Влюбляюсь нещадно, вещаю на каждый чат. Врываюсь, отчаянный, как адмирал Колчак, в размеренность марта. Печаль моя — с Запада на Камчат имперская карта. Это же я вам чаечкой пел, на руках качал, чаем отпаивал, заговаривал ваши бледные глотки, жидкие ваши ревущие сушил веки,
чаял с вами воскресения мёртвых и жизни будущаго века.
Это же я вам полночные расписные ткал говорилки, что на шрамах хрущёвок вырастут маргаритки, что разлука — всего лишь точечка в атмосфере или над буковкой древнерусского языка, что Судзŷмэ однажды закроет двери и поцелует штурмовика, и горячая голова на двухмерные упадёт колени.
Это я вам втирал про преемственность поколений, обнимая памятник Ленину в рассыпающемся, убогом городо-дне, веруя, веруя, веруя в Царствие Божие на Земле, наблюдая, как ввинчиваются в небо корпоративные стеклобашни. И мы идём такие нелепые, такие красивые, всепрощающие.
Идём зá руку, идём зá реку, идём в Арктику, идём в Африку, куда глазки глядят ордынские наши большущие, анимешные, через паспорты да прописки, да души грешные —
потому что всё переточится, перехочется, всё растает в мартовском мыле, в красной воде. А мы не закончимся, мы не заканчиваемся нигде.
Влюбляюсь нещадно, вещаю на каждый чат. Врываюсь, отчаянный, как адмирал Колчак, в размеренность марта. Печаль моя — с Запада на Камчат имперская карта. Это же я вам чаечкой пел, на руках качал, чаем отпаивал, заговаривал ваши бледные глотки, жидкие ваши ревущие сушил веки,
чаял с вами воскресения мёртвых и жизни будущаго века.
Это же я вам полночные расписные ткал говорилки, что на шрамах хрущёвок вырастут маргаритки, что разлука — всего лишь точечка в атмосфере или над буковкой древнерусского языка, что Судзŷмэ однажды закроет двери и поцелует штурмовика, и горячая голова на двухмерные упадёт колени.
Это я вам втирал про преемственность поколений, обнимая памятник Ленину в рассыпающемся, убогом городо-дне, веруя, веруя, веруя в Царствие Божие на Земле, наблюдая, как ввинчиваются в небо корпоративные стеклобашни. И мы идём такие нелепые, такие красивые, всепрощающие.
Идём зá руку, идём зá реку, идём в Арктику, идём в Африку, куда глазки глядят ордынские наши большущие, анимешные, через паспорты да прописки, да души грешные —
потому что всё переточится, перехочется, всё растает в мартовском мыле, в красной воде. А мы не закончимся, мы не заканчиваемся нигде.
(2024) #стихи
BY Семён Пегов | Дней стих пег
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. If you initiate a Secret Chat, however, then these communications are end-to-end encrypted and are tied to the device you are using. That means it’s less convenient to access them across multiple platforms, but you are at far less risk of snooping. Back in the day, Secret Chats received some praise from the EFF, but the fact that its standard system isn’t as secure earned it some criticism. If you’re looking for something that is considered more reliable by privacy advocates, then Signal is the EFF’s preferred platform, although that too is not without some caveats. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform.
from us
