Теперь я думаю, тексты — похожи на снегопад: они просто случаются, вдруг, когда долго ждёшь, а потом не ждёшь, и «как всегда неожиданно», и все такси — в-три-дорога, и до тридевятого царства дорогу заметает быстрее, чем успеваешь по ней проехать…
Теперь я думаю, всё случается в срок. Вот и мудрость, пожалуй, милый признак старения.
Я столько видела снега – разного, И жданного, и нежданного, Раннего, белого, грязного. У снега сотни оттенков, у льда сто тысяч названий — Одно из них — моё имя. Другое название — твоё неизвестное имя. Первого декабря — день твоего нерождения, Через десять дней после дня рождения деда, Меня тогда и привезли прямо с праздника, Скорая ехала через снег. «Как всегда неожиданно», у меня даже не было при себе документов. А в приёмной доктор ругалась, А после смеялась — Я никогда не помню, какую в детстве ломала ногу. Я сломала ногу, неудачно прыгнула, и меня повезли на санках. Тогда в Москве было много снега, и санки ехали так легко и нарядно. Двадцать лет спустя, не было такого белого снега, И радости катания на санках, Но я почему-то всё ещё это помню.
Тексты случаются. Идут себе, падают, кружатся потихоньку. Кто-то ловит их языком, Кто-то подставляет ладони.
Наешься грязного текста, Червяки в животе заведутся! Нельзя же писать обо всём, кое о чём лучше просто тихонько плакать. Столько снега выпало и никак его не остановишь.
Теперь я думаю, всё случается в срок. Мальчики вырастают, хочется гладить их по макушкам. Глупые, что вы тогда понимали, Что вы сейчас понимаете. Смешные снеговики, Мы-то знаем всё, — те, кто пришёл в костюмах снежинок.
Я сломала ногу и утренник прошёл без меня. Я дышала носом и не замёрзла, и вышла под снег живая. Я спускалась в подземные переходы, Ждала автобусы и трамваи, Ездила под землёй за три девять и ещё дальше, Я не снежная королева, я молодой специалист, Замотанный в три девять шарфов, Замотанный, Никем не посаженный на горячую печку. Никакого горячего шоколада, никакого рахат-лукума.
Текст идёт с утра и не собирается прекращаться. Но я не боюсь больше снега, пустоты и длинных ранящих текстов. Теперь я знаю — всему свой срок, И этому знанию нельзя научиться, Можно только смотреть на снег, Выходить под снег, И становиться снежною девой, Снежною бабой, «Как всегда неожиданно» немолодым уже неспециалистом. Поправлять не корону, а пуховый платок Брать лопату И расчищать дорогу. Даже если текстом снова всё заметёт к утру.
Теперь я думаю, тексты — похожи на снегопад: они просто случаются, вдруг, когда долго ждёшь, а потом не ждёшь, и «как всегда неожиданно», и все такси — в-три-дорога, и до тридевятого царства дорогу заметает быстрее, чем успеваешь по ней проехать…
Теперь я думаю, всё случается в срок. Вот и мудрость, пожалуй, милый признак старения.
Я столько видела снега – разного, И жданного, и нежданного, Раннего, белого, грязного. У снега сотни оттенков, у льда сто тысяч названий — Одно из них — моё имя. Другое название — твоё неизвестное имя. Первого декабря — день твоего нерождения, Через десять дней после дня рождения деда, Меня тогда и привезли прямо с праздника, Скорая ехала через снег. «Как всегда неожиданно», у меня даже не было при себе документов. А в приёмной доктор ругалась, А после смеялась — Я никогда не помню, какую в детстве ломала ногу. Я сломала ногу, неудачно прыгнула, и меня повезли на санках. Тогда в Москве было много снега, и санки ехали так легко и нарядно. Двадцать лет спустя, не было такого белого снега, И радости катания на санках, Но я почему-то всё ещё это помню.
Тексты случаются. Идут себе, падают, кружатся потихоньку. Кто-то ловит их языком, Кто-то подставляет ладони.
Наешься грязного текста, Червяки в животе заведутся! Нельзя же писать обо всём, кое о чём лучше просто тихонько плакать. Столько снега выпало и никак его не остановишь.
Теперь я думаю, всё случается в срок. Мальчики вырастают, хочется гладить их по макушкам. Глупые, что вы тогда понимали, Что вы сейчас понимаете. Смешные снеговики, Мы-то знаем всё, — те, кто пришёл в костюмах снежинок.
Я сломала ногу и утренник прошёл без меня. Я дышала носом и не замёрзла, и вышла под снег живая. Я спускалась в подземные переходы, Ждала автобусы и трамваи, Ездила под землёй за три девять и ещё дальше, Я не снежная королева, я молодой специалист, Замотанный в три девять шарфов, Замотанный, Никем не посаженный на горячую печку. Никакого горячего шоколада, никакого рахат-лукума.
Текст идёт с утра и не собирается прекращаться. Но я не боюсь больше снега, пустоты и длинных ранящих текстов. Теперь я знаю — всему свой срок, И этому знанию нельзя научиться, Можно только смотреть на снег, Выходить под снег, И становиться снежною девой, Снежною бабой, «Как всегда неожиданно» немолодым уже неспециалистом. Поправлять не корону, а пуховый платок Брать лопату И расчищать дорогу. Даже если текстом снова всё заметёт к утру.
#o_lishina_стихи
BY Туман этот я сама | Ольга Лишина
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. Continuing its crackdown against entities allegedly involved in a front-running scam using messaging app Telegram, Sebi on Thursday carried out search and seizure operations at the premises of eight entities in multiple locations across the country. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. The last couple days have exemplified that uncertainty. On Thursday, news emerged that talks in Turkey between the Russia and Ukraine yielded no positive result. But on Friday, Reuters reported that Russian President Vladimir Putin said there had been some “positive shifts” in talks between the two sides.
from us
