Parmigiani Fleurier

Новая колонка от Александра Ветрова о скелетонах.

Когда речь заходит о красоте в часах, обычно говорят о гравировании, горячей эмали, миниатюрной росписи и, конечно же, скелетонировании (или скелетировании).

Последнее, в отличие от остальных, находится на стыке ремесленного искусства и точных наук, поскольку требует от исполнителя не только художественно-прикладных знаний, но и понимания физики несущих компонентов механизма. Удалить три четверти металла из моста может любой сносно владеющий штихелем ремесленник, сделать это красиво под силу лишь человеку с изрядным опытом и безупречным вкусом, а вот не нарушить при этом целостности и жесткости детали – задача уровня художника с инженерным дипломом.

Считается, что первым человеком, начавшим ажурировать часовую механику и выставлять ее напоказ, был придворный часовщик Людовика XV Андре Шарль Карон. Случилось это примерно в 1760 году и вскоре, возможно, привело к еще одному, без преувеличения, эпохальному изобретению: базовой схеме часового механизма из платины и мостов, которую придумал ученик и зять Карона, Жан-Антуан Лепан (до этого механизмы были похожи на гамбургеры с «фаршем» из колес и пружин, зажатым между двух платин-«булок»). Но об этом мы порассуждаем как-нибудь потом, а пока вернемся к скелетонированию, второе рождение которого произошло на выходе из «кварцевого кризиса». На рубеже 70-80-х годов прошлого века подвижниками в этой узкой нише от орложери выступили такие бренды, как Patek Philippe и Vacheron Constantin при поддержке мастеров-одиночек вроде Армина Строма и Йохена Бензингера.

Ажурные калибры внесли важный вклад в популяризацию механических часов и возрождение традиционного часового ремесла в Швейцарии.

Мощный импульс развитию темы придала в начале XXI века компания Richard Mille, сделавшая ставку на принципиально иной подход к делу: она не скелетонирует свои калибры, но изначально создает их с учетом максимального облегчения конструкции. Ее примеру последовали многие производители, и сегодня это считается нормой.

С развитием технологий скелетоны стали общим местом: их штампуют конвейерным методом все, кому не лень. Однако настоящие произведения искусства, изготовленные и отделанные (гравированные, а подчас и украшенные драгоценными камнями) руками, по-прежнему ценятся среди коллекционеров и стоят больших денег.

Помимо уже упоминавшихся выше грандов, заметный след в теме оставили Jaeger-LeCoultre, Cartier, Audemars Piguet, Blancpain и Glasutte Original. Ну и не забудем про Киза Энгельбартса, конечно же.

И последнее: важно не путать настоящие скелетоны с квазискелетонами, то есть моделями с циферблатными вырезами или вовсе без циферблатов. Это обманки – симпатичные, оригинальные, но не имеющие отношения к благородному классу «часов-паутинок».

www.group-telegram.com/us/parmigianifleurier.com/185

127 viewsNov 1, 2021 at 17:02

Новая колонка от Александра Ветрова о скелетонах.

Когда речь заходит о красоте в часах, обычно говорят о гравировании, горячей эмали, миниатюрной росписи и, конечно же, скелетонировании (или скелетировании).

Последнее, в отличие от остальных, находится на стыке ремесленного искусства и точных наук, поскольку требует от исполнителя не только художественно-прикладных знаний, но и понимания физики несущих компонентов механизма. Удалить три четверти металла из моста может любой сносно владеющий штихелем ремесленник, сделать это красиво под силу лишь человеку с изрядным опытом и безупречным вкусом, а вот не нарушить при этом целостности и жесткости детали – задача уровня художника с инженерным дипломом.

Считается, что первым человеком, начавшим ажурировать часовую механику и выставлять ее напоказ, был придворный часовщик Людовика XV Андре Шарль Карон. Случилось это примерно в 1760 году и вскоре, возможно, привело к еще одному, без преувеличения, эпохальному изобретению: базовой схеме часового механизма из платины и мостов, которую придумал ученик и зять Карона, Жан-Антуан Лепан (до этого механизмы были похожи на гамбургеры с «фаршем» из колес и пружин, зажатым между двух платин-«булок»). Но об этом мы порассуждаем как-нибудь потом, а пока вернемся к скелетонированию, второе рождение которого произошло на выходе из «кварцевого кризиса». На рубеже 70-80-х годов прошлого века подвижниками в этой узкой нише от орложери выступили такие бренды, как Patek Philippe и Vacheron Constantin при поддержке мастеров-одиночек вроде Армина Строма и Йохена Бензингера.

Ажурные калибры внесли важный вклад в популяризацию механических часов и возрождение традиционного часового ремесла в Швейцарии.

Мощный импульс развитию темы придала в начале XXI века компания Richard Mille, сделавшая ставку на принципиально иной подход к делу: она не скелетонирует свои калибры, но изначально создает их с учетом максимального облегчения конструкции. Ее примеру последовали многие производители, и сегодня это считается нормой.

С развитием технологий скелетоны стали общим местом: их штампуют конвейерным методом все, кому не лень. Однако настоящие произведения искусства, изготовленные и отделанные (гравированные, а подчас и украшенные драгоценными камнями) руками, по-прежнему ценятся среди коллекционеров и стоят больших денег.

Помимо уже упоминавшихся выше грандов, заметный след в теме оставили Jaeger-LeCoultre, Cartier, Audemars Piguet, Blancpain и Glasutte Original. Ну и не забудем про Киза Энгельбартса, конечно же.

И последнее: важно не путать настоящие скелетоны с квазискелетонами, то есть моделями с циферблатными вырезами или вовсе без циферблатов. Это обманки – симпатичные, оригинальные, но не имеющие отношения к благородному классу «часов-паутинок».

BY Parmigiani Fleurier