Нолито!

Начало
Так прошло две недели. Акима возили по градам и весям. Кормили дошираком (иногда сухим), если пытался возмущаться - несильно били по заднице черенком лопаты или граблей.
Менялись места, менялись люди. Одно было неизменным - ненавистные уже надписи акрилом из баллончика по стенам.

- Ей, Акимыч. Тьфу, Какой ты Акимыч, ты позор рода человечьего. Сегодня будешь исполнять на ура.
Во-первых, это последняя надпись, что осталась, во-вторых, нам корреспондента прислали. Как, мол, мы боремся с надписями на стенах матерными и прочими. И почему полстраны закрашивает, а у нас отчищают.
Так что не подведи!

Под прицелом видеокамеры наработанными движениями Аким растворителем и нетканкой - расщедрились ради картинки же - отмывал по порядку буквы О, Х, Р и далее.
Закончил. Замыл стену, развернулся.
- Ото так мы боремся с последствиям вандализма, - улыбнулся на камеру "казак". - Но главное в нашей работе - не устранение последствий, а профилактика. Трымай его, хлопцы.
Тут же несколько крепких рук вцепились в Акима и загнули его в позу, близкую к неприличию.
- От вы не поверите, за последние пать годов - первый раз ремень снимаю, - расточался на камеру "казак". - Как сын младший машину разбил - с тех пор и не трогал. Слово, оно баальшой вошпитательный эффехт меет. Ток не до всех доходит. И рраааз!
И советский армейский ремень со звездой на бляхе свистнул в воздухе.
- А и двааа...
Аким тонко взвизгнул после первого удара, пущенного крепкой, привыкшей к тяжелому труду рукой.

Бесстрастный глаз видеокамеры фиксировал все.
- А больше двадцати пяти разов - уже нельзя! - пояснял "казак" журналистке. - Это тогда не американский флаг получится, а матрас какой-то. Кстати, для остальных вандалов и хулиганов - нам тут ребята с морской пехоты подарок сделали, - и показал туго свернутый ремень с якорем на бляхе. - Так шта - милости просим рисовать еще. Будет не американский флаг, а советский флот. Звезды, якоря!

Его отпустили. Но не разошлись.
- Ну что, мальчик Акимушка, десять годиков, умишко пополам. Ты там что говорил-то? Извиниться не хочешь?
- Ну извините, - проблеял тот сорванной после двадцатого удара глоткой.
- Не. Уважаемые русские мужчины и женщины, извините меня за все, что я говорил про вас плохого.
Он повторил.
- А теперь, мальчик Акимушка, будешь еще такой херней маяться?
- Нет. Не буду. Больше не буду.
- Ну и иди тогда, - кивнул "казак".
- Куда?
- Подсказать? Или сам сообразишь?

Он шагнул в сторону и понял, что все это было снято. И услышал наконец голос своего стража - негромкий красивый баритон, каким только песни петь:
- Андреич, он еще факи показывал. Можно я ему средние пальцы сломаю? - и ответ:
- Ох, Кимыч, все тебе людей тиранить. Ты прям не дворник какой, а шпион корейский.
- Да не без того!
- Жене своей эти сказки втирай, когда спросит, где зарплата.
Хлопнули двери "газели", рыкнул и чихнул мотор, и они уехали.

Аким, страдая при каждом шаге, подошел к журналистам.
- А давайте договоримся? Мне нужна эта запись. Очень.
Журналистка развернула к нему свое круглое, симпатичное, улыбчивое лицо на котором сталью, как у "казака", сверкнули глаза.
- Ты трус, вор и дезертир. С тобой договариваться - таким же, как ты, стать. А мне - не надо. Чао, Люба-Звезда-Ютюба.
Хлопнула дверь журналистского автобуса. Заурчал мотор. И Аким остался в полном гордости за честный труд одиночестве.

www.group-telegram.com/us/nolito_now.com/839

9.1K viewsedited  Feb 8 at 21:29

Начало
Так прошло две недели. Акима возили по градам и весям. Кормили дошираком (иногда сухим), если пытался возмущаться - несильно били по заднице черенком лопаты или граблей.
Менялись места, менялись люди. Одно было неизменным - ненавистные уже надписи акрилом из баллончика по стенам.

- Ей, Акимыч. Тьфу, Какой ты Акимыч, ты позор рода человечьего. Сегодня будешь исполнять на ура.
Во-первых, это последняя надпись, что осталась, во-вторых, нам корреспондента прислали. Как, мол, мы боремся с надписями на стенах матерными и прочими. И почему полстраны закрашивает, а у нас отчищают.
Так что не подведи!

Под прицелом видеокамеры наработанными движениями Аким растворителем и нетканкой - расщедрились ради картинки же - отмывал по порядку буквы О, Х, Р и далее.
Закончил. Замыл стену, развернулся.
- Ото так мы боремся с последствиям вандализма, - улыбнулся на камеру "казак". - Но главное в нашей работе - не устранение последствий, а профилактика. Трымай его, хлопцы.
Тут же несколько крепких рук вцепились в Акима и загнули его в позу, близкую к неприличию.
- От вы не поверите, за последние пать годов - первый раз ремень снимаю, - расточался на камеру "казак". - Как сын младший машину разбил - с тех пор и не трогал. Слово, оно баальшой вошпитательный эффехт меет. Ток не до всех доходит. И рраааз!
И советский армейский ремень со звездой на бляхе свистнул в воздухе.
- А и двааа...
Аким тонко взвизгнул после первого удара, пущенного крепкой, привыкшей к тяжелому труду рукой.

Бесстрастный глаз видеокамеры фиксировал все.
- А больше двадцати пяти разов - уже нельзя! - пояснял "казак" журналистке. - Это тогда не американский флаг получится, а матрас какой-то. Кстати, для остальных вандалов и хулиганов - нам тут ребята с морской пехоты подарок сделали, - и показал туго свернутый ремень с якорем на бляхе. - Так шта - милости просим рисовать еще. Будет не американский флаг, а советский флот. Звезды, якоря!

Его отпустили. Но не разошлись.
- Ну что, мальчик Акимушка, десять годиков, умишко пополам. Ты там что говорил-то? Извиниться не хочешь?
- Ну извините, - проблеял тот сорванной после двадцатого удара глоткой.
- Не. Уважаемые русские мужчины и женщины, извините меня за все, что я говорил про вас плохого.
Он повторил.
- А теперь, мальчик Акимушка, будешь еще такой херней маяться?
- Нет. Не буду. Больше не буду.
- Ну и иди тогда, - кивнул "казак".
- Куда?
- Подсказать? Или сам сообразишь?

Он шагнул в сторону и понял, что все это было снято. И услышал наконец голос своего стража - негромкий красивый баритон, каким только песни петь:
- Андреич, он еще факи показывал. Можно я ему средние пальцы сломаю? - и ответ:
- Ох, Кимыч, все тебе людей тиранить. Ты прям не дворник какой, а шпион корейский.
- Да не без того!
- Жене своей эти сказки втирай, когда спросит, где зарплата.
Хлопнули двери "газели", рыкнул и чихнул мотор, и они уехали.

Аким, страдая при каждом шаге, подошел к журналистам.
- А давайте договоримся? Мне нужна эта запись. Очень.
Журналистка развернула к нему свое круглое, симпатичное, улыбчивое лицо на котором сталью, как у "казака", сверкнули глаза.
- Ты трус, вор и дезертир. С тобой договариваться - таким же, как ты, стать. А мне - не надо. Чао, Люба-Звезда-Ютюба.
Хлопнула дверь журналистского автобуса. Заурчал мотор. И Аким остался в полном гордости за честный труд одиночестве.

BY Нолито!