Евреи. Короленко, приехав в Кишинев сразу же после погрома 1903 г., собрал свидетельства и дал почти будничное описание механизма погрома - действий толпы и властей. От его очерка хочется плакать и кричать («Дом №13»). Человек за человеком, семья за семьей, этаж за этажом – он рассказал, что именно происходило: кто, кого и как убивал и мучил, час за часом, чеканным русским языком писателя – реалиста. «Нужны будут годы, чтобы хоть сколько-нибудь изгладить подлое воспоминание о случившемся, таким грязно кровавым пятном легшее… не только на совесть тех, которые убивали сами, но и тех, которые подстрекали к этому человеконенавистничеством и гнусною ложью, которые смотрели и смеялись, которые находят, что виноваты не убийцы, а убиваемые, которые находят, что могут существовать огульная безответственность и огульное бесправие» («Дом №13»).
Короленко публично, месяц за месяцем разбирал всю механику дела Бейлиса (1911 – 1913 гг.) как фальсифицированного, при намеренной предвзятости властей. Всё в этом деле было настроено на обвинение невинного (Короленко собрал свидетельства и раскрыл). И когда вдруг случился оправдательный приговор 28 октября 1913 г. «…ты, брат, не можешь и представить себе, что это делалось на улицах Киева в момент оправдания. Такая общая радость, такой поток радости…». «Русские и евреи сливаются в общей радости».
Слиться в общей радости, в чести, справедливости. Быть вместе. Праведник мира. Человек, любивший людей, кем бы они ни были. Именно он поднял открытую кампанию против смертной казни в 1900-х годах, успев спасти нескольких невинных. В самых простых словах, в самом обыденном описании процесса, с достоверностью и реализмом, от которого умирает сердце, он рассказал публично, как приговаривают, как это делают ни за что и буднично, как держат перед казнью, как постыдно и мусорно она проходит, и как много гибнет невинных. «Бытовое явление» - это многостраничная статья Короленко 1910 г. о смертной казни. Неслыханная по силе воздействия, по состраданию, по таланту слова. Громко читаемая.
В 1918 – 1921 гг. в Полтаве, в последние годы жизни, именно Короленко, всем известный, пользующийся всеобщим уважением и любовью, стал заступником, последней надеждой перед расстрелами, пытками и погромами. Вместе со своей семьей – и при любой власти. Кто бы ни пришел в Полтаву – немцы и гайдамаки (1918), петлюровцы (1918), красные (1919), деникинцы (1919), снова красные (1920) – он занимался одним и тем же: шел к ним, шел туда, где бессудно пытали и расстреливали, шел в контрразведку, ЧК, шел в отели, превращенные в пыточные камеры, и взывал к милосердию. Спасал тех, кого еще можно было спасти.
"Я попросил… чтобы меня допустили в номер, где они содержатся. Меня приве¬ли туда. Я объявил заключенным, что их сейчас пере¬ведут в тюрьму. Они стали просить, чтобы им гаранти¬ровали, что их не расстреляют дорогой и не изобьют… Мы опять вышли, и я взял с Ч… (офицер, похвалявшийся тем, что собственноручно застрелил 62 человека, на убитом он оставлял свою визитную карточку.) слово, что он даст надежную охрану для препро-вождения. Он дал слово...».
Три «национализма», «из которых каждый заявлял право на владение моей беззащитной душой, с обязанностью кого-нибудь ненавидеть и преследовать…». Вместо этого – триединство. Поляк, украинец, русский. Три культуры, три родственности, три одновременных бытия.
А знаете, что было бы ему легко? Ненавидеть. Родился в Житомире, рос в Ровно, из студентов (Москва и Петербург) был выслан в Кронштадт (1876), затем в Глазов Вятской губернии (1879), в Бисеровскую волость (1879). Дальше – пересыльные тюрьмы в Вышнем Волочке и в Сибири, в Томске (1880). «Диктатура сердца» Лорис-Меликова вернула его в европейскую Россию, в Пермь (1880 – 1881). Отказ от личной присяги Александру III – снова тюрьма в Томске и ссылка в Якутию, в земледельческую Амгинскую слободу (1881 - 1885 гг.), где жизнь соединила давних поселенцев, бродяг, политических, якутов и ссыльных татар. Зимой – до минус 50 - 60.
Евреи. Короленко, приехав в Кишинев сразу же после погрома 1903 г., собрал свидетельства и дал почти будничное описание механизма погрома - действий толпы и властей. От его очерка хочется плакать и кричать («Дом №13»). Человек за человеком, семья за семьей, этаж за этажом – он рассказал, что именно происходило: кто, кого и как убивал и мучил, час за часом, чеканным русским языком писателя – реалиста. «Нужны будут годы, чтобы хоть сколько-нибудь изгладить подлое воспоминание о случившемся, таким грязно кровавым пятном легшее… не только на совесть тех, которые убивали сами, но и тех, которые подстрекали к этому человеконенавистничеством и гнусною ложью, которые смотрели и смеялись, которые находят, что виноваты не убийцы, а убиваемые, которые находят, что могут существовать огульная безответственность и огульное бесправие» («Дом №13»).
Короленко публично, месяц за месяцем разбирал всю механику дела Бейлиса (1911 – 1913 гг.) как фальсифицированного, при намеренной предвзятости властей. Всё в этом деле было настроено на обвинение невинного (Короленко собрал свидетельства и раскрыл). И когда вдруг случился оправдательный приговор 28 октября 1913 г. «…ты, брат, не можешь и представить себе, что это делалось на улицах Киева в момент оправдания. Такая общая радость, такой поток радости…». «Русские и евреи сливаются в общей радости».
Слиться в общей радости, в чести, справедливости. Быть вместе. Праведник мира. Человек, любивший людей, кем бы они ни были. Именно он поднял открытую кампанию против смертной казни в 1900-х годах, успев спасти нескольких невинных. В самых простых словах, в самом обыденном описании процесса, с достоверностью и реализмом, от которого умирает сердце, он рассказал публично, как приговаривают, как это делают ни за что и буднично, как держат перед казнью, как постыдно и мусорно она проходит, и как много гибнет невинных. «Бытовое явление» - это многостраничная статья Короленко 1910 г. о смертной казни. Неслыханная по силе воздействия, по состраданию, по таланту слова. Громко читаемая.
В 1918 – 1921 гг. в Полтаве, в последние годы жизни, именно Короленко, всем известный, пользующийся всеобщим уважением и любовью, стал заступником, последней надеждой перед расстрелами, пытками и погромами. Вместе со своей семьей – и при любой власти. Кто бы ни пришел в Полтаву – немцы и гайдамаки (1918), петлюровцы (1918), красные (1919), деникинцы (1919), снова красные (1920) – он занимался одним и тем же: шел к ним, шел туда, где бессудно пытали и расстреливали, шел в контрразведку, ЧК, шел в отели, превращенные в пыточные камеры, и взывал к милосердию. Спасал тех, кого еще можно было спасти.
"Я попросил… чтобы меня допустили в номер, где они содержатся. Меня приве¬ли туда. Я объявил заключенным, что их сейчас пере¬ведут в тюрьму. Они стали просить, чтобы им гаранти¬ровали, что их не расстреляют дорогой и не изобьют… Мы опять вышли, и я взял с Ч… (офицер, похвалявшийся тем, что собственноручно застрелил 62 человека, на убитом он оставлял свою визитную карточку.) слово, что он даст надежную охрану для препро-вождения. Он дал слово...».
Три «национализма», «из которых каждый заявлял право на владение моей беззащитной душой, с обязанностью кого-нибудь ненавидеть и преследовать…». Вместо этого – триединство. Поляк, украинец, русский. Три культуры, три родственности, три одновременных бытия.
А знаете, что было бы ему легко? Ненавидеть. Родился в Житомире, рос в Ровно, из студентов (Москва и Петербург) был выслан в Кронштадт (1876), затем в Глазов Вятской губернии (1879), в Бисеровскую волость (1879). Дальше – пересыльные тюрьмы в Вышнем Волочке и в Сибири, в Томске (1880). «Диктатура сердца» Лорис-Меликова вернула его в европейскую Россию, в Пермь (1880 – 1881). Отказ от личной присяги Александру III – снова тюрьма в Томске и ссылка в Якутию, в земледельческую Амгинскую слободу (1881 - 1885 гг.), где жизнь соединила давних поселенцев, бродяг, политических, якутов и ссыльных татар. Зимой – до минус 50 - 60.
BY Яков Миркин
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. Telegram has become more interventionist over time, and has steadily increased its efforts to shut down these accounts. But this has also meant that the company has also engaged with lawmakers more generally, although it maintains that it doesn’t do so willingly. For instance, in September 2021, Telegram reportedly blocked a chat bot in support of (Putin critic) Alexei Navalny during Russia’s most recent parliamentary elections. Pavel Durov was quoted at the time saying that the company was obliged to follow a “legitimate” law of the land. He added that as Apple and Google both follow the law, to violate it would give both platforms a reason to boot the messenger from its stores. The SC urges the public to refer to the SC’s I nvestor Alert List before investing. The list contains details of unauthorised websites, investment products, companies and individuals. Members of the public who suspect that they have been approached by unauthorised firms or individuals offering schemes that promise unrealistic returns On Telegram’s website, it says that Pavel Durov “supports Telegram financially and ideologically while Nikolai (Duvov)’s input is technological.” Currently, the Telegram team is based in Dubai, having moved around from Berlin, London and Singapore after departing Russia. Meanwhile, the company which owns Telegram is registered in the British Virgin Islands. Following this, Sebi, in an order passed in January 2022, established that the administrators of a Telegram channel having a large subscriber base enticed the subscribers to act upon recommendations that were circulated by those administrators on the channel, leading to significant price and volume impact in various scrips.
from no
