Forwarded from Ясиноватая, Донбасс на линии огня
https://www.group-telegram.com/philologist_zov.com/1961
Дополнение к последнему предложению:
... сохраните "Филолога" на свободе для общей пользы дела.
Дополнение к последнему предложению:
... сохраните "Филолога" на свободе для общей пользы дела.
Сильно подозреваю, что суть заключительного предложения в данном посте вполне прозрачна. Тем не менее, думаю, имеет смысл несколько развернуть мысли.
Наземные системы от средних и крупных калибров до большой и особой мощности, разумеется, играют свою роль. Эта роль в целом важна и вполне может оказываться определяющей на конкретных участках, но ситуативно. В условиях текущей войны первостепенную роль играет не общий вес артиллерийского залпа, но скорость и точность поражения. Т.е. эти системы требуют наличия устойчивых разведывательно-огневых контуров и качественных боеприпасов, включая высокоточные. Плюс большинство этих систем, за исключением дальнобойных, сами критически уязвимы для вражеских средств поражения. Есть и проблемы с эффективностью применения этих систем ввиду усложнённой структуры управления.
Ведущую роль в расшатывании обороны противника играет всё же наша фронтовая авиация с модулями УМПК / УМПБ. Без проблем не обходится, имеют место и отклонения от цели, и неразрывы, и нештатные сходы, но общая результативность оснащённых этими модулями авиабомб достаточно высока, плюс по ходу процесса эти модули активно допиливают. Другое дело, что массирование авиации на конкретных участках в целях обеспечения выполнения конкретных задач наземными силами также имеет ситуативный характер. В значительной степени сохраняется практика размазывания авиаударов, в результате чего наносимый противнику урон и ущерб зачастую имеет не решительный единовременный, способный радикально изменить ситуацию на участке, но накопительный эффект. Радует то, что хотя бы общее количество авиаударов имеет тенденцию к наращиванию.
Далее считаю необходимым выделить именно ударные дроны, от малых коптеров-камикадзе до крупных разведывательно-ударных крыльев. Опять же несмотря на все имеющиеся проблемы, включая и активное противодействие противника, и усложнённость нашей собственной структуры управления, и имеющую место ущербную практику набивания фрагов вне увязки с действиями наземных сил, ударные дроны в любом случае являются крайне эффективными средствами высокоточного поражения, способными оказывать непосредственную ударную поддержку пехоте, обеспечивать действенную изоляцию поля боя, оперативно пресекать атакующие действия противника, выполнять функцию достаточно результативного ударного инструмента в контрбатарейной борьбе. При этом зачастую их воздействие также имеет накопительный эффект. Радикализация эффекта требует наращивания качественной материальной базы, сбережения имеющихся и подготовки новых квалифицированных кадров, оптимизации управления. Плюс к этому, опыт противника в голос кричит об эффективности создания отдельных оргштатных структур ударных дронов, которые в нашей ситуации могли бы стать инструментами огневого обеспечения прорывов.
Наземные системы от средних и крупных калибров до большой и особой мощности, разумеется, играют свою роль. Эта роль в целом важна и вполне может оказываться определяющей на конкретных участках, но ситуативно. В условиях текущей войны первостепенную роль играет не общий вес артиллерийского залпа, но скорость и точность поражения. Т.е. эти системы требуют наличия устойчивых разведывательно-огневых контуров и качественных боеприпасов, включая высокоточные. Плюс большинство этих систем, за исключением дальнобойных, сами критически уязвимы для вражеских средств поражения. Есть и проблемы с эффективностью применения этих систем ввиду усложнённой структуры управления.
Ведущую роль в расшатывании обороны противника играет всё же наша фронтовая авиация с модулями УМПК / УМПБ. Без проблем не обходится, имеют место и отклонения от цели, и неразрывы, и нештатные сходы, но общая результативность оснащённых этими модулями авиабомб достаточно высока, плюс по ходу процесса эти модули активно допиливают. Другое дело, что массирование авиации на конкретных участках в целях обеспечения выполнения конкретных задач наземными силами также имеет ситуативный характер. В значительной степени сохраняется практика размазывания авиаударов, в результате чего наносимый противнику урон и ущерб зачастую имеет не решительный единовременный, способный радикально изменить ситуацию на участке, но накопительный эффект. Радует то, что хотя бы общее количество авиаударов имеет тенденцию к наращиванию.
Далее считаю необходимым выделить именно ударные дроны, от малых коптеров-камикадзе до крупных разведывательно-ударных крыльев. Опять же несмотря на все имеющиеся проблемы, включая и активное противодействие противника, и усложнённость нашей собственной структуры управления, и имеющую место ущербную практику набивания фрагов вне увязки с действиями наземных сил, ударные дроны в любом случае являются крайне эффективными средствами высокоточного поражения, способными оказывать непосредственную ударную поддержку пехоте, обеспечивать действенную изоляцию поля боя, оперативно пресекать атакующие действия противника, выполнять функцию достаточно результативного ударного инструмента в контрбатарейной борьбе. При этом зачастую их воздействие также имеет накопительный эффект. Радикализация эффекта требует наращивания качественной материальной базы, сбережения имеющихся и подготовки новых квалифицированных кадров, оптимизации управления. Плюс к этому, опыт противника в голос кричит об эффективности создания отдельных оргштатных структур ударных дронов, которые в нашей ситуации могли бы стать инструментами огневого обеспечения прорывов.
⬆️ На всякий случай напоминаю контакт товарища Родригеса: @nopasaran2014
К вопросу о дронах. Конкретно об определённом виде барражирующих боеприпасов. Годная мысль от товарища Глокмайстера ⬇️
Forwarded from Glockmeister
В сети опять форсят кадры хохлов, как над ними летают дроны самолётного типа вроде Герани или Герберы с подсветкой и по ним ведут огонь зенитные расчёты противника.
Никогда не задавался вопросом количества таких барражирующих бпла, которые наша армия в месяц вываливает хохлам на головы.
Ровно как и эффективностью этих средств поражения. Просто не моя кафедра.
Но ребята, вместо вот такой летающей ёлки со светомузыкой, давайте опустим возможность применения этих беспилотников на тактический уровень. Я знаю пару-тройку мест, где войска находясь в позиционном тупике, вынуждены раз за разом расходовать людей в тупоролых штурмах на очередной опорник, где сидит пара хохлов с радиостанцией.
Давайте вместо этого уроним на такой опорник пару-тройку Гераней.
Новые БЧ массой что в 50, что в 90 кг (дальность полёта на конкретный участок ведь можно серьёзно порезать) разберут любой блиндаж. Удар 2-3 таких БПЛА превратит опорник из узла обороны в дымящиеся руины.
Зачем мы расходуем своих людей, если вместо этого можем пожертовавать парой-тройкой относительно недорогих Гераней, эффективность которых также серьёзно улучшится, просто потому что они будут работать по переднему краю обороны, а не летать в глубине территории, над бесчисленными мобильными расчётами ПВО хохлов.
Странно всё это.
Неужели никому в голову не приходят такие мысли?
Никогда не задавался вопросом количества таких барражирующих бпла, которые наша армия в месяц вываливает хохлам на головы.
Ровно как и эффективностью этих средств поражения. Просто не моя кафедра.
Но ребята, вместо вот такой летающей ёлки со светомузыкой, давайте опустим возможность применения этих беспилотников на тактический уровень. Я знаю пару-тройку мест, где войска находясь в позиционном тупике, вынуждены раз за разом расходовать людей в тупоролых штурмах на очередной опорник, где сидит пара хохлов с радиостанцией.
Давайте вместо этого уроним на такой опорник пару-тройку Гераней.
Новые БЧ массой что в 50, что в 90 кг (дальность полёта на конкретный участок ведь можно серьёзно порезать) разберут любой блиндаж. Удар 2-3 таких БПЛА превратит опорник из узла обороны в дымящиеся руины.
Зачем мы расходуем своих людей, если вместо этого можем пожертовавать парой-тройкой относительно недорогих Гераней, эффективность которых также серьёзно улучшится, просто потому что они будут работать по переднему краю обороны, а не летать в глубине территории, над бесчисленными мобильными расчётами ПВО хохлов.
Странно всё это.
Неужели никому в голову не приходят такие мысли?
Оценить степень эффективности Гераней / Гербер именно как средств поражения в их текущем варианте использования на самом деле представляется затруднительным. При этом они как минимум весьма неплохо раздёргивают средства тыловой ПВО противника, т.е. польза от них в существующей практике их применения в любом случае есть.
Между тем принятый подход в использовании данных средств поражения выглядит достаточно ригидным. Почему действительно не опробовать данные дроны для вскрытия оборонительных позиций?
Вызывать авиацию на каждую укреплённую точку, где сидит два-три человека, непродуктивно. Плюс к этому, есть определённые ограничения на бомбовые удары по объектам на переднем крае ввиду рисков поражения собственных войск. Артиллерия очень далеко не всегда может обеспечить надёжное поражение. Танки на прямой наводке уязвимы для противника, а при стрельбе с ЗОП они превращаются в артиллерию. В применении мультикоптеров, способных нести весомую боевую часть, есть своя специфика, но главное - таких мультикоптеров элементарно очень мало. Боевая часть Ланцетов и Кубов не обладает достаточной мощностью, чтобы выносить хорошо укреплённые точки. Аналогичная ситуация с ФПВ-дронами и малыми бомберами.
А на каких-то конкретных атакуемых участках у противника - сеточки этих самых укреплённых точек, о которые раз за разом убивается штурмующая пехота. И которые очевидно можно было бы попробовать загасить именно Геранями / Герберами.
Между тем принятый подход в использовании данных средств поражения выглядит достаточно ригидным. Почему действительно не опробовать данные дроны для вскрытия оборонительных позиций?
Вызывать авиацию на каждую укреплённую точку, где сидит два-три человека, непродуктивно. Плюс к этому, есть определённые ограничения на бомбовые удары по объектам на переднем крае ввиду рисков поражения собственных войск. Артиллерия очень далеко не всегда может обеспечить надёжное поражение. Танки на прямой наводке уязвимы для противника, а при стрельбе с ЗОП они превращаются в артиллерию. В применении мультикоптеров, способных нести весомую боевую часть, есть своя специфика, но главное - таких мультикоптеров элементарно очень мало. Боевая часть Ланцетов и Кубов не обладает достаточной мощностью, чтобы выносить хорошо укреплённые точки. Аналогичная ситуация с ФПВ-дронами и малыми бомберами.
А на каких-то конкретных атакуемых участках у противника - сеточки этих самых укреплённых точек, о которые раз за разом убивается штурмующая пехота. И которые очевидно можно было бы попробовать загасить именно Геранями / Герберами.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Видеопривет с благодарностью от дорогого товарища Злого из Горловки. Огромное спасибо всем причастным! Птица уходит в работу.
Forwarded from Никита Третьяков
Тьма неведения
Взрослые мужчины, приходящие на СВО, катастрофически мало знают об этой войне. Да, не все 100%, но абсолютное большинство приходят на фронт без даже самого базового понимания, как выглядит война. Многие не только не умеют вести себя правильно, когда на них летит дрон-камикадзе, но и не знают, что такие вообще бывают; не только не умеют наложить турникет, но и никогда не видели его даже на экране. Да и в целом — представляют себе войну чуть ли не как победоносное шествие, ожидают от современной армии невероятных чудес постоянного и избыточного обучения и обеспечения, поддержки каждого солдата артиллерией и авиацией. Подписывая контракт на какой-то срок, они часто даже не подозревают, что контракты автоматически продляются и на данный момент де-факто бессрочные.
Если вы прочитали предыдущий абзац, и вам трудно в это поверить, то вы со мной в одной лодке. Мне, как и всем опытным фронтовикам, трудно поверить, что сегодня, спустя почти три года войны, в условиях огромного потока информации можно оставаться в неведении. И всё же мы из раза в раз сталкиваемся с такими людьми, в каждой «волне» новых контрактников их всё больше. Но никакое ваше или наше изумление и близко несравнимо с шоком, настигающим такого не ведающего ничего свежеиспеченного солдата на его первой боевой задаче. Это реальный шок, часто ощущаемый этими людьми как обман со стороны системы, как своего рода предательство.
Сегодня по интересующим меня военным специальностям чуть не каждый день публикуется больше информации, чем я могу прочитать. Валом идет аналитика по общей обстановке на фронте, вдобавок — освещение тех аспектов, которые очевидны на фронте, но оказываются невдомек широкой публике. Публикуются видео боев как пехоты, так и техники, как работы артиллерии, так и БПЛА. И ко всему этому любой может получить доступ, просто протянув руку и написав поисковый запрос. Пресловутую правду о СВО, ее реалии с точки зрения бойца — никто не скрывает. Более того, можно не только получить представление о войне, но и подготовиться к ней: как минимум получить знания, которые могут помочь выжить.
И всё же на фронте мы видим очень мало информированных или самостоятельно подготовленных новобранцев. Почему? Этот вопрос не давал мне покоя, мы обсуждали его с товарищами. Мысль шла по проторенной тропе: критика крупных СМИ и критика самих кандидатов — мол, в телевизоре только позитив, а люди слепо верят и идут, ничего не пытаясь узнать сверх. Но эти факторы не кажутся мне исчерпывающими или даже основными для формирования этого прискорбного феномена. Ну не может такого быть, чтобы люди, обдумывающие решение поехать на войну и рискнуть там своей жизнью, не пытались заглянуть в тему глубже, разобраться, куда это они собираются и что там вообще происходит. Это не соответствует ни моему, ни, уверен, вашему опыту общения с гражданами нашей страны. Так что же тогда? Почему?
Ответ всё время лежал прямо передо мной, но я отказывался видеть, упорно не хотел замечать очевидного. Всё просто и очень печально.
Да, правду о СВО узнать нетрудно. Да, большинство взрослых мужчин, рассматривая возможность поехать на войну, вникают в тему и стараются понять, что их там ждет. И понимают.
И не идут в военкомат, не подписывают контракт, не едут на фронт.
Правда этой войны не привлекательна, не гламурна. Она жестока и отвратительна, от нее смердит кровью и грязью, скотством, ощущением беспомощности и бесполезности, почти нулевой цены жизни и достоинства.
Большинство это быстро понимает. И не едет.
Называйте это «ошибкой выжившего» или «отрицательным отбором», но большинство тех, кто на фронт все-таки едет, делают это именно из-за неведения. Оно дает им ложную надежду, что война поможет им в их тяжелых жизненных ситуациях, которые и толкают их к этому решению.
И да, они вправе ощущать себя обманутыми, потому что выбор от отчаяния — это не выбор, как и выбор из-за неведения или наведенного заблуждения.
Когда завтра вы увидите новости о взятом селе — знайте: это сделали те, кто оказался на фронте почти по ошибке, во тьме неведения, и все же они вышли к свету.
Взрослые мужчины, приходящие на СВО, катастрофически мало знают об этой войне. Да, не все 100%, но абсолютное большинство приходят на фронт без даже самого базового понимания, как выглядит война. Многие не только не умеют вести себя правильно, когда на них летит дрон-камикадзе, но и не знают, что такие вообще бывают; не только не умеют наложить турникет, но и никогда не видели его даже на экране. Да и в целом — представляют себе войну чуть ли не как победоносное шествие, ожидают от современной армии невероятных чудес постоянного и избыточного обучения и обеспечения, поддержки каждого солдата артиллерией и авиацией. Подписывая контракт на какой-то срок, они часто даже не подозревают, что контракты автоматически продляются и на данный момент де-факто бессрочные.
Если вы прочитали предыдущий абзац, и вам трудно в это поверить, то вы со мной в одной лодке. Мне, как и всем опытным фронтовикам, трудно поверить, что сегодня, спустя почти три года войны, в условиях огромного потока информации можно оставаться в неведении. И всё же мы из раза в раз сталкиваемся с такими людьми, в каждой «волне» новых контрактников их всё больше. Но никакое ваше или наше изумление и близко несравнимо с шоком, настигающим такого не ведающего ничего свежеиспеченного солдата на его первой боевой задаче. Это реальный шок, часто ощущаемый этими людьми как обман со стороны системы, как своего рода предательство.
Сегодня по интересующим меня военным специальностям чуть не каждый день публикуется больше информации, чем я могу прочитать. Валом идет аналитика по общей обстановке на фронте, вдобавок — освещение тех аспектов, которые очевидны на фронте, но оказываются невдомек широкой публике. Публикуются видео боев как пехоты, так и техники, как работы артиллерии, так и БПЛА. И ко всему этому любой может получить доступ, просто протянув руку и написав поисковый запрос. Пресловутую правду о СВО, ее реалии с точки зрения бойца — никто не скрывает. Более того, можно не только получить представление о войне, но и подготовиться к ней: как минимум получить знания, которые могут помочь выжить.
И всё же на фронте мы видим очень мало информированных или самостоятельно подготовленных новобранцев. Почему? Этот вопрос не давал мне покоя, мы обсуждали его с товарищами. Мысль шла по проторенной тропе: критика крупных СМИ и критика самих кандидатов — мол, в телевизоре только позитив, а люди слепо верят и идут, ничего не пытаясь узнать сверх. Но эти факторы не кажутся мне исчерпывающими или даже основными для формирования этого прискорбного феномена. Ну не может такого быть, чтобы люди, обдумывающие решение поехать на войну и рискнуть там своей жизнью, не пытались заглянуть в тему глубже, разобраться, куда это они собираются и что там вообще происходит. Это не соответствует ни моему, ни, уверен, вашему опыту общения с гражданами нашей страны. Так что же тогда? Почему?
Ответ всё время лежал прямо передо мной, но я отказывался видеть, упорно не хотел замечать очевидного. Всё просто и очень печально.
Да, правду о СВО узнать нетрудно. Да, большинство взрослых мужчин, рассматривая возможность поехать на войну, вникают в тему и стараются понять, что их там ждет. И понимают.
И не идут в военкомат, не подписывают контракт, не едут на фронт.
Правда этой войны не привлекательна, не гламурна. Она жестока и отвратительна, от нее смердит кровью и грязью, скотством, ощущением беспомощности и бесполезности, почти нулевой цены жизни и достоинства.
Большинство это быстро понимает. И не едет.
Называйте это «ошибкой выжившего» или «отрицательным отбором», но большинство тех, кто на фронт все-таки едет, делают это именно из-за неведения. Оно дает им ложную надежду, что война поможет им в их тяжелых жизненных ситуациях, которые и толкают их к этому решению.
И да, они вправе ощущать себя обманутыми, потому что выбор от отчаяния — это не выбор, как и выбор из-за неведения или наведенного заблуждения.
Когда завтра вы увидите новости о взятом селе — знайте: это сделали те, кто оказался на фронте почти по ошибке, во тьме неведения, и все же они вышли к свету.
Некоторые соображения по важному вопросу о тьме неведения, который поднял товарищ Третьяков.
Определяющим мотивом для радикально подавляющего большинства новых контрактников действительно является чаемый выход из социальных тупиков, в первую очередь - материальный. Огромная масса этих людей представляет бедные, неблагополучные, уязвимые слои населения нашей страны.
Люди, в целом понимающие, на что они подписываются, среди новых контрактников есть. Эти люди просто идут на фаталистический авось. Но массы людей на самом деле едут как будто в некую сказку, нихера не понимая, насколько некрасива и страшна эта сказка в реальности, а возможности выйти из этой сказки с армейского контракта максимально ограничены. При том что информации о фактическом положении действительно вагоны.
В существенной степени вот эта тьма неведения произрастает из неразвитой или атрофированной способности к (само)обучению, ментальной лености, провалов в критическом мышлении и активно практикуемого невежества широких масс самих наших сограждан.
Но здесь есть нюанс. Само наше государство знатно налажало в плане стимулирования развития человеческого капитала. Человек, конечно, та ещё биологическая сущность, но именно поэтому он и требует особого воспитания.
Далее, люди, глубоко зарывшиеся в непосредственно окружающую их повседневность и практически буквально бьющиеся за выживание, зачастую либо тупо отстранены от происходящего где-то там, либо элементарно не имеют возможности детально вникать в проблематику, им просто не до этого. По этой же причине, кстати, вообще неудивительно массовое отсутствие у людей базовых знаний, умений, навыков. Алкоголики же и наркоманы вообще на своей волне, они и на контракт идут не особо приходя в сознание.
И вот здесь как раз свою роль совершенно определённо играет официальная пропаганда. Загруженные своими заботами и неурядицами люди (не говоря уже о персонажах в изменённых состояниях сознания) выхватывают из медийного пространства обрывки духоподъёмных сюжетов и победных реляций. Парадоксальным образом, учитывая достаточно широкий скепсис в отношении официально транслируемой информации, именно сообщения о непрестанных успехах на фронтах и новейших аналоговнетных вооружениях вполне себе цепляют людей. Соответственно, у людей оформляются "логичные" мысли типа там научат / не дурак, сам на месте научусь / как-нибудь прокатит.
Что характерно, сама же система и далее не настраивает вновь прибывающих контрактников даже на элементарное приведение в относительный порядок физических кондиций, не говоря уже о должном обучении в целом. Людей нередко либо аврально задрачивают в неадекватно сжатые сроки до изнеможения (по сути добивая и без того печальную физуху) и отвращения, либо наоборот бросают в тухлое болото страдания хернёй. Тем самым стимулируя леность, пофигизм и скачки на синем коне.
Кстати, именно тьма неведения в огромной степени лежит в основе того, что до сих пор продолжает работать фокус с постановкой задачи в стиле идите / езжайте туда, там никого нет, арта отработала. В том числе поэтому вновь прибывающие маршевые пополнения стараются как можно скорее бросать на штурмы вместо поэтапной обкатки, поскольку постепенное погружение в существующие реалии, чреватое преждевременным осознанием всех днищевых глубин, повышает вероятность отказов прозревших, а горящие штурмовые задачи сами себя не выполнят (особенно если командование понабирало территориальных кредитов).
И вот самое печальное во всём этом заключается, пожалуй, в том, что на фоне выбора от отчаяния с ложной надеждой такая тьма неведения крайне удобна для системы в условиях сложившейся практики ведения боевых действий. Провалы в развитии человеческого капитала оказались весьма кстати. Вникающие в детали действительно в массе своей воздерживаются. А вот неведающие, напротив, идут.
Вот только с выходами из тьмы к свету всё совсем неблагостно. Это просто вспышки на конвейере.
Определяющим мотивом для радикально подавляющего большинства новых контрактников действительно является чаемый выход из социальных тупиков, в первую очередь - материальный. Огромная масса этих людей представляет бедные, неблагополучные, уязвимые слои населения нашей страны.
Люди, в целом понимающие, на что они подписываются, среди новых контрактников есть. Эти люди просто идут на фаталистический авось. Но массы людей на самом деле едут как будто в некую сказку, нихера не понимая, насколько некрасива и страшна эта сказка в реальности, а возможности выйти из этой сказки с армейского контракта максимально ограничены. При том что информации о фактическом положении действительно вагоны.
В существенной степени вот эта тьма неведения произрастает из неразвитой или атрофированной способности к (само)обучению, ментальной лености, провалов в критическом мышлении и активно практикуемого невежества широких масс самих наших сограждан.
Но здесь есть нюанс. Само наше государство знатно налажало в плане стимулирования развития человеческого капитала. Человек, конечно, та ещё биологическая сущность, но именно поэтому он и требует особого воспитания.
Далее, люди, глубоко зарывшиеся в непосредственно окружающую их повседневность и практически буквально бьющиеся за выживание, зачастую либо тупо отстранены от происходящего где-то там, либо элементарно не имеют возможности детально вникать в проблематику, им просто не до этого. По этой же причине, кстати, вообще неудивительно массовое отсутствие у людей базовых знаний, умений, навыков. Алкоголики же и наркоманы вообще на своей волне, они и на контракт идут не особо приходя в сознание.
И вот здесь как раз свою роль совершенно определённо играет официальная пропаганда. Загруженные своими заботами и неурядицами люди (не говоря уже о персонажах в изменённых состояниях сознания) выхватывают из медийного пространства обрывки духоподъёмных сюжетов и победных реляций. Парадоксальным образом, учитывая достаточно широкий скепсис в отношении официально транслируемой информации, именно сообщения о непрестанных успехах на фронтах и новейших аналоговнетных вооружениях вполне себе цепляют людей. Соответственно, у людей оформляются "логичные" мысли типа там научат / не дурак, сам на месте научусь / как-нибудь прокатит.
Что характерно, сама же система и далее не настраивает вновь прибывающих контрактников даже на элементарное приведение в относительный порядок физических кондиций, не говоря уже о должном обучении в целом. Людей нередко либо аврально задрачивают в неадекватно сжатые сроки до изнеможения (по сути добивая и без того печальную физуху) и отвращения, либо наоборот бросают в тухлое болото страдания хернёй. Тем самым стимулируя леность, пофигизм и скачки на синем коне.
Кстати, именно тьма неведения в огромной степени лежит в основе того, что до сих пор продолжает работать фокус с постановкой задачи в стиле идите / езжайте туда, там никого нет, арта отработала. В том числе поэтому вновь прибывающие маршевые пополнения стараются как можно скорее бросать на штурмы вместо поэтапной обкатки, поскольку постепенное погружение в существующие реалии, чреватое преждевременным осознанием всех днищевых глубин, повышает вероятность отказов прозревших, а горящие штурмовые задачи сами себя не выполнят (особенно если командование понабирало территориальных кредитов).
И вот самое печальное во всём этом заключается, пожалуй, в том, что на фоне выбора от отчаяния с ложной надеждой такая тьма неведения крайне удобна для системы в условиях сложившейся практики ведения боевых действий. Провалы в развитии человеческого капитала оказались весьма кстати. Вникающие в детали действительно в массе своей воздерживаются. А вот неведающие, напротив, идут.
Вот только с выходами из тьмы к свету всё совсем неблагостно. Это просто вспышки на конвейере.
Forwarded from 1307
Про безответственных технарей.
Получив выплату за ранение, наш боец Таксист купил пару шестикрылых фпв-дронов от «Svarog fpv», чтобы таскать мины и такелаж. За два полных комплекта с очками, пультами и сбросниками заплатил 420 к.
Производитель обещал, что если взять такой готовый набор, можно будет сразу приступить к работе. Ситуация у нас трудная, противнику недавно завезли 7500 фпв, нам жгут всё подряд, нужно справляться.
Что по итогу?
Приехали два комплекта. Испытать их в Бахмуте невозможно, так что отправились сразу на полигон.
Выяснилось, что одна птица не запускается в принципе, потому что не видит движок. Вторая запускается, но сбросники, которые положили к ней в комплект, не подходят. Не подключаются к мозгам и не подходят конструкционно.
Поддержка, которая, как значится на сайте svarogfpv.ru , должна работать 24/7, по выходным не консультирует. Отправила нас ждать до понедельника.
Но мы в эпицентре боевых действий. Если ты выехал на два дня на полигон, у тебя есть всего два дня провести испытания, потом ты едешь обратно, потому что у нас сейчас каждый день тяжёлые столкновения, нужны люди и головы. Ждать до понедельника невозможно.
В итоге первый дрон пришлось разобрать на запчасти, сбросники допилить самостоятельно, но птица всё равно не ведёт себя так, как заявлено. К управлению претензий нет, но тушка собрана безобразно.
Понятно, что деньги мы уже не вернём. И не для этого пишем. Просто так нельзя, парни.
Я понимаю, вы состряпали что-то в гараже, молодцы. Но вы либо предупреждайте честно, что продукт сырой, мы дорабатываем. И вообще в таких случаях обычно отдают тестить бесплатно либо по себестоимости запчастей.
Либо если вы говорите, что с вашим комплектом можно сразу сняться и полететь, тогда так и должно быть. Цена вашей безалаберности - не какие-то несколько сотен тысяч. Это жизни наших ребят. А если этот дрон сразу в блиндаж отправится, где даже паяльника нет?
Очень плохо.
Получив выплату за ранение, наш боец Таксист купил пару шестикрылых фпв-дронов от «Svarog fpv», чтобы таскать мины и такелаж. За два полных комплекта с очками, пультами и сбросниками заплатил 420 к.
Производитель обещал, что если взять такой готовый набор, можно будет сразу приступить к работе. Ситуация у нас трудная, противнику недавно завезли 7500 фпв, нам жгут всё подряд, нужно справляться.
Что по итогу?
Приехали два комплекта. Испытать их в Бахмуте невозможно, так что отправились сразу на полигон.
Выяснилось, что одна птица не запускается в принципе, потому что не видит движок. Вторая запускается, но сбросники, которые положили к ней в комплект, не подходят. Не подключаются к мозгам и не подходят конструкционно.
Поддержка, которая, как значится на сайте svarogfpv.ru , должна работать 24/7, по выходным не консультирует. Отправила нас ждать до понедельника.
Но мы в эпицентре боевых действий. Если ты выехал на два дня на полигон, у тебя есть всего два дня провести испытания, потом ты едешь обратно, потому что у нас сейчас каждый день тяжёлые столкновения, нужны люди и головы. Ждать до понедельника невозможно.
В итоге первый дрон пришлось разобрать на запчасти, сбросники допилить самостоятельно, но птица всё равно не ведёт себя так, как заявлено. К управлению претензий нет, но тушка собрана безобразно.
Понятно, что деньги мы уже не вернём. И не для этого пишем. Просто так нельзя, парни.
Я понимаю, вы состряпали что-то в гараже, молодцы. Но вы либо предупреждайте честно, что продукт сырой, мы дорабатываем. И вообще в таких случаях обычно отдают тестить бесплатно либо по себестоимости запчастей.
Либо если вы говорите, что с вашим комплектом можно сразу сняться и полететь, тогда так и должно быть. Цена вашей безалаберности - не какие-то несколько сотен тысяч. Это жизни наших ребят. А если этот дрон сразу в блиндаж отправится, где даже паяльника нет?
Очень плохо.
⬆️ По описанной выше ситуации необходимо отметить следующее.
Вынося данный кейс в открытку, стоит на всякий случай учитывать, что какие-нибудь моральные содомиты могут использовать его как аргумент в медийных наездах в целом на гаражников (как мы это уже неоднократно наблюдали).
Поэтому сразу оговорюсь, что пусть моральные содомиты идут нахер.
Гаражники объективно бывают разные. Кто-то подходит к делу максимально ответственно. Далеко ходить не надо, в качестве примера можно отметить комплекс РЭБ "Чистюля", который сейчас продвигает товарищ Филатов.
Кто-то же действительно может сотворить нечто корявое (как мы видим в данном конкретном случае), и нет ничего зазорного в том, чтобы на эту корявость указать. Ведь речь идёт о боевой работе и жизнях людей. Реальные проблемы необходимо подсвечивать, а не заметать стыдливо под ковёр.
Вынося данный кейс в открытку, стоит на всякий случай учитывать, что какие-нибудь моральные содомиты могут использовать его как аргумент в медийных наездах в целом на гаражников (как мы это уже неоднократно наблюдали).
Поэтому сразу оговорюсь, что пусть моральные содомиты идут нахер.
Гаражники объективно бывают разные. Кто-то подходит к делу максимально ответственно. Далеко ходить не надо, в качестве примера можно отметить комплекс РЭБ "Чистюля", который сейчас продвигает товарищ Филатов.
Кто-то же действительно может сотворить нечто корявое (как мы видим в данном конкретном случае), и нет ничего зазорного в том, чтобы на эту корявость указать. Ведь речь идёт о боевой работе и жизнях людей. Реальные проблемы необходимо подсвечивать, а не заметать стыдливо под ковёр.
Соображения от товарищей Третьякова и Алёхина в развитие темы увлечения старших и высших офицеров микроуправлением ⬇️
Forwarded from Никита Третьяков
Высокое руление: за, против и почему
Высоким рулением с легкой руки товарища Филолога обозначают ситуацию, когда малым подразделением: отделением, взводом, ротой — непосредственно управляет командир полка, бригады, дивизии. Как правило, это происходит при активных наступательных действиях, но зачастую командование управляет расчетом БПЛА или стрельбой орудия.
Филолог приводит много верных доводов относительно сугубо военных причин такого положения дел. Мне хотелось бы сфокусироваться на организационных и психологических аспектах.
С начала войны в войсках встала проблема фальсификации докладов. Стремясь выглядеть лучше, многие «деятели» перевирали всё, включая рубежи, данные по вооружению и личному составу. У разумных командиров развилась профессиональная деформация — тотальное недоверие подчиненным, потребность контролировать и перепроверять доклады разными способами. Полноценное делегирование стало невозможным.
Распространение разведывательных дронов, а затем и трансляций с них на командные пункты, в какой-то степени улучшило ситуацию. Теперь командиры сами смогли видеть, какие рубежи действительно заняты, сколько солдат и бронемашин действительно пошло в атаку, как ведет себя противник и многое другое.
Ситуация с контролем улучшилась, но привычка ничего не делегировать, всё контролировать и решать единолично — осталась. А с новыми технологиями у командиров появились все возможности командовать практически на любой дистанции и прямо наблюдать результат действий подчиненных.
Резко возросшие возможности контроля наложились на укоренившееся недоверие к компетентности и честности подчиненных. Из этого, естественно, выросло желание взять управление на себя.
В таком «высоком рулении» есть определенные преимущества: командир полка в сложной ситуации может куда быстрее и эффективней организовать взаимодействие, поддержку и эвакуацию в интересах штурмовой группы, чем командир роты или даже батальона — у комполка больше возможностей.
Но здесь же кроются и минусы: старший начальник управляет малым подразделением только в острый момент, не имея полных данных о нем, так как просто не может иметь исчерпывающей информации о каждом отделении и взводе в своем полку. От мелких деталей нередко зависит исход дела, и большая часть этих деталей при «высоком рулении» не учтена: для командира дивизии все солдаты на экране одинаковы, он, в отличие от командира взвода или роты, не знает, кто из них чего стоит, он не знает, сколько у каждого с собой БК, противотанковых средств, кто из них медик. Высокий командир включится в процесс только на острой его стадии, не углубляясь ни в подготовку, ни в последующие этапы, потому что в управляемом им организме всё время у кого-то где-то острый этап каких-либо действий. А значит, всегда есть, во что включиться, что проконтролировать, чем поруководить.
И здесь — новая проблема: высокое командование оказывается постоянно вовлечено в реальное боевое управление, что сжирает много времени и нервов, и вкупе с текущими задачами вообще не оставляет времени ни на планирование, ни на решение системных проблем, ни даже на отдых. Армия получает изможденных людей, которые выполняют самую ответственную и нервную часть работы за подчиненных и не реализуют свои высокие функции. Более младшие командиры, напротив, лишаются возможности приобрести опыт боевого управления и приучаются к безответственности, понимая, что их подразделениями в самый ответственный момент управлять будут другие.
Высокое руление представляется естественным следствием наложения системных проблем на резкий взлет технологий боевого управления. Это стихийное явление одновременно и обременяет высокое командование, и лишает младших командиров инициативы, возможности проявить себя и получить опыт. В худшем случае это делает всю систему ригидной и пассивной: всякое действие без ведома высокого командования становится невозможно, а элементы системы вынуждены замереть и действовать как марионетки высокого командира.
Возврат от высокого руления к нормальной иерархии может быть основан только на возрождении доверия. Как это сделать — большой вопрос.
Высоким рулением с легкой руки товарища Филолога обозначают ситуацию, когда малым подразделением: отделением, взводом, ротой — непосредственно управляет командир полка, бригады, дивизии. Как правило, это происходит при активных наступательных действиях, но зачастую командование управляет расчетом БПЛА или стрельбой орудия.
Филолог приводит много верных доводов относительно сугубо военных причин такого положения дел. Мне хотелось бы сфокусироваться на организационных и психологических аспектах.
С начала войны в войсках встала проблема фальсификации докладов. Стремясь выглядеть лучше, многие «деятели» перевирали всё, включая рубежи, данные по вооружению и личному составу. У разумных командиров развилась профессиональная деформация — тотальное недоверие подчиненным, потребность контролировать и перепроверять доклады разными способами. Полноценное делегирование стало невозможным.
Распространение разведывательных дронов, а затем и трансляций с них на командные пункты, в какой-то степени улучшило ситуацию. Теперь командиры сами смогли видеть, какие рубежи действительно заняты, сколько солдат и бронемашин действительно пошло в атаку, как ведет себя противник и многое другое.
Ситуация с контролем улучшилась, но привычка ничего не делегировать, всё контролировать и решать единолично — осталась. А с новыми технологиями у командиров появились все возможности командовать практически на любой дистанции и прямо наблюдать результат действий подчиненных.
Резко возросшие возможности контроля наложились на укоренившееся недоверие к компетентности и честности подчиненных. Из этого, естественно, выросло желание взять управление на себя.
В таком «высоком рулении» есть определенные преимущества: командир полка в сложной ситуации может куда быстрее и эффективней организовать взаимодействие, поддержку и эвакуацию в интересах штурмовой группы, чем командир роты или даже батальона — у комполка больше возможностей.
Но здесь же кроются и минусы: старший начальник управляет малым подразделением только в острый момент, не имея полных данных о нем, так как просто не может иметь исчерпывающей информации о каждом отделении и взводе в своем полку. От мелких деталей нередко зависит исход дела, и большая часть этих деталей при «высоком рулении» не учтена: для командира дивизии все солдаты на экране одинаковы, он, в отличие от командира взвода или роты, не знает, кто из них чего стоит, он не знает, сколько у каждого с собой БК, противотанковых средств, кто из них медик. Высокий командир включится в процесс только на острой его стадии, не углубляясь ни в подготовку, ни в последующие этапы, потому что в управляемом им организме всё время у кого-то где-то острый этап каких-либо действий. А значит, всегда есть, во что включиться, что проконтролировать, чем поруководить.
И здесь — новая проблема: высокое командование оказывается постоянно вовлечено в реальное боевое управление, что сжирает много времени и нервов, и вкупе с текущими задачами вообще не оставляет времени ни на планирование, ни на решение системных проблем, ни даже на отдых. Армия получает изможденных людей, которые выполняют самую ответственную и нервную часть работы за подчиненных и не реализуют свои высокие функции. Более младшие командиры, напротив, лишаются возможности приобрести опыт боевого управления и приучаются к безответственности, понимая, что их подразделениями в самый ответственный момент управлять будут другие.
Высокое руление представляется естественным следствием наложения системных проблем на резкий взлет технологий боевого управления. Это стихийное явление одновременно и обременяет высокое командование, и лишает младших командиров инициативы, возможности проявить себя и получить опыт. В худшем случае это делает всю систему ригидной и пассивной: всякое действие без ведома высокого командования становится невозможно, а элементы системы вынуждены замереть и действовать как марионетки высокого командира.
Возврат от высокого руления к нормальной иерархии может быть основан только на возрождении доверия. Как это сделать — большой вопрос.