В каментах к предыдущему посту зашла речь о доле рубля в нашей внешней торговле. Так вот, согласно @spydell_finance, она за год выросла вдвое. Рубль занимает теперь прочное первое место как по импорту, так и по экспорту, причем доля рубля в импорте несколько выше: 47,6% против 42,5% за экспорт.
Учитывая наше положительное торговое сальдо, выходит, что в целом рублей из страны уходит примерно столько же, сколько возвращается обратно. С одной стороны, это признак устойчивого баланса, с другой — это значит, что за границей рубль не используют для накоплений и резервов. В любом случае, чем больше рублей работает во внешней торговле, тем стабильнее курс нашей валюты.
Доля валют недружественных стран (прежде всего, доллара и евро) в импорте сократилась до 17,8%, это исторический минимум. Согласно расчетам, сейчас нам на оплату импорта требуется эквивалент 6-7 млрд долларов в месяц против 20-22 млрд перед началом СВО.
Возможно, это самый важный результат торговой войны с Западом, который будет иметь далеко идущие последствия.
В каментах к предыдущему посту зашла речь о доле рубля в нашей внешней торговле. Так вот, согласно @spydell_finance, она за год выросла вдвое. Рубль занимает теперь прочное первое место как по импорту, так и по экспорту, причем доля рубля в импорте несколько выше: 47,6% против 42,5% за экспорт.
Учитывая наше положительное торговое сальдо, выходит, что в целом рублей из страны уходит примерно столько же, сколько возвращается обратно. С одной стороны, это признак устойчивого баланса, с другой — это значит, что за границей рубль не используют для накоплений и резервов. В любом случае, чем больше рублей работает во внешней торговле, тем стабильнее курс нашей валюты.
Доля валют недружественных стран (прежде всего, доллара и евро) в импорте сократилась до 17,8%, это исторический минимум. Согласно расчетам, сейчас нам на оплату импорта требуется эквивалент 6-7 млрд долларов в месяц против 20-22 млрд перед началом СВО.
Возможно, это самый важный результат торговой войны с Западом, который будет иметь далеко идущие последствия.
So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives? The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides. At this point, however, Durov had already been working on Telegram with his brother, and further planned a mobile-first social network with an explicit focus on anti-censorship. Later in April, he told TechCrunch that he had left Russia and had “no plans to go back,” saying that the nation was currently “incompatible with internet business at the moment.” He added later that he was looking for a country that matched his libertarian ideals to base his next startup. He said that since his platform does not have the capacity to check all channels, it may restrict some in Russia and Ukraine "for the duration of the conflict," but then reversed course hours later after many users complained that Telegram was an important source of information. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government.
from no
