Предварительные итоги по делу Вики Петровой.

Сегодня мы закончили представлять доказательства защиты и перешли в судебные прения. Речь прокурора была такой интересной, что я очень сильно пожалела, что у нас в психиатрическом стационаре судебное заседание закрытое.

Потому что это действительно надо было слышать.

Для начала ожидаемый сюрприз: в качестве доказательства вины Вики прокурор действительно не сослался на ту самую экспертизу СПбГУ, об которую копья ломали все – и защита, и обвинение, и, возможно, даже суд.

Но есть загвоздка – это заключение экспертов обосновывало не только "фейковость" информации, но и мотив политической ненависти. А если экспертизы как бы нет, то мотив нужно обосновать чем-то другим. Видимо, за неимением других аргументов в качестве основных (и повторяемых на все лады) были выбраны следующие:

Не любишь президента – значит, и родину не любишь. А не любишь – значит, ненавидишь.

Читаешь иностранные СМИ – значит, прям точно ненавидишь родину. Потому что если ты гражданин РФ, будь добр, обращайся к официальным российским СМИ.

Ну и вообще, президента выбирали на выборах всей страной, и не поддерживать его политику – это точно ненависть ко всей необъятной России (тут прокурор посетовала, что не спросила Вику, голосовала ли та на выборах, но так и не пояснила, почему ж не спросила-то).

В общем, по мнению обвинения, Вика выбирала не те источники, любила не то, что положено, не привела доказательств достоверности того, что писала, и коварно игнорировала брифинги министерства обороны.

Единственное доказательство этой версии, если верить прокурору – показания самой Вики.

Только вот эта картина совсем не вяжется с другим: прокурор утверждает, что Вика ещё и невменяема, и нуждается в принудительном лечении. Что не осознает, что делает, и никак это не контролирует. Что у нее грубо нарушены критико-прогностические способности.

То есть я это вижу так. В порыве ненависти к президенту, а значит и ко всей стране в целом, Вика тщательно отобрала "фейки", то есть заведомо недостоверную информацию, хитро проверила её через вражеские источники, трезво оценила слова Конашенкова как ложь, и потом опубликовала свои посты, осознавая, что они доступны неопределенному кругу лиц.

Но в какой-то из этих моментов она всё же не осознавала свои действия и ("и", даже не "или"!) не могла ими руководить, то есть была в состоянии невменяемости. Причём особо опасной избирательной невменяемости.

А избирательная невменяемость, как известно, не освобождает от обязанности любить президента и верить официальным российским СМИ, и сверять с брифингами Конашенкова всё, что плохо лежит.

А, ну да, показаниям невменяемого человека мы должны доверять, но только в той части, в которой они подтверждают версию обвинения. А в остальном не надо.

Это я всё ёрничаю, конечно, но мне не смешно. Потому что выступление прокурора сегодня – это и есть пример политической ненависти. Только это не пост в соцсети, а официальная позиция, наверняка согласованная как минимум с парой вышестоящих начальников. Холодная, официальная, одобряемая, подкреплённая силой ненависть.

...

Завтра в 15.00 в больнице на Фермском шоссе вся эта история закончится – во всяком случае, в первой инстанции. Завершим прения, перейдём к последнему слову и узнаем итоговое решение.

Жалею, что у меня нет футболки с бессмертной цитатой Шевчука о том, чем родина является, а чем всё-таки нет. Да и холодно сейчас для футболок.

#ВикаПетрова

По делу Вики Петровой суд удалился в совещательную комнату до понедельника.

Оглашение постановления 25 декабря в 10.30 в психиатрической больнице №3.

Сегодня кроме прений и последнего слова состоялись ещё и повторные прения (не спрашивайте, почему).

На втором кругу прокурор уже не ссылалась на показания Вики как на доказательства совершения "общественно-опасного деяния". То есть сейчас, если я правильно понимаю, доказан только факт публикации кем-то где-то в интернете антивоенных постов, которые противоречат брифингам Минобороны.

Вот даже и не знаю теперь, Вика-то тут при чём? И за что её в итоге просят отправить в психиатрический стационар?

#ВикаПетрова

Конечно, последние заседания по делу Вики принесли и реальные процессуальные вопросы, которые можно обсудить – ради разнообразия – без всякого сарказма.

Вот, например, вопрос о возможности суда передумать.

Ещё по осени, когда мы обсуждали судебно-психиатрическую экспертизу и её выводы, я просила суд вызвать для допроса экспертов-психиатров, которые составляли заключение. Их там значилось трое – врач-докладчик и ещё двое его коллег.

Суд моё ходатайство тогда удовлетворил и решил в следующее заседание вызвать всех троих. Но в итоге оказалось, что вызвал лишь одного психиатра (докладчика) и ещё одного психолога (который в составе комиссии экспертов был, но вот вопросов у нас к нему не возникало).

Докладчика мы допросили – и с удивлением узнали, что при обсуждении заключения по некоторым вопросам (о конкретике я не говорю, так как это врачебная тайна) эксперты сомневались, и в комиссии высказывались разные мнения. В тексте заключения это никак не отразилось, что делало предстоящий допрос оставшихся психиатров ещё более интересным.

Потом заседания не раз откладывались из-за перевода Вики в стационар, потом из-за карантина, потом ещё и я позволила себе поболеть. В итоге следующее полноценное заседание случилось вот только что – вчера.

В психиатрической больнице №3 экспертов из психиатрической больницы №6 не наблюдалось. Пришлось напомнить суду, что ходатайство об их допросе, во-первых, было; во-вторых, было удовлетворено; в-третьих, я от него не отказывалась, не отказываюсь и не откажусь.

На что суд сообщил мне, что врача-докладчика защите должно было быть достаточно, остальных экспертов вызывать для допроса нецелесообразно, потому что в этом случае пострадает право Вики на судопроизводство в разумный срок. А ещё – что суд считает моё напоминание о недопрошенных экспертах самостоятельным ходатайством и отказывает в его удовлетворении.

То есть, если кратко – спасибо, уважаемый защитник, что напомнили мне, что я передумал.

Процессуально это теперь выглядит так, что я как будто бы заявила два одинаковых ходатайства по одним и тем же основаниям, и первое мне удовлетворили, а второе нет. Чувствую лёгкий флёр шизофрении (наверное, атмосфера в больнице к ней располагает).

Я понимаю, в чём тут заключался судейский дискомфорт.

Любой участник процесса может (с поправкой на некоторые дополнительные условия, которые не всегда выполнимы, но всё же) передумать – отказаться от заявленного ходатайства (и даже от обвинения, если это прокурор), отозвать жалобу, не представить обещанные доказательства. Но у суда такой опции вроде как и нет. Один раз сказал "да" и остался связан своими же словами навеки – и всем в целом понятно, почему. Потому что суд должен быть как-то ограничен в количестве пятниц на неделе.

Но вот судьям, наверное, из-за этого бывает обидно. Особенно если какое-то неосторожно удовлетворённое ходатайство мешает рассмотреть дело до конца календарного года.

А, я обещала процессуальные вопросы без сарказма? Ну, извините, передумала.

#ВикаПетрова

Суд отправил Вику Петрову в психиатрический стационар общего типа. За антивоенные посты, которые она публиковала, по мнению суда, в "состоянии невменяемости".

Пока нет полного текста постановления, и я теряюсь в догадках, как это можно обосновать – что человек, с одной стороны, не может отвечать за свои действия, а с другой – должен отличать "фейки" от правды (в версии Минобороны).

Вика держится стойко, как обычно. Краткосрочный и долгосрочный планы обжалования готовы.

А я на оглашении думала о том, как бы мне хоть раз, стоя в суде (или вот, как сегодня, в фойе психиатрической больницы), не надеяться на справедливое решение вместо ожидаемого.

Надежда – чувство глупое, но умирает, как известно, последней.

#ВикаПетрова

Кажется, нужно ответить отдельным постом на один распространенный вопрос про принудительное лечение для Вики Петровой.

(корректнее, кстати, говорить о принудительной мере медицинского характера, как и предписывает нам УК, чтобы не путать её с недобровольной госпитализацией в порядке КАС).

Итак.

Вика пробудет в стационаре всего полгода, разве это не лучше, чем 7 лет в колонии?

Кратко: нет.

Подробнее: Вообще нет. Профессиональная жизнь подбрасывала мне задачки по принудительным мерам и психиатрии не один и не два раза, и ни одно решение не было лёгким. Кое-какие ужасы на эту тему я когда-нибудь расскажу, а сейчас давайте вернёмся к делу Вики.

Обсудим, что и как происходит обычно.

Когда полгода лечения подходят к концу, в больнице собирается комиссия, которая решает, что рекомендовать суду – оставить человека в стационаре, перевести на амбулаторное лечение или вовсе отпустить.

Комиссия всегда учитывает, как пациент вёл себя всё это время, демонстрирует ли "критику к заболеванию" и "критику к содеянному". То есть, если проще, согласен ли он с тем, что действительно болен, и в этом состоянии совершил что-то плохое.

И даже если пациент говорит, что признаёт это, комиссия нередко пишет в заключении "критика к заболеванию формальная". Разбивать эту формулировку в суде – задача не самая лёгкая.

А ещё комиссия очень часто говорит, что за 6 месяцев пройдена только адаптация к больнице и медикаментам, и о реальных результатах лечения говорить рано, поэтому просит у суда ещё полгода. И так далее.

Районные суды соглашаются с заключениями врачей в подавляющем большинстве случаев. Поэтому многим пациентам продлевают пребывание в стационаре по 5, 8, 10 раз. Умножайте эти цифры на 6 месяцев, и получите срок, сопоставимый с наказанием за "фейки".

Недавно, кстати, и Конституционный суд сказал, что принудительная мера медицинского характера может применяться сколько угодно – даже дольше, чем предельный срок лишения свободы по статье УК, которая привела человека в психиатрическую больницу.

Только у лишения свободы, которое назначено по приговору суда, есть вполне понятный срок. И ещё возможность замены неотбытой части наказания более мягким. Или перевода на облегчённые условия отбывания наказания. Или УДО, в конце концов – по статье, которая вменяется Вике, это половина назначенного судом срока.

В срок лишения свободы зачтут время, проведённое в СИЗО. В срок применения принудительных мер медицинского характера не зачтут ничего, потому что не положено. Полтора года в СИЗО – и ни вымпела, ни грамоты, ни каких-то поблажек за это в итоге.

Вместо этого в психиатрическом стационаре будут нейролептики, антипсихотики, транквилизаторы и прочие прекрасные препараты, которые даже при правильном и аккуратном применении могут иметь ого-го какие побочки и последствия для здоровья.

Поэтому сегодняшнее постановление по делу Вики никак нельзя отнести к хорошим новостям.

#ВикаПетрова

Сказ о том, как адвокат мемы на "Госуслуги" загружал

Недавно появились новости, что теперь адвокатам, чтобы попасть в СИЗО к подзащитному в Москве, нужно не только записаться через госуслуги, но и приложить к заявлению документ, не предусмотренный УПК – разрешение следователя на свидание с адвокатом. В Питере такое практикуют только в ФСБшной "тройке" (там ещё многие странные вещи делают, но сейчас не об этом).

Поскольку я почти профессионально коллекционирую удачные совпадения, примерно в это время мне как раз и понадобилось посетить подзащитного, который сидит в СИЗО в Москве.

Итак, мне пришлось поэкспериментировать на себе самой.

Для начала я зависла на том этапе, где госуслуги требовали от меня определиться, адвокат я или защитник. На мой скромный вкус, я и то, и другое – адвокат по жизни (в силу наличия статуса) и защитник в конкретном деле. Решила перебрать все варианты.

Сначала я выбрала опцию "защитник". В окошке записи действительно появился слот для загрузки разрешения следователя. Вернее, постановления о признании в качестве защитника. За неимением этого самого постановления я загрузила туда мем из галереи телефона, и кнопка "дальше" посинела, пропуская меня, собственно, дальше.

Поскольку по мемам в СИЗО ещё не пускают, вернулась к выбору своей процессуальной сущности и заменила защитника на адвоката.

В ответ открылось два слота – для загрузки ордера и для загрузки разрешения. Второе решила пока не трогать и ограничиться ордером (он-то у меня как раз есть). Кнопка "дальше" опять дала мне зелёный свет синий цвет.

Что ж, значит, для записи хватает разрешения или ордера? Интересно. Я-то думала, что без ордера в СИЗО не зайдешь, даже если следователь не против.

Следующий этап – выбор даты и времени посещения. Номерков на декабрь не наблюдалось, и госуслуги предложили выбрать для записи другой месяц. Правда, вот кнопки, которой я могла бы сменить декабрь на январь, не появилось.

Поругавшись с тупым госуслужным ботом поддержки, я сохранила черновик заявления и легла спать.

Утром решила первым делом снова потыкать в синие кнопочки – и внезапно успешно. Видимо, кто-то отказался от записи на 27 декабря, так что я успела ухватить её за хвост.

Правда, госуслуги тут же меня осадили: ваше заявление, сообщили они, будет рассмотрено в течение пяти рабочих дней.

А запись у меня на завтра. И билеты на поезд уже в зубах. И множество вопросов к подзащитному, которые я теперь уже нацелилась задать в этом году – а срок рассмотрения заявления выпадает уже на следующий.

В общем, после плясок с электронными окошками буду плясать с аналоговыми уже завтра. Наверное, раз у меня нет постановления, нужно распечатать пару мемов и приложить к ордеру. Их процессуальный смысл всё равно примерно такой же, как и у постановления, которое не предусмотрено УПК.

Продолжу эксперимент уже в Москве. Думаю, будет как минимум интересно.

Итак, о СИЗО и "Госуслугах".

Могла бы рассказать вам увлекательную историю, как я распечатывала мемы, получала разрешение на свидание, билась с фсиновской бюрократией и в итоге к подзащитному так и не попала, но сегодня таких историй не будет.

Я приехала в изолятор к 10 утра. Статус моего заявления в личном кабинете по-прежнему был обозначен как "На рассмотрении в ведомстве", но в списках на вход я была, и ровно в 10.15 уже ждала своего подзащитного в следственном кабинете.

Нет, "Госуслуги" не платят мне за рекламу. Просто, как говорил один из моих любимых персонажей Пратчетта, "я ненавижу эту сволочь, поэтому хочу быть справедливым".

Удивительно, но эта система, видимо, работает.

Новогоднее настроение 2023/2024 – это:

1) внезапная простуда, температура и потерянный голос;

2) искренняя радость от того, что всё, перечисленное в п. 1, случилось тогда, когда мне уже не нужно ни в суды, ни в СИЗО, ни к разным там следователям, а все срочные жалобы уже поданы;

3) полная определенность по поводу того, где, с кем и как встречать новый год: дома с мужем, нурофеном и сериалами, которые откладывались на неопределенный срок весь год.

И никакого подведения итогов, потому что вместе с годом не заканчивается ничего, кроме, собственно, календаря.

Каждый раз под новый год я вспоминаю одну историю. Кто знает меня год-два и больше, точно её уже слышал, но я повторюсь.

Вот она. Там никакого волшебства (почти).

Это я к чему.

Даже если вы встречаете новый год не так, как хотели, и не там, где хотели. Если год закончился плохо (да и начался не лучше) – сейчас время выдохнуть и включить хорошую музыку.

Со всем остальным продолжим разбираться буквально через несколько дней. Без волшебства, своими усилиями (почти).

А пока – с новым годом.

Думала, что первый пост в этом году будет посвящен какой-нибудь адвокатской текучке, постпраздничному неторопливому правосудию или шуточкам в коридорах судов.

Но нет, давайте сразу к главным новостям. Адвокат Максим Никонов наконец завел телеграм-канал со всякими интересными штуками про уголовную кассацию.

Все, кто следит за кассационными историями от Максима, давно ждали этого момента – и вот наконец дождались.

Тем, кто привык для кассации брать апелляционную жалобу, менять название и адресата, дополнять просительную часть и на этом успокаиваться, наверное, многое будет сложно, но полезно. Остальным – полезно и интересно.

Кто-то скажет, что оттачивать чисто юридические инструменты по нынешним временам – это как играть в оркестре на терпящем крушение Титанике. Но я в этом уверена не до конца, раз мы до сих пор не утонули. А если мы живы и играем, то давайте делать это хорошо.

Так что доброго плавания, косатка.

(кстати, в некоторых регионах косатка – это косуля, ей на всякий случай тоже всего хорошего)

Сразу предупреждаю – это длинный юридический текст. Неподготовленный человек, скорее всего, сломается на середине – или даже раньше.

Итак, в истории о том, как в СК потеряли заявление о преступлении, но до последнего делали вид, что ничего не теряли, есть вторая часть, не менее интересная но, наверное, только процессуалистам.

Вот смотрите. Подавая заявление, мы рассчитываем на то, что следователь проведёт проверку и решит, нужно ли возбуждать уголовное дело или нет – и не просто так, кстати, рассчитываем, а потому что так в УПК написано.

Но следствие иногда делает вид, что в заявлении нет ничего конкретного, что можно было бы проверить. Не буду приводить целиком громоздкие положения инструкции СК, которая это, при некотором творческом подходе, позволяет – но факт есть факт. Бывает, что в заявлении есть абсолютно всё, разве только раскаявшийся потенциальный подозреваемый не приколот к нему степлером – и всё равно СК умудряется ответить, что без конкретных сведений и проверять нечего.

А если проверять и правда нечего, то постановление – ни о возбуждении уголовного дела, ни об отказе в этом – выносить не нужно. Можно просто отправить заявителю письмо и ни с каким материалом проверки никого не знакомить – потому что проверки и не было, да и материала, собственно, тоже нет. Зачем бумагу зря тратить?

Письмо по этому поводу обычно краткое и лаконичное, на пару абзацев.

Но в нашем случае опять случилась какая-то аномалия: типовые два абзаца СК зачем-то дополнил аж четырьмя листами аналитики.

Лично сам руководитель следственного отдела изучил всё, что было написано в заявлении, кое-что кое-где осмотрел, по ссылкам в интернете походил. Вроде как даже уголовный кодекс открывал (но это не точно). Обнаружил, что заявленных нами "комитетских" статей в действиях обидчика нет, а наблюдаются другие – которые должны расследовать в МВД.

По хорошему счёту (да и по УПК) СК должен был, не увидев признаков "комитетских" преступлений, вынести постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Ну а оставшееся, "чужое", направить в МВД, чтобы там сами решали, что и как возбуждать или не возбуждать.

Но, как я уже упоминала, заявление-то в СК изначально потеряли. И "нашли" только тогда, когда я в суд пожаловалась. То есть всю эту проверку фактически провели, но задним числом – когда по факту все законные сроки разнообразных проверок уже прошли.

Ну да ладно, проверка ещё туда-сюда, какую дату хочешь – такую и ставишь. А вот вынести постановление и направить куда надо (как полагается – с исходящими номерами, а там адресат ещё и входящий зафиксирует) – задними числами почти нереально.

Вот и получился у СК формально – ответ письмом (реальную дату появления которого не установить почти никак), а по существу – гибрид двух постановлений (об отказе в возбуждении дела и о передаче заявления по подследственности в МВД).

И тут у нас с прокурором, уже в суде по моей жалобе, вышел почти теоретический спор.

Я говорю, что следствие бездействовало, когда должно было действовать – то есть незаконно. А прокурор утверждает, что действовало – просто неправильно. Ну да, незаконно, но именно действовало, а не бездействовало. Поэтому я должна была жаловаться на незаконные действия, ведь если следствие хоть раз хоть пальцем пошевелило – это уже не бездействие. И поэтому жалобу мою суду удовлетворять не надо.

И как раз здесь мне сильно пригодился аргумент, про который я рассказывала в прошлом посте – про доказательства того, что письмо СК (оно же ответ на обращение) было написано сильно позже, чем через месяц.

Значит, в пределах того самого 30-дневного срока это всё равно бездействие, а не "действия, но не те". И жалобу нужно удовлетворить – хотя я, когда её подавала, конечно, никакого ответа из СК в глаза не видела.

Суд согласился, кстати.

Вот так интересно иногда сплетаются аргументы: про терминологию, документы и следы на них. И обоснование жалобы превращается сразу и в самостоятельное расследование, и в курсовую по уголовному процессу.

Это ли не прекрасно?

Кстати, я вот задумалась – а для кого я вообще пишу посты по типу предыдущего?

С одной стороны, тем, кто просто мимо проходил и к юриспруденции отношения не имеет, будет скучно, сложно и неинтересно (и правильно – адвокат нужен как раз для того, чтобы было понятно и весело, а самому ни в чём разбираться не пришлось бы). То есть судебная дискуссия, выраженная в двух длинных документах, четырёх репликах, трёх выразительных взглядах и одном выходе на перекур, такому подписчику ни к чему.

С другой стороны, мои коллеги все эти сценарии знают наизусть и в ликбезе не нуждаются – ибо сами разыгрывали и более интересные партии не раз и не два.

Получается, я сама для себя это пишу – чтобы аккуратно уложить в голове прошедшие процессы? Или это как разговоры с друзьями после процесса, когда все понимают, о чём речь, но всё равно готовы дослушать до конца?

Кажется, мне понадобилось чуть больше двух лет, чтобы понять – я по-прежнему пишу для пары десятков близких, которые подписались на этот канал только потому, что лично знают меня. Забавно – и очень уютно. Мне нравится.

В одной запрещённой соцсети все стали развлекаться bucketlist-ами – списками того, что нужно в жизни успеть (посетить страны, прочитать книги и т.п.).

Смотрела я на всё это, наверное, с неделю, а потом решила, что и у адвокатов должен быть свой такой список. Причём легко выполнимый – не с оправдательными приговорами и удовлетворёнными отводами, а такой, ну, попроще. Сложностей-то нам хватает и так.

И вот что получилось – список, который внезапно уложился ровно в 500 символов. Можно дополнять, конечно.

Читаю о том, как в системе ФСИН сначала разрешили, а потом запретили созваниваться с родственниками по видео, и вспоминаю одну историю, которую всё время хочу забыть – но теперь, видимо, не сделаю этого и сегодня.

Какой-то год, некоторый суд. Судят моего подзащитного, за что – не очень-то и важно, а важно, что он в СИЗО. И где-то посреди процесса случается беда – у его матери находят рак. Причем находят поздно, буквально в последний момент, в той стадии, когда счёт оставшегося времени идёт скорее на дни, чем на недели.

Мама в другом далёком регионе. Даже если хотя бы теоретически представить, что моему подзащитному прямо сейчас, секунда в секунду, разрешат с ней попрощаться – пока он доедет (не этапом, а обычным вольным транспортом), он рискует застать в родном селе только свежую могилу. Даже при немедленном освобождении – но для такого фантастического варианта нужно собрать всех в судебном заседании. Значит, опять потеря драгоценного времени.

Итак, нужно устроить видеозвонок, чтобы мой подзащитный успел увидеть маму живой, а она сына – здоровым.

И тут, конечно, начинаются сложности. Действует ли разрешение на телефонные звонки, которое дал суд, на видео? Как объяснить пожилым людям на том конце провода, что нужно сделать, чтобы созвониться с СИЗО через Зонателеком? Все эти вопросы разбиваются, не дожидаясь ответов, об то, что в следственном изоляторе оборудование для видеозвонков хоть и есть, но временно не работает годами. Починить его сейчас по нашему ходатайству – без шансов.

Формально видеосвязь не устроить больше никак. Перехожу к неформальным способам – еду в суд.

– Понимаете, – говорю я вполголоса судье в минутной паузе между чужими судебными заседаниями, – других вариантов нет. Я бы вас не просила, если бы... но счёт идёт на дни. Медицинские документы – да, на фото в WhatsApp. Пока вот только так.

Я чувствую, что у меня нет ничего, кроме истории, которую сию секунду ничем не подтвердить. Но поскольку я стою к судье ближе, чем когда бы то ни было (и чем когда-либо потом), я вижу её глаза. И вижу, что она мне верит.

– Инна! – кричит судья вглубь зала, – конвой уехал уже?

Не уехал. Значит, можно успеть отдать конвоирам документы на "доставку" моего подзащитного сюда завтра, без всяких судебных заседаний. Инна строчит "конвоирку".

На следующий день я стою у зала суда с открытым WhatsApp'ом, готовая набирать родственников. Но осталось объяснить всё старшему конвоя – судья решила, что от греха подальше адвокату лучше при этой беседе не присутствовать. И вот я стою в ожидании, пока они договорятся о том, что случившийся в этом зале акт милосердия никогда никому не станет известен.

Наконец дверь приоткрывается. Подзащитный в клетке, судья и старший конвоя – на почтительном расстоянии, у окна. Пытаюсь отдать свой телефон доверителю, но старший запрещает – "технику передавать нельзя", и мне придётся побыть штативом.

Конвоиры делают пару шагов назад без всякой команды, то ли от неловкости, то ли из уважения к чужому горю. Судья и старший конвоя начинают негромко говорить в другом углу зала о погоде, и я их понимаю. Я бы тоже не хотела слушать этот последний разговор матери и сына, но мне отсюда деться некуда.

Изо всех сил пытаюсь прислушиваться к разговорам у окна, но слышу и то, о чем говорят в клетке.

– Дороги не чистят, в центре ещё куда ни шло...

– Мама, у меня всё будет хорошо...

– А финны посыпают гранитной крошкой...

– Я скоро приеду, ты меня дождись, пожалуйста...

– Два часа буду до дома добираться...

– Всё, пап, выключай, я не железный, – почти кричит мой подзащитный, потому что плакать ему стыдно.

Оборачиваюсь к конвоирам и судье и киваю: всё закончено, расходимся. Мы-то как раз железные и можем сделать вид, что только что ничего не произошло – в том числе нарушения разных правил и инструкций (это самое страшное).

...

Мой подзащитный освободился из СИЗО через четыре дня после смерти мамы.

Потом я ещё не раз была в процессах у этой судьи. Она так никогда и не спросила у меня, успел ли её бывший подсудимый домой, к матери – не знаю уж, почему.

А видеозвонки в СИЗО так и не починили.

Вчера увидела подборку юридических каналов, что называется, от коллег и для коллег.

Практически все эти каналы ведутся своими для своих, на нашем юридическом диалекте русского языка. В этом жанре я тоже люблю почитать что-то приятное с полезным: отдельно, например, скажу про Просто о КС, Уголовку на практике, Уголовную практику ВС РФ, Юриста-криминалиста, Оправдательный вердикт, упомянутую парой постов выше Костаку кассатора, и оставлю за кадром много чего ещё, о чём коллеги и так знают.

Но я вдруг подумала, что могу порекомендовать вам (без всякого принуждения, рекламы или, простигосподи, рейтингов) каналы, в которых юристы (и адвокаты) пишут живо, ярко и интересно даже для тех, кто от юриспруденции вообще далёк – насколько можно быть далёким от неё по нынешним временам.

Итак, вот он – выстроенный не по алфавиту, не по количеству подписчиков, не по степени значимости или интересности, а в абсолютно рандомном порядке список каналов, новые посты в которых я не пропускаю никогда.

Law is Love – канал юриста Петра Хромова, прекрасный со всех сторон. Для одних там есть ежедневная "земная" практика, для других (кто этой земной практикой, например, уже сам переполнен) – интересные старые книги по специальности (винтаж юриспруденции), для третьих (или для всех сразу) – рекомендации по части питерских баров, где тоже, в общем-то, можно потрепаться о юридическом. А ещё автор выглядит так, будто ворвался к нам из золотого века Голливуда, и это придаёт каналу дополнительный шарм.

Коллега из министерства правозащитных дел пишет про очень близкие темы ёмко, узнаваемо и иронично. О хорошо знакомых нам всем нерадивых следователях, заволокитивших очередной материал, а также о том, как бороться с этим весело и с огоньком. Когда вдруг накатывает тошнота от двадцать пятого отказа в возбуждении уголовного дела по заявлению твоего доверителя, можно посмотреть близкие сердцу авторские мемы.

Ещё я случайно нашла очень маленький, но очень честный канал что мертво, умереть не может – это адвокатская жизнь без всяких понтов и прикрас. Плацкартные наблюдения из стотыщпятисотой поездки по Бурятии в очередное судебное заседание, которое опять будет отложено, вызывают ощущение, будто этот юридический сериал снимает Звягинцев, но выключать его не хочется.

Записки экс-секретаря – личный канал Александра Эйвазова. Саша давно уже не просто экс-секретарь судебного заседания, который отказался фальсифицировать протокол и сел за это в СИЗО (а потом был оправдан – погуглите, если пропустили эту историю, по ней тоже плачут и Голливуд, и Звягинцев, все хором). Саша – яркий, зубастый юрист, который не боится сложных дел. Честно говоря, я думаю, что сложные дела боятся его (но убежать никуда не могут). Пригласительная ссылочка вот тут.

Очень конкретный, по делу, канал питерского адвоката Серёжи Подольского – Failed Law. Показывайте его (канал – хотя и Подольского тоже) тем, кто скажет, что правозащитные адвокаты могут только оплакивать свои гонорары за обращение в ЕСПЧ, а добиваться реальных результатов как будто бы не могут. Ха!

Ну и конечно, никуда без стоящих особняком почти от всех остальных авторских адвокатских каналов Законов города Китежа. Они помогают видеть большое на расстоянии: в частности, грустную историю российской юриспруденции – особенно процессов 30-х (нет, у нас ещё пока не так – каждый раз думаю я). А ещё автор канала, коллега Александр Пиховкин, даже пост об архитектуре судов превращает в размышления о высоком (не измеряемом в метрах).

А если серьёзное вам уже надоело, как и уголовная тематика, то есть Представитель без доверки – там будут исключительно смешные видяшки (отрывки из современной киноклассики с русской юридической озвучкой). Про арбитраж, онлайн-заседания, трудности жизни в консалте или вот, к примеру, про лигал-дизайн.

А бонусом из веселого и/или забавного напомню про знаменитые АДВОМЕМЫ и Адвокатские байки, куда ж без них.

И да, не могу промолчать о трёх четырёх очень познавательных, во многом юридических, но совсем не адвокатских каналах. Три из них больше не обновляются, поэтому будут читаться скорее как книги, причём как худлит. Четвёртый – тоже книга, но скорее научпоп.

Для начала – Just the Judge. Мне нравится думать, что это канал кого-то из питерских судей-криминалистов, но объективных подтверждений этому (как, впрочем, и опровержения) я не видела. Канал надо читать назад, то есть снизу вверх, и самое интересное найдется где-то в конце 10-х годов. Тогда это читалось как актуальное и почти новостное, местами – как антропологическое наблюдение (что думает судья о проекте амнистии?), теперь – как исторически ценное. То, что новых постов там нет с 2021 года, делает эту историю очень красноречиво законченной.

Ещё один архивный канал – Блог закладчика. Ох, сколько я там для себя почерпнула после того, как в первый месяц работы по назначению на меня повалились наркодела! Опытом в этой сфере я тогда похвастать не могла, поэтому пришлось погрузиться в дебри телеграма, чтобы хотя бы понимать язык своих подзащитных. Из юридического в этом канале было много универсальных советов по части взаимодействия с полицией, операми и следователями, в том числе в случае, если вам подбросили наркотики (их действительно очень часто подбрасывают именно кладменам, но никто не застрахован). Из воспитательного – то, что владелец канала вдруг перестал публиковать новые посты четыре года назад, когда вроде как только-только поставил на ноги свой наркобизнес и бодро рапортовал об успехах. Интересно, вернётся ли автор к своему каналу после освобождения?

К слову, в Рюмочной ИПП (Института проблем правоприменения Европейского университета), которую я тоже горячо рекомендую, публиковали исследование в жанре радикальной криминологии – о том, как была устроена Гидра и её фантастический успех на наркорынке – вернее, почему Гидра стала синонимом этого рынка. Да, вот такой научный трукрайм.

Из ненаучного же трукрайма я пару ночей зачитывалась каналом Лёд под ногами майора. Как сбежать из страны под носом у силовиков, как обзавестись наличкой, сохранить прежний уровень жизни, будучи в розыске? Подозреваю, что часть этой истории – художественный вымысел, а часть – лайфхаки, уже не актуальные в 2024. Но захватывает (тут лучше читать от первого поста и вниз в хронологическом порядке). Лирический герой – юрист, концовка открытая – всё как мы любим.

Скорее универсальное командировочное, чем адвокатское. Или даже, простите за выражение, бьютиблогерское (ого).

В дамской комнате на Ленинградском вокзале славного города Москвы в 8 утра буднего дня очень людно. Максимальная концентрация посетительниц наблюдается у зеркал – хоть эти зеркала и похожи скорее на натёртые до блеска листы дюраля, зато освещение хорошее и не качает.

Потому что накраситься в вагоне – та ещё задачка. Соседи по купе норовят толкнуть под локоть, кофе стынет, поезд плавно раскачивается, что не способствует симметричности макияжа. Краситься в туалете, где хотя бы никто не мешает – неуважение к ближнему, стоящему в очереди, да и вообще создаёт ненужную спешку.

Ну и, давайте честно, в ночном поезде хочется спать до последнего. Кто из нас хотя бы раз не просыпался за пять минут до прибытия? Вот-вот.

А быть при полном параде (ладно, хотя бы со здоровым цветом лица) надо уже через полтора часа. И вот у зеркал уборной Ленинградского вокзала мелькают расчёски, тюбики, кисточки, баночки, хайлайтеры, шиммеры, бронзеры и дух творчества.

Кажется, сейчас соседка попросит у меня пару пшиков сухого шампуня, а я всё-таки рискну попробовать её маркер для рисования веснушек (да, такая штука существует).

В общем, если бы в РЖД провели маркетинговые исследования, выяснилось бы, что кроме кофе, камер хранения и вайфая очень востребованной (хотя бы с 7 до 9 утра) была бы, за неимением лучшего слова, гримёрка. А то и услуги визажиста – мало ли, чего от сонных питерских барышень ждать.

А иначе мы объединимся и захватим ваши дюралевые квази-зеркала.

Хотела было сказать, что сегодня мне стукнуло тридцать семь.

Но на самом деле ни капельки не стукнуло, а скорее легонечко так постучалось, очень плавно, заранее предупредив.

Всё логично: вчера ж было тридцать шесть, а не двадцать два. Так что никаких сюрпризов.

Ходят слухи, что к этому возрасту я уже должна была перейти от литров кофе и посиделок с ноутбуком до половины четвёртого к здоровому восьмичасовому сну, тёплой воде с лимоном натощак и йоге поутру. Или сменить серебряное кольцо с самолётиком на что-то от Cartier. Ну или хотя бы начать растить какую-нибудь комнатную зелень – но пока дома даже косточку от авокадо пытается прорастить муж (моими же руками не вырастить ничего, кроме кучки фантиков от конфет).

Но пока ещё я не хочу ни йогу, ни украшения с бриллиантами, ни горшок с петунией. Хочу чего-то другого.

Вот, например, тёплую солнечную весну, чтобы с апреля можно было ходить в пиджаке.

Чтобы судебные заседания начинались вовремя, когда я не опаздываю – а если опаздываю, то, конечно, начинались бы с задержкой.

Чтобы автозамена перестала менять слово "этапировать" на "эпатировать" (ну или чтобы я начала вовремя это замечать).

Хочу хороших новостей, да побольше. И особенно хочу одну хорошую новость, которую много кто ждёт: что моя страна больше не воюет.

Может быть, когда я услышу это, мне всё ещё будет тридцать семь. Если так, я согласна даже ходить на йогу. Даже по утрам.