Беседин

Это (приблизительно) куайновская позиция. От себя я хотел бы дополнить её парой пунктов.

6. Во-первых, я бы настаивал на принятии умеренного натурализма. Под этим я имею в виду то, что наши лучшие научные теории дают нам базовые онтологические установки только в сочетании с определённой метафизикой. Выше я привёл пример редукции всего и вся к элементарным частицам. Но почему мы должны ограничиваться только лишь элементарными частицами? Или только физическими сущностями? Существует множество успешных научных теорий, ведущих к разным онтологическим установкам. Например, биология исследует живые организмы. Должны ли мы утверждать, что живые организмы могут быть редуцированы до элементарных частиц? Ни физики, ни биологи на этот вопрос не отвечают. Подобные вопросы относятся к сфере метафизики. Вполне может оказаться, что многие вещи нельзя свести к частицам, и тогда список установок наших лучших научных теорий будет дополнен утверждениями о существовании, например, живых организмов, объектов естественных видов, субъектов опыта, личностей и т.п.

Почему мы вообще должны принимать натурализм в качестве исходного пункта? У меня есть ответ на этот вопрос: потому что научное знание — это продукт колоссальных познавательных усилий человечества на протяжении нескольких сотен лет. Предположим, что вы захотели выяснить, какую форму имеет Земля, и у вас есть два варианта ответа: Земля круглая и Земля плоская. Первый ответ является продуктом познавательных усилий многих людей, которые привели в его пользу многочисленные, согласованные между собой аргументы, обладающие большой силой. Второй ответ — это результат приложения гораздо меньших познавательных усилий. В этом смысле мы можем говорить, что первый ответ — это наша лучшая теория.

7. Во-вторых, я бы предложил сбалансировать натурализм при помощи процедуры рефлексивного равновесия. У читателя наверняка уже возникло возражение к моему доводу в пользу натурализма: но ведь учёные иногда ошибаются. Да, совершенно верно. Мы не должны верить им безоговорочно. Процедура рефлексивного равновесия устроена приблизительно так: вы берёте несколько так называемых фиксированных точек. Это ваши исходные интуиции. Далее вы строите теорию, которая учитывала бы все эти фиксированные точки (принимала бы их в качестве посылок, объясняла бы их и так далее). Затем вы проверяете, нет ли в вашей конструкции каких-то несостыковок, и, если таковые обнаруживаются, вы либо модифицируете набор фиксированных точек, либо меняете теорию. Важно то, что фиксированные точки могут меняться ради приведения всей системы в равновесие.
Предположим, что мы избираем в качестве фиксированной точки утверждение: «Существует душа». Это входит в конфликт с научными установками, однако если мы приведём очень хорошие основания для существования души — настолько хорошие, что они перевесят всё остальное, — нам придётся подстраивать онтологию под эту фиксированную точку. На этом этапе появляется аргумент разоблачения в общем виде. Предположим, что кто-то хочет добавить в онтологию объект типа Х, потому что у нас есть онтологическая установка «Х существует». Привнесение Х в онтологию будет необоснованным, если установку «Х существует» можно редуцировать к другим уже принятым установкам. Это просто вариант бритвы Оккама.

www.group-telegram.com/us/phil_besedin.com/605

1.0K viewsOct 11 at 14:36

Это (приблизительно) куайновская позиция. От себя я хотел бы дополнить её парой пунктов.

6. Во-первых, я бы настаивал на принятии умеренного натурализма. Под этим я имею в виду то, что наши лучшие научные теории дают нам базовые онтологические установки только в сочетании с определённой метафизикой. Выше я привёл пример редукции всего и вся к элементарным частицам. Но почему мы должны ограничиваться только лишь элементарными частицами? Или только физическими сущностями? Существует множество успешных научных теорий, ведущих к разным онтологическим установкам. Например, биология исследует живые организмы. Должны ли мы утверждать, что живые организмы могут быть редуцированы до элементарных частиц? Ни физики, ни биологи на этот вопрос не отвечают. Подобные вопросы относятся к сфере метафизики. Вполне может оказаться, что многие вещи нельзя свести к частицам, и тогда список установок наших лучших научных теорий будет дополнен утверждениями о существовании, например, живых организмов, объектов естественных видов, субъектов опыта, личностей и т.п.

Почему мы вообще должны принимать натурализм в качестве исходного пункта? У меня есть ответ на этот вопрос: потому что научное знание — это продукт колоссальных познавательных усилий человечества на протяжении нескольких сотен лет. Предположим, что вы захотели выяснить, какую форму имеет Земля, и у вас есть два варианта ответа: Земля круглая и Земля плоская. Первый ответ является продуктом познавательных усилий многих людей, которые привели в его пользу многочисленные, согласованные между собой аргументы, обладающие большой силой. Второй ответ — это результат приложения гораздо меньших познавательных усилий. В этом смысле мы можем говорить, что первый ответ — это наша лучшая теория.

7. Во-вторых, я бы предложил сбалансировать натурализм при помощи процедуры рефлексивного равновесия. У читателя наверняка уже возникло возражение к моему доводу в пользу натурализма: но ведь учёные иногда ошибаются. Да, совершенно верно. Мы не должны верить им безоговорочно. Процедура рефлексивного равновесия устроена приблизительно так: вы берёте несколько так называемых фиксированных точек. Это ваши исходные интуиции. Далее вы строите теорию, которая учитывала бы все эти фиксированные точки (принимала бы их в качестве посылок, объясняла бы их и так далее). Затем вы проверяете, нет ли в вашей конструкции каких-то несостыковок, и, если таковые обнаруживаются, вы либо модифицируете набор фиксированных точек, либо меняете теорию. Важно то, что фиксированные точки могут меняться ради приведения всей системы в равновесие.
Предположим, что мы избираем в качестве фиксированной точки утверждение: «Существует душа». Это входит в конфликт с научными установками, однако если мы приведём очень хорошие основания для существования души — настолько хорошие, что они перевесят всё остальное, — нам придётся подстраивать онтологию под эту фиксированную точку. На этом этапе появляется аргумент разоблачения в общем виде. Предположим, что кто-то хочет добавить в онтологию объект типа Х, потому что у нас есть онтологическая установка «Х существует». Привнесение Х в онтологию будет необоснованным, если установку «Х существует» можно редуцировать к другим уже принятым установкам. Это просто вариант бритвы Оккама.

BY Беседин