Хочу обратить внимание на некоторые интересные нюансы в материале "Сборник обобщения боевого опыта подразделений ССО Украины во время Курской операции (3 августа - 6 сентября 2024 года)", которые отметил товарищ С.А. ⬇️

Опыт ССО ВСУ на Курском направлении, заботливо ими же самими обобщенный, наглядно демонстрирует, что тактика спецподразделений, что у нас, что у них почти не отличается.

Но интересные нюансы все же имеются. Один из них - алгоритм «Что если?», когда в процессе принятия решения рассматривают различные варианты изменения обстановки и думают, что в этом случае делать.

Например: "Что если?":

• группа будет разоблачена во время перемещения в район выполнения задания.
• группу заметит противник во время вывода.
• будет выведен из строя/сломан автомобильный транспорт во время перемещения в район выполнения задания.
• произойдут резкие изменения погодных условий,
которые будут влиять на личный состав и успешность
выполнения боевой задачи.
• критическое изменение обстановки.
• попадание на минное поле.
• группу заметит местное население.
• БПЛА противника обнаружил группу.
• будут выведены из строя/потеряны средства связи.
• потеря связи.
• будет дружеский огонь.
• будет выведено из строя критически важное оборудование
(например приборы тепловизионного/ночного видения, БпЛА).
• раненый.
• попадание в плен.
• разоблачение на патрульной базе.
• преследование.
• артиллерийский (ракетный) обстрел/ударный дрон
• будет разоблачен во время эвакуации.

Нет, у нас это тоже все учитывается при планировании операции, но… их способ доведения информации гораздо доходчивее. Придумали его, конечно, не на Украине.

Схожие алгоритмы встречаются в управленческой деятельности крупных компаний. Смысл такой: пришел ты на согласование/презентацию/совещание и предлагаешь некий классный, по твоему мнению, проект. И так как именно ты его придумал, то у тебя немного предвзятое к своему детищу отношение: ты думаешь, что все продумал и не мыслишь шаблонно.

Но одна голова хорошо, а люди, которые задалбывают тебя вопросам «А что если кризис/происки конкурентов/наводнение и прочие бедствия?», лучше. И если ты ответ четкий не сформулируешь, твое предложение отправляют на доработку.

То есть в обзоре действий ССО интересны не столько рассказы про сейсмические датчики на границе, танковые рвы, из которых не выбраться без самостоятельной помощи или как они несколько недель прощупывали границу и просачивались небольшими группами. Даже обход минного поля на границе не так интересен, потому что это тема из курса военной топографии «Азимут магнитный. Обход препятствия».

Интересно то, что учебная программа в сфере военного и гражданского менеджмента/лидерства на Западе очень похожая. Велосипед практически не изобретается.

Да, особенности военной организации, мягко говоря, накладывают отпечаток на твой стиль поведения и мышления, но общий алгоритм действий, которому тебя обучили в армии, с большей вероятностью пригодится и на гражданке.

То есть дорабатываем программу военного образования и различные программы вроде «Время героев» становятся просто не нужны. Денег сэкономить можно уйму и социальный лифт для грамотных руководителей заработает на полную катушку. Особенно если еще довести до ума учет личного состава, чтобы любая организация, которой нужны нормальные ребята, просто находили в этой базе твое личное дело и отправляли тебе, прости Господи, инвойс.

Ведь если во время военной службы ты выполнял серьезные задачи и опирался на те же самые управленческие алгоритмы, что применяются и на гражданке, то зачем снова на это тратить время? Просто привыкаешь к другим названиям/формулировкам и вперед работать.

⬆️ К сказанному товарищем С.А. хочу добавить, что я бы настоятельно рекомендовал данный материал к ознакомлению в широких кругах нашей военной и полувоенной общественности.

С нашим спецназом всё понятно, а вот все прочие, кто также имеет шансы столкнуться со спецподразделениями противника на земле, должны иметь понимание их тактики действий и используемых ими технических средств для выработки практически реализуемых мер противодействия, а также, по возможности, для превентивного выявления угрозы по разведпризнакам того, что на участке работает какое-то спецподразделение противника.

Товарищ Родригес у себя в канале на днях сообщил: "Бородая сняли с командной должности. Незачем ему командовать «второсортным мясом»". И в комментариях добавил: "Формально добровольческий корпус с ним просто не продлил очередной контракт. По факту - уволили".

Вот не поверите, но я тут готов сказать слово в защиту Бородая. Человек же просто честно озвучил негласную концепцию отношения к личному составу, за что его, пожалуй, имеет даже смысл поблагодарить.

Но а то, что озвученного устыдились, так это пока ни разу не показатель изменения парадигмы. Это показатель стремления сохранить хорошую мину при плохой игре. Ведь устыдились именно озвученного, а не практикуемого как такового.

По проблеме штурмовиков из лички от неравнодушного человека:

Если вдуматься и посмотреть на видео штурмовых действий ВС РФ: на кой хрен штурмовик таскает рюкзак, в котором как минимум килограмм 8-10 снаряжения, вещей и припасов? И который процентов на 10, если не больше, сокращает скорость его передвижений и, соответственно, время жизни. Потому что, заняв рубеж, он на неопределённое время остаётся без поддержки и доставки.

Я давно с болью и бессилием наблюдаю за действиями российской армии. Такое впечатление, что каждый штурм ставит задачей стачивание личного состава. А штурмовики - это золотой резерв любой армии. В то время как, по идее, вся группировка обязана работать на поддержку и сохранение штурмовых подразделений. Опытного штурмовика заменить некем вообще, ибо нормальная подготовка штурмовика - от физо до тактики и сколачивания подразделения - не должна, не может быть, менее 6 месяцев. Плюс новички должны недели врабатываться в действующий состав. Из пополнения - в бой = труп.

Почему такое отношение к человеческой жизни и бездарному расходу бойцов? Начинать, вероятно, надо с уголовной ответственности за бездарные потери в неподготовленных и НЕОБЕСПЕЧЕННЫХ боевых действиях. И пока за это не будут карать, либо, как минимум, разжаловать и переводить в штурмовики, так и будут украинские территории удобряться кровью российского солдата.

Из обсуждения проблемы с одним хорошим товарищем:

Почему отношение к штурмовикам такое? Во-первых, кто решил, что штурмом может быть любой и научиться этому можно по дороге на передовую позицию? Во-вторых, что наштурмовали такие штурмы? Тут уже явно прослеживается и отсутствие в планах выполнения какой-то задачи. Просто - смертная казнь. Потому что - могут, удобно, нет спроса.

По логике штурмовиков на самом деле имело бы смысл квалифицировать как профильных специалистов, аналогично иным узким специалистам, о которых мы очень много говорим в последнее время. Но нюанс в том, что ввиду доминирующей тактики реализации общей стратегии истощения противника штурмовики по факту стали эвфемизмом для мяса, в том числе штрафного, первоочередная задача которого - тупо ловить собой дроны, осколки и прочие поражающие элементы. А когда огневые возможности противника на участке проседают, какая-нибудь очередная группа добирается наконец до точки и продвигается вперёд. Может даже вывесить флаг.

В армии есть командиры, которые сумели научиться воевать иначе. Даже несмотря на эту общую стратегию перезадавливания мясом. Но такие командиры пока не составляют критической массы. Штурмовики по большей части так и продолжают оставаться мясом.

В сборнике Андрея Маркина "Обобщение боевого опыта южного крыла СВО до апреля 2024 года" (приложение 3 "Проблемы тактического обучения пехоты с учётом опыта СВО", пункт II "Пропасть между довоенными представлениями и опытом СВО", стр. 181) обрисован сложившийся в текущих условиях подход к проведению атакующих действий:

Общий рисунок вооружённой борьбы основан на том, что концентрация большого количества обороняющихся на позициях невозможна. Позиции будут перемешаны с землёй артиллерией. Поэтому обороняющиеся рассосредотачивают свои позиции и занимают их относительно малыми силами.

Это создаёт возможность
для наступающих осыпать противника массой малых атак, большая часть из которых оказывается не удачными. Автору приводили оценку, что на одну удачную атаку приходится до восьми неудачных. После неудачи атаки повторяются.

Однако, рано или поздно противник пропускает удар, теряет определённую  позицию, что ведёт к изменению конфигурации линии боевого соприкосновения, создаёт угрозы подходам к другим боевым позициям, и это вынуждает противника отступать.

Масса неудачных атак, если они проводятся с надлежащей подготовкой и обеспечением, тоже в каком-то смысле не бесполезна. Она вскрывает расположение огневых и наблюдательных средств противника, которые уничтожаются, истощает часть его людских ресурсов и запасы боеприпасов. Тем самым создаются условия для пропуска противником какого-то очередного удара.

К сожалению, встречаются попытки атаковать просто на удачу, исключительно в надежде на то, что противник не успеет среагировать своими огневыми средствами на атаку. Это по замыслу должно позволить атакующим проскочить к атакуемому объекту.

Разумеется, сам по себе подход с осыпанием противника массой малых атак не означает, что не нужно перед атаками и в их ходе организовать выявление и подавление огневых и электронных средств обороняющихся, и, особенно, позиций операторов ударных и разведывательных БПЛА.

Как бы то ни было, подход к наступательным действиям, основанный на множественных малых атаках, сейчас является фактически единственным.

В качестве наглядной иллюстрации такого подхода привожу выдержку из обзора от Константина Машовца по состоянию на первую декаду октября:

На участке между Селидово и Курахово противник за сутки в среднем совершает до 25-30 атакующих/штурмовых действий (бывают дни и по 40-45 атак в сутки), в это время, собственно, в сторону Покровска и Мирнограда он проводит в среднем по 15-16 атак/штурмов в сутки.

Большинство - это так называемые "накопительные" штурмы, когда противник посылает штурмовую группу за группой (отделение за отделением) в сторону наших позиций в надежде, что кто-то доберётся уцелевшим и там зацепится, пусть за краешек наших позиций. После чего можно снова и снова посылать этим уцелевшим подкрепление (группу за группой), и после того, как их (в смысле, уцелевших) там наберётся уже достаточно, - штурмануть основную украинскую позицию.

Бывает, что всё это действие сопровождается поддержкой бронетехники - до 3-4-х единиц, включая 1-2 танка. Однако в большинстве своём это всё же исключительно пехотные атаки и штурмы при артиллерийской или авиационной поддержке.

Понятно, что указанная выше возможность атаковать малыми группами очевидным образом проистекает в первую очередь из невозможности самой атакующей стороны сосредотачивать крупные силы на узких участках ввиду их уязвимости для разведывательно-огневых контуров противника, но не суть.

Главное в данном случае то, что проведение атакующих действий по большей части действительно сводится к множественным атакам малыми штурмовыми группами.

Периодически атакующие действия проводятся штурмовыми отрядами, в т.ч. сводными, и с использованием большего количества единиц бронетехники (от десятка и выше), но и в этих случаях численность одномоментно задействованного личного состава является сравнительно небольшой.

Т.е. многотысячные массы атакующей пехоты на поле боя в любом случае не задействуются, но совокупные потери пехоты при этом весьма высоки ввиду этой самой множественности атак в сочетании с их ненадлежащей организацией.

К вопросу об организации наших атакующих действий. Вот, например, характерная иллюстрация, которую недавно выкладывал товарищ Романов. Цитирую описание:

Октябрь 2024
Марьинский р-н, Донецкая Народная Республика, Россия.

Видео №1: Кадры от Сладкова. На кадрах - противник закрывает прореху в линии обороны своим танком. Танкисты противника, загнав танк, бросают его и убегают. Их разбирают, потом к брошенному украинскому танку подъезжают танкисты пятой бригады ВС России и угоняют его.

Видео №2: «Взгляд с той стороны». На кадрах - снова пятая бригада. В комментарии к видео противник отмечает, что на данном участке наша техника выдвигается в накат всегда по одному и тому же пристрелянному маршруту, в одно и то же время...

Вопрос здесь не столько в особенностях зрения официальных репортёров, сколько в том, что определённых успехов мы достигаем, но эти достигаемые результаты не представляются соразмерными безвозвратно затрачиваемым ресурсам, человеческим и материальным.

Вот эта несоразмерность в свою очередь является прямым следствием в т.ч. и описанного выше дуболомства, причём практика организации накатов таким дуболомным образом на этой войне широко распространена и не нова.

Цитирую сообщения одного близкого мне человека от 8 августа 2022 года из района донецкого аэропорта:

Ну полная залупа. Разведка переквалифицируется в штурмовую пехоту. С мегаохуенным планом. Все понимают, что план говно, но командование так не считает... Четыре дня подряд заходить с одного и того же места, в одно и то же время, на одни и те же позиции... Сегодня пизда. Но опять везение, без потерь. Вернулись пока. Завтра едем на повторный туда же. Как это замечательно...

Квалификация и опыт очень далеко не всегда могут выручать в таких ситуациях, а у везения есть лимиты. Три дня спустя на очередной итерации штурма человек погиб.

Обратная сторона медали: если в организации наступательных действий командование практикует подход, основанный на таких бесхитростных, но множественных атаках, то не всё ли ему равно, каков уровень подготовки у мяса, назначаемого штурмовой пехотой? А мы тут всё негодуем по поводу сроков и качества обучения людей...

Ощутимые продвижения наших сил на целом ряде участков в последние месяцы, как мы видим, есть. Но особых восторгов по поводу этих продвижений, как видите, у меня нет.

Проседание обороны противника, вплоть до осыпания на некоторых участках, насколько я наблюдаю, по большей части является следствием следующих двух обстоятельств.

Во-первых, у противника проседает материальная часть (в широком смысле). Зарубежные поставки имеют ограниченный характер, при этом на текущем этапе материальная часть противника подвергается чувствительному воздействию ввиду регулярной работы по тылам высокоточными средствами дистанционного поражения.

Во-вторых, противник испытывает прогрессирующие проблемы с количеством и качеством личного состава: потери высокие, мобилизация проходит туго, сроки обучения сокращаются, качество обучение на самой Украине падает, дезертирство идёт по нарастающей, немало частей с высоким процентом вновь призванных не обладают достаточной устойчивостью ввиду слабой подготовки и низкого морального духа.

Что касается нашей стороны, то выбивание материальной части противника в тыловых районах на текущем этапе приобрело уже, наконец, достаточно системный характер. В части существенных позитивных подвижек в оснащении армии хочу отметить разведывательные и разведывательно-ударные БПЛА дальнего радиуса действия. Главным же инструментом расшатывания ближних тылов и переднего края противника остаётся фронтовая авиация.

Выйти же на качественно иной уровень технического оснащения и организации боевой работы наших наземных сил до сих пор не получается, плюс не просматривается установок на изменение самой парадигмы действий наземных сил. Наши продвижения, таким образом, достигаются в первую очередь благодаря проблемам самого противника и весьма дорогой ценой.

Ловушки в стратегии истощения противника для нас самих вижу в том, что на фоне определённого эффекта, достигаемого этой стратегией, пути её практической реализации не подвергаются критической переоценке, реагирование носит ситуативный характер и не учитывает возможных форс-мажоров, именно ввиду формального достижения фактически спорных успехов наша армия рискует зависанием в технической, организационной и управленческой отсталости.

Касательно проблем противника в плане материальной части и личного состава хочу отметить следующее.

Влияние с нашей стороны на данные проблемы, разумеется, есть, поскольку происходит-таки постепенное выбивание этой самой материальной части и личного состава, однако собственно наше влияние не носит определяющего характера. Не говоря уже о том, что наша многострадальная линейная и штурмовая пехота в большей степени наносит противнику лишь косвенный ущерб, истощая собой его запасы боеприпасов, нежели причиняя ему какой-то чувствительный прямой урон в живой силе и технике.

На сам факт зарубежных поставок в ходе кампании мы изначально вообще повлияли положительно, поскольку неудача первой фазы кампании, завершившейся отводом наших войск из мешка под Киевом, показала определённую инвестиционную перспективность объекта. В ограниченности зарубежных поставок долгое время никаких наших заслуг тоже не было, а противник на этих поставках весьма уверенно держался.

Возможно, системная работа по военной логистике сказалась бы на зарубежных поставках раньше, но такая работа поставлена не была. При этом очевидно, что благоприятные для противника изменения в части поставок весьма негативно скажутся на наступательных возможностях наших наземных сил (как минимум), и таких гипотетических изменений не следовало бы исключать.

Что же касается вопроса живой силы, то здесь очевидным, казалось бы, образом напрашивается соотношение мобилизационных потенциалов (при том что сама концепция перезадавливания противника человеческим ресурсом в ущерб техническому оснащению армии представляется ущербной). Но здесь, на мой взгляд, сказывается разница не в мобилизационном потенциале как таковом, а в общей численности населения.

Нюанс в том, что мобилизационный потенциал с нашей стороны ограничен возможностями вооружения, оснащения, обучения, снабжения и укомплектования офицерскими кадрами (причём работы по расширению этих возможностей не наблюдается), а также (что немаловажно) опасениями по части внутренней стабильности. Т.е. по факту мобилизационные потенциалы оказываются сопоставимыми (равно как и уровни потерь).

При сопоставимости чисел уже вовлечённых, вновь привлекаемых, предполагаемых к привлечению и общих потерь обеих сторон разница в численности населения делает население Украины в существенно большей массе причастным к процессу тем или иным образом (включая родных и близких), что в свою очередь сказывается на охвате населения усталостью от войны и степени этой усталости.

Учитывая же специфические особенности нашей государственной системы, включая военный сектор, ограниченность зарубежных поставок вкупе с нарастанием усталости населения Украины только стимулируют нашу военную машину к консервации устоявшейся парадигмы организации и обеспечения боевых действий в полной уверенности, что мы сможем додавить и так, без каких-либо качественных трансформаций в армии (а дальше - новые отчётные презентации с красивыми картинками и очередное ситуативное реагирование).

При этом данная парадигма, чреватая избыточными потерями при весьма скромных достижениях, в свою очередь стимулирует противника к продолжению боевых действий несмотря на ряд текущих неблагоприятных для него факторов, плюс в принципе даёт основания полагать, что с нами можно достаточно уверенно воевать в конвенциональной войне, и предлагает варианты, как это можно делать с максимальной результативностью, включая практическое тестирование тактических приёмов и обкатку современных военно-технических средств и технологий при отсутствии гарантированных радикально критических рисков для тестирующих и обкатывающих.

Товарищи, сильно строго не судите за форму исполнения, мне до сих пор писать проще, чем говорить, тем более на камеру)) Но стараюсь учиться)) В общем, был недавно в гостях в студии Максима Калашникова, беседовали о всех этих наших непростых делах ⬇️

Горький опыт СВО: нужна параллельная армия
https://youtu.be/x1e6v1nDN2Y?si=q9FTjPIK6duk2Mx5
Сергей Переслегин – о новой тактике ВС РФ. Обсуждаем его взгляд со Святославом Голиковым (Филолог в засаде - https://www.group-telegram.com/philologist_zov.com). Почему нам нужна параллельная армия рядом с безнадежно больными ВС старого типа?

«Рой-ТВ» в Телеграмме –
https://www.group-telegram.com/roy_tv_mk
На «Платформе»:
https://plvideo.ru/@hj_dBbfAL09T
#максим_калашников #рой_тв #мобилизация #филолог_в_засаде #переслегин_социософт #обрушение_фронта_всу #мясные_штурмы #эрнест_гудвин #пузик #война_на_украине_сво

‼️Товарищи, бойцы взвода БПЛА одной из штурмовых рот 429-го МСП (19 МСД, 58 ОА) просят помочь с закупкой партии ФПВ-дронов.

Выше уже говорил, что наш резерв составляет 186.000. Искомые взводом птички выходят сейчас в 37.500 при минимальной партии в 10 штук, т.е. нужно хотя бы 375.000.

Номер сборной карты:
2202206723766122 (Сбер)
Наталья Юрьевна У.

Во второй половине октября я тут занудствовал на тему вопроса обеспечения флангов применительно к действиям группировки "Центр" на Покровском направлении (если не помните, то лучше сначала гляньте).

Сразу отмечу, что в ситуации конкретно с Селидово развитие событий пошло в целом по благоприятному сценарию: противник оставил Селидово без вязкой возни в застройке, при этом нашим силам удалось достаточно быстро продвинуться западнее и юго-западнее города, т.е. город в низине не превратился в ловушку.

Итак, насколько я наблюдаю, вопрос обеспечения флангов остаётся определяющим для действий наступающих сил при достижении прорывов оперативно-тактического и оперативного уровня (локальные тактические прорывы сейчас не рассматриваем, поскольку без соответствующего развития такие прорывы ведут прямиком в тактические мешки), каковые действия всё так же продолжают сводиться к подтягиванию флангов, что в свою очередь ведёт к распылению и без того ограниченных сил и средств.

Применительно к тому же самому Покровскому направлению свою роль в распылении сил и средств группировки "Центр" сыграл и неожиданный успех её северного крыла под Торецком, на развитие которого также были отвлечены дополнительные силы и средства, что вылилось в метания между двумя целями в условиях ограниченности ресурсов. Это всё же иная тема, и речь сейчас не об этом, но для полноты картины данный момент также необходимо учитывать.

Что характерно, тема флангового обеспечения группировки "Центр" звучала главным образом в отношении южного фланга. Мне категорически неведомо, каким образом противник мог бы нанести сокрушающий контудар со стороны рубежа Селидово - Украинск, скажем, в направлении Прогресса на отсечение вытянувшейся в направлении Покровска группировки, но именно таким гипотетическим контрударом публично обосновывалась необходимость срочно подтягивать южный фланг. Почему такой же психоз не нагнетался в отношении гипотетического контрудара с севера, мне также неведомо.

Так вот, некоторое время назад противник отметил концентрацию основных сил группировки "Центр" в направлении непосредственно Покровска с выделением на Торецкое и Кураховское направления по флангам сил одной 51-й армии. Таким образом, даже если упор делается на Южно-Донецкий сектор фронта, овладение Покровском, судя по всему, в планах присутствует. Особенно учитывая его значимость.

И здесь я рискну предположить, что вместо отвлечения сил и средств на прогрызание рубежа Селидово - Украинск в целях обеспечения своего южного фланга (про Торецк молчим) группировка теоретически могла с самого начала максимально сосредоточиться на развитии успеха в направлении Покровска.

Учитывая временную дезорганизацию сил противника на направлении, концентрация усилий наземных сил группировки "Центр" и фронтовой авиации могла бы обеспечить овладение Покровском (подобно Очеретино) и хотя бы частично Мирноградом (в принципе достаточно было бы закрепиться в его юго-западной части), и тогда, опираясь на Покровск и прикрываясь балкой Сазонова с запада, можно было бы начать сматывать оборону противника между собственно нашей группировкой и речкой Солёной в обратном направлении, с запада на восток, при этом обеспечивая огневой контроль переправ через Солёную за счёт разведывательно-огневых контуров с задействованием крыльев дальней разведки и высокоточных средств поражения, включая барражирующие боеприпасы.

Смею предположить, что при таком варианте можно было бы и снизить потери, по факту понесённые на лобовом подтягивании фланга, и, вполне возможно, сделать уже наконец нормальный котёл.

Можно, конечно, посчитать вышеизложенное идеалистической фантазией, но в данном случае, как мне представляется, было бы совсем нелишним в принципе рассматривать подобные варианты, прикидывать, чего нам не хватает и что необходимо скорректировать в части боевого управления, технического обеспечения, организации логистики, уровня подготовки командиров и бойцов для успешной реализации таких вариантов, и прорабатывать рабочие пути и меры подтягивания армии до того уровня, на котором реализация таких вариантов будет возможна.

В отношении подписанного указа о дифференциации выплат за ранения ёмко высказался Никита Третьяков: "Пошли по самому антинародному сценарию". Стоит добавить, что антинародность в данном случае включает и повышенную откатоёмкость такого подхода. На днях товарищ Третьяков давал, на мой взгляд, вполне исчерпывающие пояснения по данному вопросу ⬇️

«Справедливость» или экономия?

Заместитель министра обороны Анна Цивилева доложила министру о «проблеме» «несправедливых выплат за ранения». О которой она узнала от бойцов и военных медиков, просивших «справедливости».

О фактических несостыковках этого доклада — в первой части поста. Ниже — о моем опыте и о том, что это всё может значить для фронтовиков.

Во-первых, нужно сказать о «жалобах» бойцов. Ни разу за всю свою службу, ни на передовой, ни в прифронтовой зоне, ни в одном из многочисленных больших и малых госпиталей, в которых мне пришлось и приходится лежать, ни в одной из сотен или тысяч бесед с моими братьями-фронтовиками, я не слышал, чтобы кто-то высказывал недовольство существующими выплатами за ранения, не слышал, чтобы тяжелораненые ворчали или даже в шутку пеняли легкораненым на то, что за разные ранения те и другие получили одинаковые компенсации. Ничего из этого со мной ни разу не случалось. И мне трудно себе представить, что при визите заместителя министра, имея возможность обратить внимание высокого начальства на какие-то проблемы, наши раненые воины по своей воле говорили не о реальных проблемах фронта, а жаловались, что им маловато заплатили или, тем более, что кому-то «за порезы» заплатили многовато. Ну, не верю.

Не верю еще и потому, что каждый, кто был на фронте и получил ранение, не может не понимать огромного значения случайности в этом деле.

Вот, скажем, попал бойцу осколок в мягкие ткани бедра — рядовой случай: осколок вынули, назначили курс антибиотиков, перевязки, через 10 дней боец в строю, его даже не нужно госпитализировать. Вроде бы пустяковое дело. Вот только тот же самый осколок мог пройти чуть под другим углом, перебить бедренную артерию, и тогда, скорее всего, выплаты получала бы уже семья погибшего.

Таким образом, фиксированная выплата за ранение является в первую очередь выплатой за то, что в условиях выполнения боевой задачи боец подвергся реальной, а не потенциальной, смертельной опасности. И здесь разница между легко- и тяжелораненым — это часто только удача, а не объективная сложность ситуации или те или иные действия самого пострадавшего или его товарищей. И, как мне кажется, среди фронтовиков это должны понимать все.

Поясню подробно и об озвученной Цивилевой якобы проблеме «выплат за порезы»: зафиксировать факт боевого ранения и оформить соответствующие документы могут только специальные медицинские подразделения. Если врач подозревает, что травма является не боевым ранением, а бытовой травмой или следствием неосторожности, то выплат боец не получит. Совсем легкие травмы, не требующие сложного лечения, отсекаются если не на уровне командира подразделения, который не станет эвакуировать к медикам бойца с «порезом», то на уровне адекватного и ответственного военного медика.

То есть, информация, прозвучавшая в докладе Цивилевой, существенно искажена по трем пунктам: выплаты за ранения по факту не равны, за незначительные травмы выплата не положена и «на земле» текущая система не вызывает недовольства.

Предполагаю, что заместителя министра кто-то намеренно вводит в заблуждение. Подозреваю, что под лозунгом заботы о тяжелораненых готовится введение новой прогрессивной шкалы выплат, где легко- и среднераненым будут отведены куда меньшие суммы, чем теперь. Видимо, кто-то из вездесущих «замов» решил что бойцы зажрались, и бюджету пора на них сэкономить.

Этакая притворная «справедливость». В этой же логике можно установить разные зарплаты для пехоты на передке и для связистов/дроноводов/медиков, работающих за передком, а еще для механиков-водителей, они же под броней ездят…

В целом считаю, что чем меньше между фронтовиками встает вопросов неравенства, тем лучше.

Впрочем, дело далеко не только в деньгах. Внедрение такой системы неизбежно потребует усложнения процедуры. Ведь кто-то должен будет определять ту самую степень ранения. Нужны будут новые формы документов. Больше проверок и хождения по инстанциям для бойцов… Кроме прочего, каждая новая «решающая» инстанция это всегда коррупционный риск.

Опасений много. Как и обычно в таких случаях, рад буду ошибиться.

⬆️ По факту вместо экономии средств за счёт улучшения качества организации и обеспечения боевой работы и, соответственно, сокращения потерь, включая санитарные, решили экономить на людях. Отличный план. Надёжный.

Голос человека с земли на тему принятого подхода к дифференциации выплат за ранения:

Потолок в три ляма оставили. Т.е. тяжелораненым как хватало только на первичное лечение, так и останется. Средне- и легкораненые тоже теперь не могут рассчитывать, что ущерб здоровью хотя бы частично компенсируется решением материальных проблем (при том что 3 млн не хватает даже на квартиру в областном центре). Закон однозначно снизит количество желающих рискнуть на передовой.