В свете последних известий...

ТОРСТЕЙН ВЕБЛЕН О ЮРИСТАХ

Из собственно экономических занятий наиболее почетными являются те, что имеют непосредственное отношение к обладанию собственностью в крупном масштабе. Вслед за ними в отношении доброй репутации идут те занятия, которые непосредственно подчинены собственности и финансированию, такие, как банковское дело и право. Банковские службы связаны преимущественно с крупной собственностью, и
данный факт несомненно повышает престиж этого дела. Профессия юриста не предполагает владения крупной собственностью, но так как в ремесле адвоката нет и намека на полезность в какой-либо другой области, кроме соперничества, то эта профессия по традиции пользуется большим почетом. Юрист занимается исключительно частными моментами хищнического мошенничества, либо в устройстве махинаций, либо в расстройстве махинаций других, и поэтому преуспевание в этом роде занятий воспринимается как признак большой одаренности тем коварством, которое обычно для общества на стадии варварства и всегда вызывало у людей уважение и страх.

Цит.: Т. Веблен, Теория праздного класса. М. 1984 г

В России редко защищаются диссертации по римскому праву, поэтому каждая из таких защит - большое событие в мире науки. В конце 2024 г. в диссертационном совете НИУ ВШЭ прошла успешная защита кандидатской диссертации М.М. Пестова "Наёмный работник как субъект древнеримского права". Мы решили обсудить с Михаилом Пестовым результаты его научного труда, значение римского права в наши дни, а также с чего следует начать исследование о римском праве. Публикуем запись беседы:

Гость выпуска - Пестов Михаил Михайлович, кандидат юридических наук, научный сотрудник отдела обязательственного права ИЦЧП им. С.С. Алексеева при Президенте РФ.

Ведущий - Киктенко Константин Геннадьевич, главный редактор журнала "Юридическая летопись".

Тайм-коды:

00:00:00 Приветствие
00:01:30 Краткое резюме диссертации
00:03:40 Почему была выбрана эта тема для защиты диссертации?
00:04:35 Прежде чем приступить к исследованию, какая была языковая подготовка?
00:05:09 В чём состояла основная трудность при работе над диссертацией?
00:07:31 Обсуждение первого тезиса диссертации
00:15:25 Обсуждение второго тезиса
00:26:50 Обсуждение третьего тезиса
00:31:22 Обсуждение пятого тезиса
00:35:37 Обсуждение четвёртого тезиса
00:39:30 Обсуждение шестого тезиса
00:43:40 Значение данной диссертации для современного права
00:47:25 О трудовом и гражданском праве
00:50:30 О добросовестности в трудовом и гражданском праве
00:53:25 Трудно ли проводить историко-правовое исследование без исторического образования?
00:55:20 О тезисах диссертаций по римскому праву
01:01:45 Советы тем, кто желает написать свой текст о римском праве
01:04:15 Завершение

Текст диссертации доступен по ссылке: https://www.hse.ru/sci/diss/943025729

https://youtu.be/MdSh2a2wuvA?si=QgFuSmUBsK1neqGY

ЛЮДВИГ ЭННЕКЦЕРУС О ЦЕЛИ ПРАВА

Выяснение цели права составляет задачу философии, ибо эта цель есть не что иное, как цель человеческого общежития, лишь одной стороной, одним элементом которой является право. Этика и философия права должны поэтому научно развивать господствующее в наше время представление о задаче отдельного человека и всего человечества, исходя из всей нашей культурной жизни, в особенности из наших государственных учреждений и правых институтов, из этических и религиозных представлений, из хозяйственных, научных и эстетических стремлений, короче - из всех элементов нашей общественной жизни. Этой общей этической задаче, признание которой заключает в своей основе веру в стоящий над человеком мировой порядок, служит также и право*. Оно должно обеспечить внешние основы, на которых как отдельный человек, так и все общество только и могут выполнить стоящие перед ними нравственные задачи. Задачи же эти состоят в дальнейшем развитии культуры, в совершенствовании человеческого общения и всего человеческого рода в направлении высшей справедливости для всех. Предполагая эту нравственную задачу человека известной, можно цель права обозначить как "обеспечение жизненных задач отдельного лица и общества" или как "обеспечение действительных человеческих интересов" и тем самым осуществление справедливости на земле.

Нельзя однако признать правильным включение, как это часто делается, цели права (как бы она ни определялась) в юридически-техническое определение права; ибо мыслимы правовые нормы — и подобные нормы существовали во все времена, — которые не соответствуют высшей цели права. Наша задача, разумеется, в том, чтобы отменять такого рода нормы или, путем их изменения, согласовать их с этической целью права; но в данное время их положительную юридическую природу ‚нельзя оспаривать. Однако всякое ли право положительно? Или наряду или даже над правом, основанным на общей воле и фактически действующим (положительным правом), существует еще право, независимое от человеческих установлений?

* Не признавая стоящего над человеком веления долга, нельзя обосновать обязывающее человека веление права, хотя, конечно, такие попытки неоднократно делались. В особенности нельзя свести веление права к эгоистическим стремлениям человека, как стремление к самосохранению (Томас Гоббс) и стремление быть и действовать соответственно собственной природе и соответственно этому полностью развернуть и умножить свои силы (Спиноза, впрочем, понятию силы дает этическую окраску тем, что силу, действующую для удовлетворения страстей, называет бессилием, и в качестве требования разума устанавливает, чтобы человек стремился к тому, что полезно для достижения наибольшего совершенства, таким образом, теория Спинозы в основе сводится все же к этическому велению долга) или к стремлению к благополучию и счастью (эвдемонистические теории), безразлично, следует ли под этим понимать удовлетворение чувственного вожделения, или утонченное духовное наслаждение, или длительное духовное и телесное здоровье и благополучие. Ведь если бы право было не больше как средство для достижения эгоистической цели, то и сила его не выходила бы за пределы стремления к собственной выгоде. Все эгоистические теории, таким образом, не выдерживают критики, если в отдельном случае, в виде исключения, разумный расчет склоняет к нарушению права. Гораздо правильнее, как это делают, например, Гуго Гроций и Томазий, определять целью права благо человечества, или (согласно Jhering, Zweck im Recht) "создание и обеспечение жизненных условий общества"; но здесь возникает вопрос: почему же благосостояние всех должно быть высшим принципом для каждого отдельного человека, почему он должен подчинять собственное благо благу всех? А на этот вопрос нельзя ответить иначе, как возвратом к этическому долгу.

Выявляемый Иерингом в качестве источника этического долга и права дальновидный эгоизм, стремящийся к благу целого, так как лишь в нем он обретает собственное благо, - является только расчетом на собственную выгоду (представителем эволюционисткого альтруистического эвдемонизма является также Baumgarten, Rechtsphilosophie, S. 40 ff.; Wissenschaft, 1, § 3 ff). Но при столь дальновидном эгоизме результат расчета может оказаться различным для отдельных лиц и для целых слоев населения и тогда было бы неразумно с их стороны, если бы они, имея на то возможности, не нарушили бы права, поскольку долг и право в действительности - не только решение уравнения, от которого зависит собственная выгода. Наши нравственные воззрения - ведь не только сознание общества, Правда, их содержание, как и все наши знания и верования, в известной мере определяются бесчисленными воздействиями на нас со стороны общества; но то, что мы сообща прислушиваемся к внутреннему голосу "ты должен", "ты не должен", воспринимаем голос нашей совести, - это дело внутреннего опыта, и покоится оно на сознании подчинения высшему порядку, нарушение которого мы воспринимаем как вину.

Уничтожение вещи - распоряжение или нет? Отвечает Д.М. Генкин:

В советской юридической литературе нет единства мнений по вопросу об определении содержания и соотношения между правомочиями пользования и распоряжения. Так, М.М. Агарков относил к праву распоряжения переработку и уничтожение вещей. Также А.В. Венедиктов относил производительное потребление оборотных фондов правомочию распоряжения. Иной точки зрения придерживается С.Н. Братусь, говоря, что "производственное потребление сырья и правильная эксплуатация оборудования является осуществлением правомочия пользования этим имуществом".

Также и А.В. Карасс писал "производительное потребление оборотных фондов предприятия есть нормальное использование. Такое потребление относится, следовательно к праву пользования, а не к праву распоряжения имуществом". Нам представляется, что правильной является вторая точка зрения. Отнесение уничтожения вещи собственником к правомочию распоряжения является по существу неверным. Всякое пользование данной вещью в конечном счете приводит к ее уничтожению как объекта, определённым образом индивидуализированного.

Одни вещи уничтожаются в едином акте пользования ними (предметы продовольствия, сырье и топливо в производственном процессе). Другие вещи при пользовании ими амортизируются в течение длительного времени (орудия производства, домашняя обстановка) и постепенно перестают существовать как данная индивидуально определенная вещь. Таким образом, как правило, уничтожение вещи является лишь фактическим результатом пользования ею.

Отнесение производственного потребления оборотных фондов к правомочию распоряжения подменяет правовое определение распоряжения экономическим понятием пользования, благодаря чему стирается всякая грань между правомочием пользования и правомочием распоряжения. Уничтожение вещи собственником вне пользования ею имеет место чрезвычайно редко (убой заболевшего животного, уничтожение ненужной вещи), но и такое уничтожение не является осуществлением правомочия распоряжения. В этих случаях имеет место прекращение волей собственника самого права собственности ввиду отпадения объекта права собственности.

Уничтожение вещи не может быть отнесено к правомочию распоряжения, поскольку правомочие распоряжения направлено на изменение правового положения вещи, а не на ликвидацию самой вещи. Уничтожение вещи может вызвать правоотношения собственника с другими лицами, но эти правоотношения возникают не по поводу вещи, которой более не существует, а по поводу действий собственника по уничтожению вещи, которые могут противоречить общественному интересу, нарушать правила общественного порядка и права третьих лиц. Собственник не имеет права сжечь свой дом, ибо это противоречит общественным интересам. В то же время, иногда собственник обязан уничтожить вещь (убить заболевшее животное). Но во всех этих случаях дело идет не о действия собственника по установлению его правоотношений с другими лицами, а о пределах самого субъективного права собственности, предусматриваемых нормами объективного права.

Мы полагаем, что различие между правомочием пользования и распоряжения заключается в том, что к правомочию пользования относится извлечение из вещи ее полезных свойств, в то время как к правомочию распоряжения относятся все виды изменения юридического положения вещей, произведенные, как правило, по воле собственника, а в исключительных случаях по воле других лиц, которым в силу закона передано осуществление права распоряжения. Распоряжением с этой т.з. является не только отчуждение вещи, но и отдача ее в залог, передача в пользование (имущественный наем, ссуда) и др.

С.Н. ЛАНДКОФ ОБ ИСПОЛНЕНИИ ОБЯЗАТЕЛЬСТВ

Мы видим, что и в тех странах, где существует еще (пусть - на бумаге) принцип договорной свободы, где предполагается, что сторона принимает на себя обязательства по свободной, никем и ничем не диктуемой, доброй воле, где, таким образом, полное и безоговорочное исполнение "свободных договоро" не должно подвергаться ущемления, и там вначале литература, а затем и судебная практика повели комбинированную борьбу с принципом pacta sunt servanda. Эта борьба началась не в силу ненависти к этому прекрасному, голому принципу, а в силу велений самой жизни, когда требование о точном во всем исполнении свободного договора становилось либо экономически невозможным, либо попросту хозяйственно неразумным.

Арсенал старых искусственных конструкций, вроде Виндшейдовских предположений (Voraussetzungen) и спасительной оговорки об изменившихся обстоятельствах (clausula rebus sic stantibus), которые в известные эпохи экономических кризисов выполняли огромную службу и спасали торговый оборот от исполнения разорительных договоров, не мог быть использован юридической доктриной для тех же целей в нашу эпоху.

Господство экономических идей в литературе не могло, конечно, позволить использовать искусственные юридические категории для оправдания глубоко жизненных явлений, к которым следует отнести невозможность исполнения договоров вследствие изменившихся экономических условий. В соответствии с этим германская литература заняла следующую позицию: коль скоро результат (цель), преследуемый по содержанию сделки, не может быть достигнут путем применения тех усилий (жертв), которые требовались при наличии вполне определённых в момент заключения сделки обстоятельств, то этим самым "основы сделки" считаются нарушенными.

Экономические обстоятельства изменились, для достижения результатов сделки нужны значительно большие усилия стороны и, следовательно, налицо невозможность, оправдывающая либо неисполнение, либо неточное исполнение договора. При помощи учения о нарушении основ сделки германская литература подвела фундамент под практику германских судов, допускавшую значительные отступления от принципа обязательного и абсолютного исполнения договора.

По такому же образцу решена была проблема во французской судебной практике и литературе. Практика стала на ту точку зрения, что в основе сделки лежит ее общественная полезность, что основа сделки (la cause) есть понятие чисто материалистическое и что, коль скоро взаимные обязательства сторон по сделке перестали быть эквивалентными, нельзя требовать от сторон точного исполнения договора.

Литература не соглашалась с тем чисто материалистическим определением основ сделки, которое давала практика, но признавала, что основа сделки есть сочетание психологического и материалистического элементов, где последний все ж превалирует; вследствие этого не может быть обязательства там, где нет основы (la cause) и не может быть точного исполнения обязательства, если основы нарушены.

...

Поэтому определённость в момент заключения договора устанавливается не для того, чтобы требовать точного и полного исполнения договора. Она устанавливается для того, чтобы служить масштабом, критерием при исполнении договора. В этом случае договоры должны быть соблюдаемы, или, вернее, исполняемы соразмерно изменившимся экономическим условиям, если эти условия изменились с момента установления обязательства до момента его выполнения.

Таким образом, пределы обязанности контрагента по договору определяются лишь масштабом обязанности. Исполнение же определяется и должно определяться социально-экономическими условиями. К последним относятся, напр., такие явления, как снижение или повышение цен, обесценение или вздорожание валюты и т.п.

В честь дня пионерии публикуем трогательный рассказ профессора РШЧП Дениса Васильевича Новака о создании песни на стихи Сергея Есенина "Белая берёза".

Денис Васильевич не только известный цивилист, но и музыкант, певец, а послушать "Белую берёзу" и другие его песни можете здесь.

В 1990 году, когда мне было 11 лет, я написал на нотной бумаге сочиненную мною песню «Белая берёза» на стихи Сергея Есенина, запечатал в конверт и отправил по почте в газету «Пионерская правда» со словами: «Эту я песню я дарю тебе, «Пионерка»! Каковы же были мои удивление и восторг, когда через несколько месяцев я достал из почтового ящика конверт с логотипом «Пионерской правды», а в нём письмо с очень доброжелательной и содержательной рецензией на мою песню от известного советского композитора Юрия Михайловича Чичкова, автора песни «Из чего же, из чего же сделаны наши девчонки/мальчишки» и многих других популярных детских песен, который как оказалось, был ещё и музыкальным консультантом «Пионерской правды».
Спустя 35 лет песня «Белая берёза» вышла на всех цифровых площадках и я с глубоким уважением и благодарностью посвящаю её выдающемуся композитору и прекрасному человеку Юрию Михайловичу Чичкову 🙏

А.В. ВЕНЕДИКТОВ О НОРМАЛЬНОСТИ ОБОРОТА

Заработная плата, цены на сырье и полупродукты растут с такой стремительностью, что контракты, заключённые даже вначале 1916 г. к концу его оказались явно убыточными для ряда предприятий. Нарушенное же соответствие между спросом и предложением, недостаток металла и топлива в особенности, приводит, мы видели, к тому, что убыточность контракта лишь в редких случаях ложится своей тяжестью на самого поставщика, чаще же всего перелагается им на его новых контрагентов. Страдательной стороной абсолютного применения принципа: pacta sunt servanda (храните договоры!) оказались не должники, но третьи лица….

И, наряду с тем, большие портфели невыполненных частных заказов у мобилизованных предприятий вносят полную неопределенность в их расчеты. Владелец предприятия не может учесть ни тех потерь, которыми грозит ему выполнение отсроченных заказов в будущем, ни общей стоимости своего предприятия — на тот случай, если бы ему пришлось продавать его в полном составе и на ходу, со всеми контрактами и обязательствами. От этой неопределенности вряд ли могут вполне избавить предпринимателя и его добровольные соглашения с отдельными контрагентами.

Можно ли признать такой оборот «нормальным»? Мы затруднились бы это сделать. И так как те пути, которыми каждое отдельное предприятие стремится гарантировать себя от потерь по убыточным контрактам, представляются нам не отвечающими интересам государства и потребителя и ведущими часто лишь к чрезмерному повышению цен по новым контрактам, мы не можем уже считать опасной или нецелесообразной такую экстраординарную меру, как изменение условий или аннулирование убыточного контракта. То, что два года тому назад могло повести к дезорганизации «нормального» оборота, теперь может оказаться мерой целительной и организующей — для оборота дезорганизованного.

Мы думаем лишь, что для этого необходимо прежде всего вмешательство законодателя и лишь затем — суда. Должны быть созданы специальные средства защиты контрагента от значительных убытков, которыми грозят ему существенные изменения экономической конъюнктуры в условиях военного времени. Нужно оставить в покое тот институт непреодолимой силы, который мы находим в общей системе гражданского права, и продолжать применять его именно в тех пределах, которые отмежеваны ему и западноевропейской юриспруденцией, и господствующим течением отечественной цивилистики. Это необходимо сделать как по основаниям, лежащим в природе самого института, так и по соображениям правнополитическим — в целях наилучшего выполнения поставленной задачи.