Предлагаем к прочтению работу А. Д. Рудокваса и О. А. Федоровой "Римское право в практике российских судов", где авторы проанализировали ссылки российских судей на римские максимы, принципы и фрагменты при разрешении конкретных споров. В тексте статьи можно найти не только обилие соответствующих судебных актов, но и красивые высказывания о роли римского права для современных национальных правовых систем:
"Описывая в целом роль римского права в развитии англо-американского права в прошлом и настоящем, авторитетнейший американский судья XX в. Бенджамин Н. Кардозо писал: "При развитии общего права многие пробелы были заполнены заимствованиями из других систем. Целые наименования взяло наше правоведение из римского права. Некоторые из наших великих судей — Мэнс-филд в Англии, Кент и Стори здесь [в США. — Авт.] никогда не уставали подкреплять свои решения цитатами из Дигест. Мы бы ушли слишком далеко от темы, если бы принялись оценивать масштаб изменений, которые произвело римское право в общем праве в Англии или у нас [в США. — Авт.]. Юридической силы же оно никогда не имело. Великий исторический процесс рецепции не коснулся Британских островов. Уподобления были осуществлены. Направления мысли получены. Мудрые решения были предложены для проблем, которые иначе остались бы нерешенными. Тем не менее значение иностранной системы права сводилось к совету, не к приказу. Оно не дало нового подхода. Оно предоставило сырье, которое обрабатывалось уже рассмотренными приемами — приемами философии, истории и социологии — при выплавке их продуктов. Это лишь одно отделение в огромном хранилище общественного опыта, истины и мудрости, из которого судьи общего права должны черпать свое вдохновение и свое знание".
"Описывая в целом роль римского права в развитии англо-американского права в прошлом и настоящем, авторитетнейший американский судья XX в. Бенджамин Н. Кардозо писал: "При развитии общего права многие пробелы были заполнены заимствованиями из других систем. Целые наименования взяло наше правоведение из римского права. Некоторые из наших великих судей — Мэнс-филд в Англии, Кент и Стори здесь [в США. — Авт.] никогда не уставали подкреплять свои решения цитатами из Дигест. Мы бы ушли слишком далеко от темы, если бы принялись оценивать масштаб изменений, которые произвело римское право в общем праве в Англии или у нас [в США. — Авт.]. Юридической силы же оно никогда не имело. Великий исторический процесс рецепции не коснулся Британских островов. Уподобления были осуществлены. Направления мысли получены. Мудрые решения были предложены для проблем, которые иначе остались бы нерешенными. Тем не менее значение иностранной системы права сводилось к совету, не к приказу. Оно не дало нового подхода. Оно предоставило сырье, которое обрабатывалось уже рассмотренными приемами — приемами философии, истории и социологии — при выплавке их продуктов. Это лишь одно отделение в огромном хранилище общественного опыта, истины и мудрости, из которого судьи общего права должны черпать свое вдохновение и свое знание".
Синезий Киренский отрывок из речи о царстве
Затем при таком пространстве империи необходимо извне посылать правителей. Должен быть произведен тщательный отбор судебных архонтов, так как эта забота ответственная и божественная. Ибо желание видеть каждое место и человека, и [рассмотреть каждую] тяжбу требует больших разъездов, и даже Дионисий, поставленный властителем одного острова, и притом не целого, не мог обеспечить о нем заботу. Через немногих попечителей должно позаботиться о многих. Можно назвать божественным и всеобщим попечением то, которое основывается на незыблемом порядке и не пренебрегает малейшими частями, чтобы и малое не осталось без призрения и ничто таким образом не ускользнуло от его внимания.
Пользуясь этим, Бог не сам занимается каждым из мелких дел, но использует природу, как орудие, оставаясь в обычном состоянии, и является причиной всех благ, являясь причиной причин. Так и государю нужно заняться попечением о всем. Правителей, с которыми он будет разделять власть, он должен иметь справедливейших и прекраснейших. Для него легче знать немногих, чем многих, и узнать, хорошо или худо они управляют. Он должен избирать правителей по достоинству, а не по богатству; в болезнях мы доверяемся не тем врачам, которые богаты, но тем, которые наиболее сведущи в своем деле.
Тем больше должно предпочитать богатому архонта, знающего искусство управления, так как на него возлагается и больше ответственности в результате плохого или хорошего ведения дел. Справедливо ли избирать в правители того, кто порочным образом приобрел богатство, и предпочитать его хотя и бедному, но справедливому и добродетельному человеку, который именно потому, что был справедлив, не стыдится общения с бедностью. Но разбогатевший каким-то образом, купивший власть, не знает, как он станет поборником правды. Кажется мне, что не легко он возненавидит несправедливость и пренебрежет богатством, а скорее наоборот, он превратит присутственные места в места продажи правосудия.
Маловероятно, чтобы он с открытым лицом и холодными глазами смотрел на золото. Напротив, он будет питать почтение, уступать и, наконец, пожелает отблагодарить того, к кому он должен питать благодарность, так как за долю богатства он уступил тому [интересы] государства и отдал за плату города, как какую-то продажную вещь. Он знает, что благодаря этому он сделался почитаемым и восседает на возвышенном троне, на который с подобострастием взирают не только многочисленный плебс, но даже и благородные люди – справедливые и бедные.
Цит.: Синезий Киренский. О царстве. / Пер. М. В. Левченко // Византийский временник. 1953. Т. 6. С. 355-356.
Затем при таком пространстве империи необходимо извне посылать правителей. Должен быть произведен тщательный отбор судебных архонтов, так как эта забота ответственная и божественная. Ибо желание видеть каждое место и человека, и [рассмотреть каждую] тяжбу требует больших разъездов, и даже Дионисий, поставленный властителем одного острова, и притом не целого, не мог обеспечить о нем заботу. Через немногих попечителей должно позаботиться о многих. Можно назвать божественным и всеобщим попечением то, которое основывается на незыблемом порядке и не пренебрегает малейшими частями, чтобы и малое не осталось без призрения и ничто таким образом не ускользнуло от его внимания.
Пользуясь этим, Бог не сам занимается каждым из мелких дел, но использует природу, как орудие, оставаясь в обычном состоянии, и является причиной всех благ, являясь причиной причин. Так и государю нужно заняться попечением о всем. Правителей, с которыми он будет разделять власть, он должен иметь справедливейших и прекраснейших. Для него легче знать немногих, чем многих, и узнать, хорошо или худо они управляют. Он должен избирать правителей по достоинству, а не по богатству; в болезнях мы доверяемся не тем врачам, которые богаты, но тем, которые наиболее сведущи в своем деле.
Тем больше должно предпочитать богатому архонта, знающего искусство управления, так как на него возлагается и больше ответственности в результате плохого или хорошего ведения дел. Справедливо ли избирать в правители того, кто порочным образом приобрел богатство, и предпочитать его хотя и бедному, но справедливому и добродетельному человеку, который именно потому, что был справедлив, не стыдится общения с бедностью. Но разбогатевший каким-то образом, купивший власть, не знает, как он станет поборником правды. Кажется мне, что не легко он возненавидит несправедливость и пренебрежет богатством, а скорее наоборот, он превратит присутственные места в места продажи правосудия.
Маловероятно, чтобы он с открытым лицом и холодными глазами смотрел на золото. Напротив, он будет питать почтение, уступать и, наконец, пожелает отблагодарить того, к кому он должен питать благодарность, так как за долю богатства он уступил тому [интересы] государства и отдал за плату города, как какую-то продажную вещь. Он знает, что благодаря этому он сделался почитаемым и восседает на возвышенном троне, на который с подобострастием взирают не только многочисленный плебс, но даже и благородные люди – справедливые и бедные.
Цит.: Синезий Киренский. О царстве. / Пер. М. В. Левченко // Византийский временник. 1953. Т. 6. С. 355-356.
Хосе Ортега-и-Гассет о судьбе античной цивилизации
Такой и была судьба античной цивилизации. Бесспорно, созданная Юлиями и Клавдиями империя представляла собой великолепную машину, по конструкции намного совершенней старого республиканского Рима. Но знаменательно, что едва она достигла полного блеска, общественный организм зачах. Уже при Антонинах (II век) государство придавило его своей безжизненной мощью. Общество порабощается, и все силы его уходят на служение государству. А в итоге? Бюрократизация всей жизни ведет к ее полному упадку.
Жизненный уровень быстро снижается, рождаемость и подавно. А государство, озабоченное только собственными нуждами, удваивает бюрократический нажим. Этой второй ступенью бюрократизации становится милитаризация общества. Все внимание обращено теперь на армию. Власть—это прежде всего гарант безопасности (той самой безопасности, с которой, напомним, и начинается массовое сознание). Поэтому государство — это прежде всего армия. Императоры Северы, родом африканцы, полностью военизируют жизнь. Напрасный труд! Нужда все беспросветней, чресла все бесплодней. Не хватает буквально всего, и даже солдат. После Северов в армию приходится вербовать варваров.
Теперь ясно, как парадоксален и трагичен путь огосударствленного общества? Оно создает Государство как инструмент, облегчающий жизнь. Потом Государство берет верх, и общество вынуждено жить ради него*. Тем не менее состоит оно пока что из частиц этого общества. Но вскоре уже не хватает людей для поддержания Государства, и приходится звать иноземцев — сперва далматов, потом германцев. Пришельцы в конце концов становятся хозяевами, а остатки общества, аборигены — рабами этих чужаков, с которыми их ничто не роднило и не роднит. Вот итог огосударствленности — народ идет в пищу машине, им же и созданной. Скелет съедает тело. Стены дома вытесняют жильцов.
Цит.: Восстание масс. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания: [сб.: пер. с исп.] / Хосе Ортега-и-Гассет. — М.: ACT: СТ МОСКВА, 2008. 109-110.
Такой и была судьба античной цивилизации. Бесспорно, созданная Юлиями и Клавдиями империя представляла собой великолепную машину, по конструкции намного совершенней старого республиканского Рима. Но знаменательно, что едва она достигла полного блеска, общественный организм зачах. Уже при Антонинах (II век) государство придавило его своей безжизненной мощью. Общество порабощается, и все силы его уходят на служение государству. А в итоге? Бюрократизация всей жизни ведет к ее полному упадку.
Жизненный уровень быстро снижается, рождаемость и подавно. А государство, озабоченное только собственными нуждами, удваивает бюрократический нажим. Этой второй ступенью бюрократизации становится милитаризация общества. Все внимание обращено теперь на армию. Власть—это прежде всего гарант безопасности (той самой безопасности, с которой, напомним, и начинается массовое сознание). Поэтому государство — это прежде всего армия. Императоры Северы, родом африканцы, полностью военизируют жизнь. Напрасный труд! Нужда все беспросветней, чресла все бесплодней. Не хватает буквально всего, и даже солдат. После Северов в армию приходится вербовать варваров.
Теперь ясно, как парадоксален и трагичен путь огосударствленного общества? Оно создает Государство как инструмент, облегчающий жизнь. Потом Государство берет верх, и общество вынуждено жить ради него*. Тем не менее состоит оно пока что из частиц этого общества. Но вскоре уже не хватает людей для поддержания Государства, и приходится звать иноземцев — сперва далматов, потом германцев. Пришельцы в конце концов становятся хозяевами, а остатки общества, аборигены — рабами этих чужаков, с которыми их ничто не роднило и не роднит. Вот итог огосударствленности — народ идет в пищу машине, им же и созданной. Скелет съедает тело. Стены дома вытесняют жильцов.
Цит.: Восстание масс. Дегуманизация искусства. Бесхребетная Испания: [сб.: пер. с исп.] / Хосе Ортега-и-Гассет. — М.: ACT: СТ МОСКВА, 2008. 109-110.
Предлагаем к прочтению сборник статей 1940 г. под ред. С.Ф. Кечекьяна, посвящённый вопросам государства и права во французской буржуазной революции. В книгу вошли статьи, на основе докладов, сделанных на юбилейной сессии Всесоюзного института юридических наук, посвященной 150-летию французской буржуазной революции (21—22 июня 1939 г.).
🔺Степан Федорович Кечекьян. Политическая идеология французской буржуазии накануне революции XVIII века
🔺Андрей Иванович Денисов. Конституции и декларации французской буржуазной революции
🔺Михаил Иосифович Рейхель. Гражданское законодательство французской буржуазной революции 1789—1794 гг.
🔸Борис Самойлович Утевский. Декларация прав человека и гражданина 1789 г. и вопросы уголовного права
🔸Борис Яковлевич Арсеньев. Революционный трибунал французской буржуазной революции XVIII века
🔸Евгений Александрович Коровин. Французская буржуазная революция 1789 г. и законы и обычаи войны
🔺Степан Федорович Кечекьян. Политическая идеология французской буржуазии накануне революции XVIII века
🔺Андрей Иванович Денисов. Конституции и декларации французской буржуазной революции
🔺Михаил Иосифович Рейхель. Гражданское законодательство французской буржуазной революции 1789—1794 гг.
🔸Борис Самойлович Утевский. Декларация прав человека и гражданина 1789 г. и вопросы уголовного права
🔸Борис Яковлевич Арсеньев. Революционный трибунал французской буржуазной революции XVIII века
🔸Евгений Александрович Коровин. Французская буржуазная революция 1789 г. и законы и обычаи войны
Ф.Г. ТЕРНЕР ОБ АДМИНИСТРАТИВНОМ ВМЕШАТЕЛЬСТВЕ В УЧРЕЖДЕНИЯ
Вопрос о пользе административного вмешательства в учреждение акционерных товариществ рассматривался в последнее время на конгрессе немецких экономистов в Майнце, о котором уже выше упомянуто, а также на собиравшемся в том же году в Гейдельберге конгрессе немецких юристов. В том и другом собрании вопрос этот был решен отрицательно, и административное вмешательство было признано вредным. Вот главнейшие доводы, на которых основывались резолюции означенных двух конгрессов.
Весьма важно, чтобы публика относилась критически к учреждаемым акционерным предприятиям, взвешивая сама все шансы успеха предприятия прежде затраты в оное своих капиталов; между тем вмешательство правительства усыпляет критику публики; большинство лиц смотрят на предприятие, разрешенное правительством, как на дело уже потому совершенно верное, предполагая, что в противном случае правительство не решилось бы разрешить оное, и вследствие того считают излишним подвергать проектируе-мое предприятие собственному критическому анализу. Между тем мало ли было примеров, что при существовании правила административного рассмотрения правительством разрешались самые несбыточные проекты и самые несостоятельные товарищества.
Если в прежние времена уже было трудно с достоверностью определить вперед условия успеха и большую или меньшую рациональность возникающего дела, то в настоящее время при крайнем разнообразии форм, в которых проявляется промышленная деятельность, это
становится почти невозможным для администрации, потому что потребовало бы от должностных лиц таких специальных сведений по множеству самых разнообразных промышленных дел, каких совершенно нельзя ожидать от лиц, не посвятивших себя специально той или другой отрасли промышленности;
вследствие того являются проволочки, затруднения, анормальные изменения параграфов устава, ослабление конкуренции вследствие неразрешения иногда однородных предприятий, не говоря уже о том, что необходимость хождения и хлопот для получения разрешения на промышленное предприятие имеет часто растлевающее влияние на нравственность как должностных лиц, так и промышленников, подвергая последних поползновению путем подкупа достигнуть быстрейшего разрешения вопроса, с которым часто связаны громадные промышленные интересы, и поставляя должностных лиц в постоянное искушение некоторым послаблением своих обязанностей приобресть в самое короткое время весьма значительные денежные средства.
Переходя с экономической на чисто юридическую почву, некоторые защитники административной регламентации основывают необходимость правительственного разрешения на том соображении, что акционерное товарищество есть юридическое лицо, а таковое может образоваться только с согласия и разрешения правительства. Профессор Пахман в вышеприведенной монографии возражает, однако, на это следующее: «Если таким образом юридическая личность акционерного общества не подлежит сомнению, то и несправедливо мнение, что признание общественной власти необходимо для усвоения компании такого значения. Это значило бы юридическую личность признавать за свойство даровое, присваиваемое волею правительства любому соединению людей: никакому обществу не может быть придаваемо такое свойство государственною властью, если оно не имеет его по своему существу, по своей внутренней организации.
Словом, юридическая личность акционерного общества не создается государством: значение юридического лица принадлежит ему независимо от признания общественной власти. Но этого недостаточно, когда идет речь о внешних отношениях компании, о столкновениях ее с публикой и с судебною или другою властью. Как отвлеченное понятие, юридическая личность не имеет действительного бытия, подобно лицу физическому, без внешнего признания: замкнутое в самом себе оно в этом не нуждается; выступая же наружу, входя в сношения с внешним миром, оно несомненно нуждается в признании общественной власти, в противном случае и органы судебной власти вправе были бы игнорировать безличный субъект права.
Вопрос о пользе административного вмешательства в учреждение акционерных товариществ рассматривался в последнее время на конгрессе немецких экономистов в Майнце, о котором уже выше упомянуто, а также на собиравшемся в том же году в Гейдельберге конгрессе немецких юристов. В том и другом собрании вопрос этот был решен отрицательно, и административное вмешательство было признано вредным. Вот главнейшие доводы, на которых основывались резолюции означенных двух конгрессов.
Весьма важно, чтобы публика относилась критически к учреждаемым акционерным предприятиям, взвешивая сама все шансы успеха предприятия прежде затраты в оное своих капиталов; между тем вмешательство правительства усыпляет критику публики; большинство лиц смотрят на предприятие, разрешенное правительством, как на дело уже потому совершенно верное, предполагая, что в противном случае правительство не решилось бы разрешить оное, и вследствие того считают излишним подвергать проектируе-мое предприятие собственному критическому анализу. Между тем мало ли было примеров, что при существовании правила административного рассмотрения правительством разрешались самые несбыточные проекты и самые несостоятельные товарищества.
Если в прежние времена уже было трудно с достоверностью определить вперед условия успеха и большую или меньшую рациональность возникающего дела, то в настоящее время при крайнем разнообразии форм, в которых проявляется промышленная деятельность, это
становится почти невозможным для администрации, потому что потребовало бы от должностных лиц таких специальных сведений по множеству самых разнообразных промышленных дел, каких совершенно нельзя ожидать от лиц, не посвятивших себя специально той или другой отрасли промышленности;
вследствие того являются проволочки, затруднения, анормальные изменения параграфов устава, ослабление конкуренции вследствие неразрешения иногда однородных предприятий, не говоря уже о том, что необходимость хождения и хлопот для получения разрешения на промышленное предприятие имеет часто растлевающее влияние на нравственность как должностных лиц, так и промышленников, подвергая последних поползновению путем подкупа достигнуть быстрейшего разрешения вопроса, с которым часто связаны громадные промышленные интересы, и поставляя должностных лиц в постоянное искушение некоторым послаблением своих обязанностей приобресть в самое короткое время весьма значительные денежные средства.
Переходя с экономической на чисто юридическую почву, некоторые защитники административной регламентации основывают необходимость правительственного разрешения на том соображении, что акционерное товарищество есть юридическое лицо, а таковое может образоваться только с согласия и разрешения правительства. Профессор Пахман в вышеприведенной монографии возражает, однако, на это следующее: «Если таким образом юридическая личность акционерного общества не подлежит сомнению, то и несправедливо мнение, что признание общественной власти необходимо для усвоения компании такого значения. Это значило бы юридическую личность признавать за свойство даровое, присваиваемое волею правительства любому соединению людей: никакому обществу не может быть придаваемо такое свойство государственною властью, если оно не имеет его по своему существу, по своей внутренней организации.
Словом, юридическая личность акционерного общества не создается государством: значение юридического лица принадлежит ему независимо от признания общественной власти. Но этого недостаточно, когда идет речь о внешних отношениях компании, о столкновениях ее с публикой и с судебною или другою властью. Как отвлеченное понятие, юридическая личность не имеет действительного бытия, подобно лицу физическому, без внешнего признания: замкнутое в самом себе оно в этом не нуждается; выступая же наружу, входя в сношения с внешним миром, оно несомненно нуждается в признании общественной власти, в противном случае и органы судебной власти вправе были бы игнорировать безличный субъект права.
Но отсюда не следует, чтобы каждое акционерное общество порознь для внешнего признания нуждалось в разрешении правительства; признание государства может выражаться уже в том, если законом определены условия, при выполнении которых общество получает ipso jure значение самостоятельной юридической личности во внешнем быту: отдельные санкции власти заменяет общая санкция закона».
Ко всему вышеизложенному, совершенно исчерпывающему во-рос, едва ли можно прибавить что-либо существенное. Не подлежит сомнению, что насколько законодательством могут быть определены положительно необходимые условия правильного акционерного товарищества, настолько всякое регламентативное вмешательство административной власти в учреждение акционерного товарищества становится не только излишним, но даже вредным.
Цит.: Тернер Ф. Г. Обзор иностранных законодательств об акционерных компаниях. 1871.
Ко всему вышеизложенному, совершенно исчерпывающему во-рос, едва ли можно прибавить что-либо существенное. Не подлежит сомнению, что насколько законодательством могут быть определены положительно необходимые условия правильного акционерного товарищества, настолько всякое регламентативное вмешательство административной власти в учреждение акционерного товарищества становится не только излишним, но даже вредным.
Цит.: Тернер Ф. Г. Обзор иностранных законодательств об акционерных компаниях. 1871.