С возрастом многие вещи становятся интереснее. И я не только про оливки, сухое вино, домашние растения и вязание.
Я сейчас про преподавание.
Когда-то, как я уже говорила, я читала студентам правоохранку, а ещё и уголовный процесс (на минималках, то есть на уровне колледжа). Это было очень весело: рассказывать о том, что нравится мне самой, подкидывать студентам интересные задачки, показывать парадоксы и абсурд уголовного процесса наравне с его же красотой и стройностью внутренней логики. Возможно, студентам это тоже было интересно, но в первую очередь я делала это для своего удовольствия.
Потом адвокатура предложила мне другие радости жизни, и преподавание я оставила (как и написание кандидатской диссертации, но это совсем другая история).
И вот этой осенью, накопив сил и новых удивительных историй про уголовный процесс, я слегка, буквально одной ногой, вернулась на свою родную кафедру. Уже не с процессом вообще, а с той его гранью, ради которой из преподавания и уходила – то есть с курсом про то, что адвокату делать в уголовном процессе и куда бежать.
И выяснилось, что с возрастом преподавание меня радует ещё больше, чем раньше. То ли потому, что я теперь намного больше могу рассказать, то ли с магистрантами работать интереснее, чем со студентами колледжа – это я пока не поняла. Но если в 27 лет от двух вечерних пар я скорее устала бы, то в 36 только заряжаюсь новыми силами. Это как кофе, только без тахикардии.
И отдельной строкой замечу, что подбирать для студентов дела, на которых можно разобрать алгоритм действий адвоката (защитника, представителя потерпевшего, et cetera) – тоже приятное занятие. Хочется выбрать что-то типичное и интуитивно понятное (наркотики, мошенничество, разбой), но с перчинкой (неожиданные повороты сюжета, основания для переквалификации или даже отказа прокурора от обвинения). С интересной человеческой историей, но и с лихо закрученным процессуальным сюжетом. И с разным финалом – не только с таким, когда всё удалось и получилось на славу, но и с ошибками, в том числе сыгравшими ключевую роль в деле.
А ещё магистрантам можно задавать вопросы не только о том, что написано в УПК и нескольких решениях ВС/КС, но и о том, какое решение будет эффективнее, быстрее, хитрее, рациональнее. Они справляются с этой задачей круче, чем бакалавры.
И откуда-то есть ощущение, что им это нравится. И, возможно, кто-то из них станет адвокатом – даже если моей вины заслуги в этом и не будет.
А преподавание надо будет попробовать ещё раз лет через десять. Вдруг оно действительно со временем становится только лучше (как вино или Роберт Дауни-младший).
С возрастом многие вещи становятся интереснее. И я не только про оливки, сухое вино, домашние растения и вязание.
Я сейчас про преподавание.
Когда-то, как я уже говорила, я читала студентам правоохранку, а ещё и уголовный процесс (на минималках, то есть на уровне колледжа). Это было очень весело: рассказывать о том, что нравится мне самой, подкидывать студентам интересные задачки, показывать парадоксы и абсурд уголовного процесса наравне с его же красотой и стройностью внутренней логики. Возможно, студентам это тоже было интересно, но в первую очередь я делала это для своего удовольствия.
Потом адвокатура предложила мне другие радости жизни, и преподавание я оставила (как и написание кандидатской диссертации, но это совсем другая история).
И вот этой осенью, накопив сил и новых удивительных историй про уголовный процесс, я слегка, буквально одной ногой, вернулась на свою родную кафедру. Уже не с процессом вообще, а с той его гранью, ради которой из преподавания и уходила – то есть с курсом про то, что адвокату делать в уголовном процессе и куда бежать.
И выяснилось, что с возрастом преподавание меня радует ещё больше, чем раньше. То ли потому, что я теперь намного больше могу рассказать, то ли с магистрантами работать интереснее, чем со студентами колледжа – это я пока не поняла. Но если в 27 лет от двух вечерних пар я скорее устала бы, то в 36 только заряжаюсь новыми силами. Это как кофе, только без тахикардии.
И отдельной строкой замечу, что подбирать для студентов дела, на которых можно разобрать алгоритм действий адвоката (защитника, представителя потерпевшего, et cetera) – тоже приятное занятие. Хочется выбрать что-то типичное и интуитивно понятное (наркотики, мошенничество, разбой), но с перчинкой (неожиданные повороты сюжета, основания для переквалификации или даже отказа прокурора от обвинения). С интересной человеческой историей, но и с лихо закрученным процессуальным сюжетом. И с разным финалом – не только с таким, когда всё удалось и получилось на славу, но и с ошибками, в том числе сыгравшими ключевую роль в деле.
А ещё магистрантам можно задавать вопросы не только о том, что написано в УПК и нескольких решениях ВС/КС, но и о том, какое решение будет эффективнее, быстрее, хитрее, рациональнее. Они справляются с этой задачей круче, чем бакалавры.
И откуда-то есть ощущение, что им это нравится. И, возможно, кто-то из них станет адвокатом – даже если моей вины заслуги в этом и не будет.
А преподавание надо будет попробовать ещё раз лет через десять. Вдруг оно действительно со временем становится только лучше (как вино или Роберт Дауни-младший).
BY Objection, your honor!
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war. The Security Service of Ukraine said in a tweet that it was able to effectively target Russian convoys near Kyiv because of messages sent to an official Telegram bot account called "STOP Russian War." There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee.
from us
