Pan Meditat

У Томаса Мойнихана скоро выходит новая грустная книга X-Risk: How Humanity Discovered Its Own Extinction. Посвящена хронике размышлений человечества о собственном вымирании.

X-Risk — это «экзистенциальные риски», описанные Ником Бостромом: различные нанотехнологические апокалипсисы, отключение «матрицы», ядерная погибель и так далее. Сама идея при этом, как пишет Мойнихан, весьма свежа: первые ростки осознание конечности пустило только к концу XVII века, когда в научном сообществе впервые говорят о влиянии катаклизмов на вымирание видов (авторов осмеивают, ведь библейским потопам не место в проекте Просвещения). Еще через сто лет потомки придут к мысли, что человек одинок, случись что с его колыбелью — не станет и единственного разумного вида Вселенной.

В такой оптике интересно проследить взаимный обмен между технологией и территорией смыслов. Кант в 1781 году омрачает Просвещение и говорит, что ничто хорошее не вечно, и через десять лет вымирание видов окажется не предметом шуток, а научной истиной. Появятся первые палеонтологи и геологи — к 1800 году Жорж Кювье опишет 23 вымерших вида, а человечество увидит, что за ширмой глубокого времени лежат тысячелетия эволюции и потрясений без человека. Понимание этих процессов приведет к попыткам спрогнозировать, предотвратить и избежать гибельных катаклизмов. Так появятся и космистские образы Земли-колыбели, и страх мальтузианских ловушек, и зеленые технологии. В общем, осознать пределы своего существования, чтобы жизнь сама себя не задавила.

Мойнихан в общем продолжает одну из траекторий своей прошлой, не менее веселой, книги Spinal Catastrophism (о ней я рассказывал в подкасте). Одна из бед человека как вида, обладающего сознанием, заключается в полном понимании собственной конечности и следующей из этого ответственности. Быть может, пишет он, миссия человечества — тотально уничтожить жизнь в принципе, чтобы не множилось страдание.

В Spinal Catastrophism мало говорится о сознании (там и без этого крайне плотный материал), но в целом все описанное неплохо пересекается с темным панпсихизмом, как он описывается Филиппом Гоффом в статье для Nautilus The Universe Knows Right from Wrong. Если уникальной особенностью сознания является способность самостоятельно ставить себе цель (в отличие от жизни в мире рефлексов), то не менее важными характеристиками оказываются чувства удовольствия и боли, связанные с достижением сознательных задач. Древних греков в этом отношении можно считать великой цивилизацией не столько за открытия в физике, сколько за театральное искусство, трагедии и триумфы, отзывающиеся в веках. Нормативный гедонизм склоняет Гоффа к мысли, что удовольствие всегда положительно, но можно рассматривать и вариант, явно близкий Мойнихану и, скажем, Лиготти (в рассказе Nethescurial) — возможно, Вселенная стремится исправить ошибку существования, подвергая особой пытке разумную жизнь. Чем дальше на пути эволюции, тем больше способов ощущать страдание — тоже в определенном смысле мотиватор сознания.

По-настоящему пистолет к видовому виску человечество, впрочем, приставило как раз с помощью удовольствия. В первую очередь, взломав себя возможностью вернуться к чувственному солипсизму — рождению чувств без реальных внешних стимулов или с помощью производства этих же стимулов. Удовольствие без границ сегодня можно получить, не делая вовсе ничего; для некоторых становится большой проблемой само стремление к желанию этого удовольствия. Мойнихан упоминает по-своему интересное решение парадокса Ферми: может, мы не встретили инопланетян, потому что они давно стали слишком ленивыми и жирными для освоения космоса.

The MIT Press Reader

How Humanity Came To Contemplate Its Possible Extinction: A Timeline

It is only in the last couple of centuries that we have begun to grasp that our existence might one day cease to exist forever.

www.group-telegram.com/us/pan_meditat.com/245

1.6K viewsSep 29, 2020 at 12:45

У Томаса Мойнихана скоро выходит новая грустная книга X-Risk: How Humanity Discovered Its Own Extinction. Посвящена хронике размышлений человечества о собственном вымирании.

X-Risk — это «экзистенциальные риски», описанные Ником Бостромом: различные нанотехнологические апокалипсисы, отключение «матрицы», ядерная погибель и так далее. Сама идея при этом, как пишет Мойнихан, весьма свежа: первые ростки осознание конечности пустило только к концу XVII века, когда в научном сообществе впервые говорят о влиянии катаклизмов на вымирание видов (авторов осмеивают, ведь библейским потопам не место в проекте Просвещения). Еще через сто лет потомки придут к мысли, что человек одинок, случись что с его колыбелью — не станет и единственного разумного вида Вселенной.

В такой оптике интересно проследить взаимный обмен между технологией и территорией смыслов. Кант в 1781 году омрачает Просвещение и говорит, что ничто хорошее не вечно, и через десять лет вымирание видов окажется не предметом шуток, а научной истиной. Появятся первые палеонтологи и геологи — к 1800 году Жорж Кювье опишет 23 вымерших вида, а человечество увидит, что за ширмой глубокого времени лежат тысячелетия эволюции и потрясений без человека. Понимание этих процессов приведет к попыткам спрогнозировать, предотвратить и избежать гибельных катаклизмов. Так появятся и космистские образы Земли-колыбели, и страх мальтузианских ловушек, и зеленые технологии. В общем, осознать пределы своего существования, чтобы жизнь сама себя не задавила.

Мойнихан в общем продолжает одну из траекторий своей прошлой, не менее веселой, книги Spinal Catastrophism (о ней я рассказывал в подкасте). Одна из бед человека как вида, обладающего сознанием, заключается в полном понимании собственной конечности и следующей из этого ответственности. Быть может, пишет он, миссия человечества — тотально уничтожить жизнь в принципе, чтобы не множилось страдание.

В Spinal Catastrophism мало говорится о сознании (там и без этого крайне плотный материал), но в целом все описанное неплохо пересекается с темным панпсихизмом, как он описывается Филиппом Гоффом в статье для Nautilus The Universe Knows Right from Wrong. Если уникальной особенностью сознания является способность самостоятельно ставить себе цель (в отличие от жизни в мире рефлексов), то не менее важными характеристиками оказываются чувства удовольствия и боли, связанные с достижением сознательных задач. Древних греков в этом отношении можно считать великой цивилизацией не столько за открытия в физике, сколько за театральное искусство, трагедии и триумфы, отзывающиеся в веках. Нормативный гедонизм склоняет Гоффа к мысли, что удовольствие всегда положительно, но можно рассматривать и вариант, явно близкий Мойнихану и, скажем, Лиготти (в рассказе Nethescurial) — возможно, Вселенная стремится исправить ошибку существования, подвергая особой пытке разумную жизнь. Чем дальше на пути эволюции, тем больше способов ощущать страдание — тоже в определенном смысле мотиватор сознания.

По-настоящему пистолет к видовому виску человечество, впрочем, приставило как раз с помощью удовольствия. В первую очередь, взломав себя возможностью вернуться к чувственному солипсизму — рождению чувств без реальных внешних стимулов или с помощью производства этих же стимулов. Удовольствие без границ сегодня можно получить, не делая вовсе ничего; для некоторых становится большой проблемой само стремление к желанию этого удовольствия. Мойнихан упоминает по-своему интересное решение парадокса Ферми: может, мы не встретили инопланетян, потому что они давно стали слишком ленивыми и жирными для освоения космоса.

BY Pan Meditat