Активистка реально боится за свою жизнь. Активистка реально боится за свою жизнь. ( https://www.group-telegram.com/obzor_politicanov ) И самое интересное в этой истории то, что правоохранители на это никак не реагируют, как, впрочем, и на другие заявления жителей о поступающих угрозах. Примечательно, что крест появился в тот самый день, когда экозащитники выиграли суд, где оспаривали решение властно-олигархического решения о строительстве мусорного полигона. Но тяжбы, скорее всего, продолжатся, так как это была не последняя инстанция, куда могут обратиться инициаторы проекта. ( https://www.group-telegram.com/obzor_politicanov/13 ) Отметим, что полигон «Екатеринбург-Юг» собираются построить за 25 миллиардов рублей. Это один из самых дорогих проектов не только в УрФО, но и в стране. По задумке команды губернатора Евгения Куйвашего и команды чиновников и бизнесменов, этот объект должен войти в так называемый экокластер и разместиться на 15- гектарах практически у самых дверей горожан. Всего в одном километре от домов.
Активистка реально боится за свою жизнь. Активистка реально боится за свою жизнь. ( https://www.group-telegram.com/obzor_politicanov ) И самое интересное в этой истории то, что правоохранители на это никак не реагируют, как, впрочем, и на другие заявления жителей о поступающих угрозах. Примечательно, что крест появился в тот самый день, когда экозащитники выиграли суд, где оспаривали решение властно-олигархического решения о строительстве мусорного полигона. Но тяжбы, скорее всего, продолжатся, так как это была не последняя инстанция, куда могут обратиться инициаторы проекта. ( https://www.group-telegram.com/obzor_politicanov/13 ) Отметим, что полигон «Екатеринбург-Юг» собираются построить за 25 миллиардов рублей. Это один из самых дорогих проектов не только в УрФО, но и в стране. По задумке команды губернатора Евгения Куйвашего и команды чиновников и бизнесменов, этот объект должен войти в так называемый экокластер и разместиться на 15- гектарах практически у самых дверей горожан. Всего в одном километре от домов.
What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. Oleksandra Matviichuk, a Kyiv-based lawyer and head of the Center for Civil Liberties, called Durov’s position "very weak," and urged concrete improvements.
from us
