор учится в первом классе в обычной израильской школе. Класс у него, правда маленький — для детей с трудностями в коммуникации.
До этого я бывала на родительском собрании у своего брата (у меня есть младший брат, разница между нами — 21 год) в Москве. Это была тоже обычная российская школа, началка. Мы (родители) сидели в классе на маленьких детских стульчиках — и ощущение у меня было ровно как в мои школьные годы: я все время боялась, что учительница сейчас отругает меня — потому что детей она прикладывала от души. Отдельно меня тогда удивило, что всех детей обсуждали при всех родителях — и про чьих-то говорили очень неприятные вещи. В деталях помню, как я томилась и не могла дождаться, когда это собрание закончится, и я смогу выйти на свободу.
Наше вчерашнее родительское собрание было устроено иначе: учителя говорили со всеми родителями по отдельности, обсуждая только их ребенка. Я, по своему обыкновению, ехала туда, сжав внутренние органы: наверняка нам сейчас скажут, что Федор недостаточно усидчив/развит/старателен/придумайте сами. И когда мы поздоровались с главной учительницей и сели, она развела руками.
«Ну, что я могу сказать!», — начала она, и у меня сердце ушло в пятки — «Федора у нас все обожают!» И дальше полчаса говорила, как он любит учиться, как хорошо говорит на иврите (действительно, говорит очень бегло, я всякий раз смотрю на это, как на какую-то интеллектуальную акробатику), как любит писать, как читает не только слова, но и предложения. Еще говорила, что он добрый, ласковый со всеми, никого не обижает и всегда в хорошем настроении.
Ни одного плохого слова, зато просто море любви и принятия. Я вышла оттуда, захлебываясь родительской гордостью и благодарностью к учителям, создавшим атмосферу, в которой мой ребенок цветет. Не знаю, считается ли постоянная похвала, любовь и объятия правильным языком педагогики, но с моим сыном это работает.
Меня часто (не преувеличиваю, часто) спрашивают, зачем мы живем в Израиле, если здесь война, безумные цены и всякие другие трудности. Ну, честно говоря, вот за этим: здесь любят детей и помогают им преодолеть сложности и развить их сильные стороны. Искренне любят, так, что даже родителям перепадает этой безусловной любви и тепла.
Вот такая вот история о том, как родительское собрание в моем сознании перестало быть фестивалем унижения и стало терапевтической практикой.
BY Вашу мать!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Multiple pro-Kremlin media figures circulated the post's false claims, including prominent Russian journalist Vladimir Soloviev and the state-controlled Russian outlet RT, according to the DFR Lab's report. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election
from no
