О применении в разведке бпла самолетного типа

1. Решаемые задачи
БПЛА самолетного типа могут решать задачи общей разведки, доразведки и задачи по корректировке огня. Возможно решение задач по подъёму и удержанию в воздухе радиоретранслятора.

Задачи, требующие: работы на низких (ниже 300м) высотах, доставки грузов, требующие зависания в воздухе самолетным комплексом решены быть не могут.

Состав расчёта.
Расчет комплекса при старте с катапульты должен состоять из:

1) Пилота и Оператора комплекса (2 чел.)
2) Техника и сапёра.

Задачи расчёта на стадии предстартовой подготовки:
- Пилот и Оператор - подготовка НСУ
- Техник - подготовка транспорта, борта, источников питания, проверка связи.

Старший расчета также:
- уясняет боевую задачу,
- определяет точку старта,
- составляет полетное задание
- планирует маршрут полета,
- планирует точки посадки (штатной и аварийной) и маршрут эвакуации севшего борта,
- доводит до расчёта необходимую информацию.

При необходимости связывается с подразделениями и службами, ответственными за разрешение использования воздушного пространства над дружественной территорией.

Задачи расчёта на стадии предстартовой подготовки:
- Пилот и Оператор - подготовка и проверка НСУ,
- Техник - подготовка транспорта, регламентная подготовка борта, источников питания, проверка связи внутри расчета и каналов связи с потребителями информации.

Задачи расчета в момент старта:

- Пилот:
- запустить и привести в рабочее состояние НСУ и средства связи,
- проверить соединение борта и НСУ,
- совместно с техником и оператором отработать программу регламентных предполетных проверок,
- осуществить запуск и принять в управление запущенный борт.

- Техник и Оператор:
- совместно с Пилотом отработать программу регламентных предполетных проверок,
- выдвинуться с бортом к точке старта,
- смонтировать катапульту,
- произвести запуск борта
- покинуть место старта
- оператору - прибыть в помощь Пилоту.

Задачи расчёта в полёте
Пилот:
- управляет полетом борта,
- контролирует и корректирует местонахождение борта,

Оператор:
- контролирует местоположение в пространстве,
- помогает Пилоту с навигацией и корректировкой положения БПЛА,
выполняет полезные задачи с используемой ПН,
- осуществляет связь с другими лицами,
- наносит на карту выявленные цели,
- ведет полетный журнал.

Техник:
- выдвигается в район запланированной посадки борта,
- по координатам от пилота или оператора принимает борт и покидает место посадки,
Транспортирует борт к месту обслуживания для подготовки к запуску.

В качестве места старта выбирается место, находящееся в зоне устойчивой радиовидимости от НСУ. Место старта допустимо использовать неоднократно.

Места посадки выбираются исходя из следующих требований:
1) хорошая транспортная доступность
2) отсутствие высотных препятствий в радиусе 300 метров от планируемой точки приземления
3) отсутствие водоемов и техногенных объектов (допускаются дороги с грунтовым покрытием)
4) наличие радиовидимости НСУ
5) наличие связи.

Точки приземления должны быть заранее разведаны и нанесены на карту. В отношении этой информации рекомендуется принимать меры по её защите.

‼️ Передаю по цепи от товарища Суконкина ⬇️

Комментарий от одного хорошего товарища:

Прочитал сообщение Суконкина. Если коротко, то он прав на 100%.

Добавлю, что один мой коллега 25 лет назад ещё предлагал Министерству обороны (а у него и нужные связи есть, и знакомства, и он очень пробивной человек, работавший и с МО, и с Роскосмосом, и другими структурами) устанавливать оптику высокого разрешения на БПЛА (а для этого у него были тогда производственные мощности), и ему отказали - подрядчиками МО остались всё те же "свои люди". Кто знает, какая оптика на наших БПЛА самолётного типа, тот поймёт, о чём речь.

Я сам работал иногда с ним по этой части, и на нас (конкурентов, мешающихся под ногами) Рособоронэкспорт тогда, 20 лет назад, смотрел как на ... не нравились мы им, короче)))

Вот этот мой коллега - до мозга костей капиталист, но он сказал в начале СВО, что нас спасёт только военный коммунизм, то есть, чтобы прокрутить вот это всё, и военно-промышленную машину в том числе, нужны такие меры, которые будут действенны. А то, что сейчас, это всё-таки какие-то полумеры. Собственно, оно и проявляется через такие крики души, как у Суконкина и других.

Со своей стороны напомню, что в текущую войну мы вошли с убогими БПЛА самолётного типа, отсутствием штатных малых разведывательных коптеров, убогой связью и отсутствием нормальных программ боевого управления, что не позволило выстроить дееспособные разведывательно-огневые контуры и обеспечить надлежащее взаимодействие между родами войск.

Наше техническое отставание таким образом прямо сказалось на скатывании войны в истощающий нас самих позиционный формат, и при всех подвижках, которые так или иначе происходят, вот это общее техническое отставание мы так до сих пор и не преодолели, ибо полумеры и "свои люди".

Назначение Мадьяра командующим Силами беспилотных систем ВСУ представляется существенно более симптоматичным событием, нежели удары последних дней по транспортным коммуникациям, аэродромам базирования стратегической авиации и Крымскому мосту. Симптоматичным для нашей тугой и неповоротливой стороны.

Очевидна в целом системность подхода противника к комплексному ведению войны всеми возможными способами и средствами. При этом данная системность подкрепляется отвечающими соображениям военной целесообразности организационно-управленческими решениями и кадровой политикой.

Пропускаемые нами удары - не только прямые следствия войны как таковой (это естественно), но в первую очередь - результат весьма эффективного военного менеджмента противника.

В данном же случае связку Буданова с Мадьяром при успешно функционирующей и развивающейся программе государственно-частного партнёрства Brave1 считаю очень опасной. Удары по нашим дальним и глубоким тылам с целями подрыва логистики, снижения нашего военного потенциала и общего нагнетания психоза в наших задеревенелых структурах управления в сочетании с развитием концепции "Линии дронов" дают противнику достаточно неплохие шансы, учитывая заторможенность процессов качественных преобразований в наших Вооружённых силах.

Помимо того, что "Линия дронов" в принципе представляется ключевым элементом общей оборонительной стратегии противника в части дальнейшего истощения наших сил, данная концепция при её полноценной реализации создаёт предпосылки для проведения глубокой наступательной операции.

Товарищи военные, передаю по цепи от Андрея Филатова ⬇️

❗️Анонс.

Начинаю работу. Буду внедрять Тополь(многокомпонентная система управления боем), по системе Новикова Владимира, на двух-трех направлениях.

Если хотите что то опробировать - всегда рад.

Если решения мне покажутся сырыми, то в публичку ничего не напишу, Вам честный отзыв.

Если решение окажется эффективным - реклама и рекомендации бесплатно.

Если без моего ведома будет пяр, оставляю за собой право обосрать)))

Воевать умением, а не числом.

⬆️ В дополнение дословно передаю от Андрея: если есть какие-то наработки - давайте.

Если будет нужен его прямой контакт конкретно по делу - передам. Разумеется, при чёткой идентификации (кого не знаю).

‼️Товарищи, передаю по цепи просьбу от Жени Ёжика и прошу поддержать ⬇️

В качестве анонса. Вы не поверите (это ирония), но я тут рожаю очередные концептуальные простыни. Нюанс в том, что меня, мягко сказать, обескуражили определённые критические замечания в отечественной экспертной среде в отношении новой британской концепции сухопутных войск. Меня в принципе изрядно обескураживает, когда отечественные эксперты горячо переживают за наших оппонентов. По-моему, это очень странно. Понятно, что дело чаще всего в превентивном антикризе, но! такая публичная шапкозакидательская экспертиза вообще-то прямо играет на руку замшело-одеревенелым субъектам военного руководства, которые до сих пор упорствуют в непризнании необходимости реформирования нашей собственной армии. В общем, исплевался, изматерился, за...утомился, но рожаю... Ждите)

В конце мая уважаемый коллега Юрий Баранчик выложил текст с критическими замечаниями по новой британской доктрине "20-40-40", предполагающей радикальную трансформацию концепции ведения сухопутной войны. Данный текст вверг меня в немалое изумление, особенно учитывая весьма символичное совпадение: практически синхронно я сам выкладывал материал с критическими замечаниями по нашей собственной военной доктрине (начало здесь), и я счёл необходимым его прокомментировать.

В первую очередь прошу обратить внимание непосредственно на концепцию британской доктрины.

Развитие военной мысли оппонентов в принципе требует самого пристального внимания и адекватного анализа. Кроме того, данная концепция прямо говорит о пристальном изучении самими оппонентами опыта текущей войны и выводах, которые они делают, в том числе как минимум на обозримую перспективу.

Мои же комментарии выстроены вокруг критических замечаний по указанной доктрине. Они получились достаточно обширными, и может возникнуть вопрос: зачем было утруждаться самому написанием всех этих простыней и утруждать ими читателей, если можно было бы просто подсветить саму доктрину как наглядный пример реагирования оппонентов на реалии современной войны?

Нюанс в том, что в немалой части наших непосредственно военных и военно-экспертных кругов существует мнение о нежелательности делать ставку на дроноцентричность армии, полагаясь исключительно на опыт текущей войны (и озвученные в данном случае критические замечания по доктрине "20-40-40" только лишний раз подчёркивают данное обстоятельство).

Однако, при кажущейся рациональности этого мнения, речь в данном случае не о том, чтобы абсолютизировать получаемый боевый опыт (что, разумеется, было бы неверным), но о проблемах неадекватных оценок своих собственных возможностей и возможностей противника (яркий пример: наше прямое столкновение со ствольными и реактивными артиллерийскими системами западных образцов), игнорирования отчётливых трендов и отсутствия не только действенной проактивной работы в русле этих трендов, но и оперативного реагирования на изменяющиеся условия (уже после того, как тренды просохатили, а они внезапно сыграли).

Наглядный пример: во второй части БУСВ, с которым наша армия вошла в текущую войну, абсолютно все упоминания БПЛА в контексте действий мотострелкового батальона (основной тактической единицы сухопутных войск) сводятся только к противодействию БПЛА противника. Необходимость наличия на батальонном уровне хотя бы собственных средств воздушной разведки (не говоря уже о БПЛА как ударном средстве) отрефлексирована не была. Более того, необходимость корректирования штатной батальонной структуры с учётом дронного фактора (а сейчас речь идёт уже о воздушных и наземных дронах различного назначения) не отрефлексирована до сих пор.

Плюс ко всему, особую роль в проблеме игнорирования военно-технологических трендов играет инфантильная вера в некую "волшебную кнопку". Было дело, рассуждая о проблеме стагнации компетенций в профессиональной военной экспертизе, я приводил весьма показательный пример из личного опыта. Херня эти ваши дроны, у нас есть системы РЭБ.

Кстати, подозреваю, что вера в "волшебную кнопку" проистекает из неких архетипов магического сознания. Вот буквально на днях, например, товарищи из "Молота Vедьм" подсветили изумительный сюжет. Отсюда и эта самая волшебная кнопка, и меч-самосек, и копьё-самотык. На практике, правда, получаются жуки-самоёбы.

В общем, я настолько упоролся по комментариям элементарно потому, что указанный текст не уникален, но представляет собой типичный пример успокоительного самогипноза, в котором изрядно хромают исторические параллели, присутствуют немалые лакуны, внутренние противоречия, удобные однобокости и смещения акцентов, не учитывается ряд критически значимых факторов, а наши собственные проблемы отзеркаливаются на оппонентов.

При этом подобная аргументация (наряду с фантастическими отчётами) работает по сути на подкрепление своеобразной картины мира в головах весомой части наших высоких и высших военных начальников и торможение процессов реформирования нашей армии.

Исторические аналогии, как мы понимаем, могут отличаться той или иной степенью относительности и условности, однако в любом случае должны обладать логикой. Если же логика пролетает, как фанера над Парижем, то получается натягивание несчастной исторической совы на глобус.

На сегодняшний день, а также как минимум на относительно обозримую перспективу именно малые/средние ударные дроны и барражирующие боеприпасы представляют собой массовые и в целом недорогие (вплоть до дешёвости, если говорить о малых камикадзе) средства поражения, и сравнивать их с летающими порождениями тевтонского инжиниринга, сжиравшими огромные ресурсы, категорически некорректно.

Напротив, применительно к современным беспилотным ударным аппаратам я бы скорее провёл аналогию с массовыми штурмовиками Ил-2, а в отношении многоцелевых БПЛА - с массовыми многоцелевыми бипланами. Аналогия, разумеется, относительная, зато не кривая, ибо налицо сходства функционала. При этом БПЛА различного назначения по показателям массовости уходят несоизмеримо далеко вперёд и однозначно выигрывают в части упрощения инфраструктуры базирования, мобильности перемещений и логистики снабжения.

Наземные дроны, скажем так, штурмовой направленности, пришествия которых уже в товарных количествах можно ожидать в ближайшем будущем, вполне можно сравнить с массовыми Т-34. Тогда как в проекте "Арматы" мне как раз видится аналогия с "Королевским тигром", при том что "Королевские тигры" хотя бы успели активно повоевать и доставить нам неприятностей. Что характерно, проблемы выстраивания наших танковых войск в 1930-е и начале 1940-х годов в части организационно-штатных структур и тактики применения в определённой степени напоминают наши текущие проблемы с выстраиванием ударно-дронных формирований.

Параллель с Германией времён Второй мировой войны на самом деле вообще никак не бьётся. Современные дронные средства разведывательного, ударного и всякого иного обеспечения (включая средства дальнего радиуса действия) на сегодняшний день не только не являются никакими вундервафлями неведомого будущего, но и существенно дешевле традиционной воздушной и наземной боевой техники и артиллерийских средств. Различные воздушные дроны уже сейчас можно клепать миллионами, активно развиваются наземные, надводные и подводные дроны, плюс обкатываются гибридные. И под эти средства, как показывает пример доктрины "20-40-40", оппоненты трансформируют свои армейские структуры.

А вот упование на некое перспективное чудо-оружие невооружённым глазом просматривается как раз в надеждах на появление массового микроволнового ПВО.

По отсылке к примеру преждевременных похорон артиллерии на фоне подъёма танков в 1930-е годы отмечу, что наша артиллерия сейчас действительно находится в кризисе, и без корректировки подходов к её развитию и тактике применения она из этого кризиса не выйдет. Причём артиллерия противника, представленная меньшим количеством, преобладает за счёт собственно своих качественных характеристик и более эффективной организации контуров управления огнём, которые выстроены с опорой на разведывательные дроны.

Наконец, совершенно некорректно изложена суть доктрины Дуэ. Её уязвимым местом действительно является пренебрежение фактором средств ПВО, что в принципе неудивительно для 1920-х годов. Между тем не стоит забывать, что доктрина Дуэ оказала существенное влияние на развитие ВВС США, что как бы намекает, но представленное изложение это обстоятельство игнорирует. Некорректность изложения заключается в том, что в нём опущен ключевой тезис доктрины: завоевание господства в воздухе является основой обеспечения наступательных действий любого масштаба.

Применительно к текущим реалиям, проблемы никак не с доктриной Дуэ, но с нашими возможностями полноценно реализовать важнейший компонент трёхмерного боевого пространства и добиться господства в воздухе на всех уровнях, от тактического до стратегического, дабы обеспечить выход из позиционного тупика. Причём, что характерно, наш воздушно-ударный компонент развивается сейчас как раз с опорой на барражирующие боеприпасы среднего и дальнего радиусов действия.

Пройдём по замечаниям касательно того, что ставка на дроны как на доминирующий инструмент войны игнорирует принцип «меча и щита», поскольку на каждое новое оружие почти всегда возникает контртехнология, и что доктрина "20-40-40" окажется стратегически уязвимой, если появятся дешёвые и массовые способы борьбы с дронами.

В первую очередь полагаю неверным акцентировать внимание только лишь на ударных дронах. Плюс к этому, дело не только в условном мече, это вульгаризированное упрощение.

Речь идёт о функционировании разых типов дронов различного назначения в единой системе, которая при этом в принципе предполагает дальнейшее развитие автоматизации боевого управления (включая контуры управления огневым и ударным воздействием) и общей роботизации боевых действий.

Помимо непосредственно ударной составляющей, воздушные дроны сейчас стали критически важным элементом разведывательного и разведывательно-огневого обеспечения, без которых сколько-нибудь эффективные действия традиционных наземных сил и средств не представляются возможными, развиваются наземные и воздушные беспилотные средства инженерно-сапёрного и логистического обеспечения, воздушные дроны играют значимую роль в структуре обеспечения связи в качестве носителей ретрансляторов.

Что же касается непосредственно ударной составляющей, то ударные дроны в целом ряде обстоятельств, в первую очередь на тактическом уровне, оказываются предпочтительнее традиционных огневых средств в силу высокоточности поражения, высокой мобильности и более удобных массогабаритных характеристик, облегчающих базирование, маскировку и логистику обеспечения.

При этом указанные рои дронов-перехватчиков, а также специализированные разведывательные дроны вписываются как раз в структуру щита противовоздушной обороны нижнего и среднего неба. Т.е. контртехнологии в немалой степени включают дронный компонент и в целом предполагают упор на роботизацию средств и систем антидронной борьбы.

Отдельно отмечу наземные роботизированные огневые средства, которые на поле боя массово пока не появились, но понемногу обкатываются. Самоходные наземные роботы, безусловно, будут выполнять функцию меча. Между тем стационарные ротобизированные огневые средства относятся уже к структуре щита. Более того, и самоходные роботы в той или иной форме также будут вписываться в эту структуру (по аналогии с дронами-перехватчиками).

В самой формулировке аргумента относительно принципа "меча и щита" игнорируется то обстоятельство, что данный принцип работает в обе стороны, и при появлении эффективного щита на него точно также будут изыскиваться, прорабатываться и внедряться контртехнологии. Наглядные тому примеры: расширение применения малых ударных дронов на оптоволокне для преодоления радиоэлектронной защиты, оснащение дронов и барражирующих боеприпасов системами донаведения на цель в условиях подавления сигнала управления, развитие технологий автономного управления.

Само по себе противостояние условных меча и щита уходит корнями в глубочайшую древность и будет продолжаться. Рассуждая о гипотетическом щите против меча противника, не стоит забывать, что наша собственная армия должна быть вооружена не только эффективным щитом. Возможность выиграть войну глухой обороной представляется крайне сомнительной. Надёжный щит не просто парирует удары противника, но и обеспечивает работу меча, который в свою очередь должен быть способен прорубать вражеский щит.

И ещё один крайне важный момент. Дело не ограничивается одним только развитием технологий и контртехнологий.

Технологии и контртехнологии - это рабочие инструменты, которые должны быть оптимально интегрированы в войсковые структуры с проработкой наиболее эффективных тактик применения.

Британцы в своей доктрине "20-40-40" демонстрируют возможные варианты решений.

С нашей же стороны рассуждения и предложения по серьёзной штатной реструктуризации по сути забалтываются в угоду лампасоносным традиционалистам (со своей стороны занудно напоминаю о проблеме оргштатной структуры мотострелкового батальона).

Далее, беспилотные системы, безусловно, требуют спутниковой навигации, ИИ-технологий, вычислительной инфраструктуры.

Однако использование этого очевидного обстоятельства, дабы подчеркнуть уязвимость дронного компонента в новой британской доктрине, говорит нам на самом деле совсем не о Британии, равно как и не о прочих наших технологически развитых оппонентах. Это нам сейчас нужен технологический рывок, дабы внезапно не обнаружить себя в роли повстанцев из "Терминатора". Можно, конечно, уповать на чудесное обретение массового микроволнового ПВО, но пока стратегическая уязвимость вырисовывается именно для нас.

Чрезвычайно значимым обстоятельством при этом является то, что помимо собственно технологий и штатной реструктуризации мы весьма чувствительно остаём от оппонентов, как очень верно отмечают уважаемые товарищи, в развитии человеческих компетенций и раскрытии потенциала специалистов.

Зависимость дроноцентричной армии от погодных условий играет, разумеется, определённую роль. Однако смею напомнить и о серьёзной зависимости боевой авиации времён Второй мировой войны от тех же самых погодных условий. Между тем авиационные технологии развивались, и эта зависимость сокращалась.

Аналогичное развитие дронных технологий мы наблюдаем и в настоящее время, в том числе в отношении малых и средних дронов мультироторного типа, наиболее чувствительных на сегодня к погодным условиям.

Аргумент о перспективной уязвимости дроноцентричной армии ввиду возможного исчерпания поставок компонентов и аккумуляторов вполне можно уравновесить аналогично логичным вопросом: что будут делать традиционные армии, когда закончится нефть? И это, кстати, совсем не праздный вопрос.

А если по Земле ударит метеорит? Высадятся рептилоиды с Нибиру? Воскреснут динозавры? Ладно, динозавров одолеем. Печенегов же с половцами одолели.

Это я к тому, что проблему насущной необходимости реформирования армии можно при желании заболтать как угодно. А нам бы сейчас несколько иных динозавров одолеть.

На самом деле технологические вызовы и обозримого, и более отдалённого будущего требуют глубокого комплексного анализа и выстраивания собственной надёжной технологической и производственной базы, для чего необходимо не только масштабное инвестирование, но и полноценная реализация человеческого капитала (который у нас есть).

Это в равной степени касается элементов как меча, так и щита (иначе о каких там дешёвых и массовых способах борьбы с дронами можно вообще мечтать), не забывая при этом и критически важные элементы обеспечения их функционирования, включая различные виды связи и программы боевого управления.

Опасения насчёт закладок, которые в микросхемы внедрил Китай, вполне вероятно, имеют под собой основания (при этом подозреваю, что за опасениями относительно китайских закладок, которые высказываются в контексте потенциальных уязвимостей дроноцентричной армии, в немалой степени скрывается завуалированная надежда на "волшебную кнопку").

Можно ли в принципе выявлять и нейтрализовать такие закладки (при наличии таковых) - это вопрос к специалистам.

Нюанс в том, что Китай всё же занимается весьма выгодным глобальным бизнесом, и ожидать гипотетической активации закладок на подавление и перехват беспилотных систем можно разве что в случае возникновения прямой угрозы национальным интересам самого Китая. Локальные же или региональные войны между сторонними акторами только способствуют бизнесу.

Можно, конечно, предположить, что в какой-нибудь не очень прекрасный день Китай вдруг решит поработить весь мир, запустив восстание машин, но что-то мне подсказывает, что Китай всё-таки воздержится от такого прямолинейного плана.

Выход на перспективу видится опять же в создании собственных, максимально замкнутых, технологических и производственных циклов.

При этом отмечу, что крайне серьёзную прямую угрозу для нас представляют сейчас не возможные китайские закладки в микросхемы, но вполне реальные британские закладки в нашу систему государственного управления, медийные ресурсы и определённые сегменты социума.

Теперь порассуждаем о главной и прямым текстом выражаемой надежде на "волшебную кнопку", которая отменит это грёбаное дронное заклятие (и можно будет не температурить по поводу реформирования нашего устоявшегося традиционного военного механизма).

Прогнозы на будущее в стиле "если Россия или Китай создаёт..." в самую первую очередь упираются в слово "если". Кроме того, если некое чудо-оружие создаёт Китай, то каким образом это обстоятельство повышает нашу обороноспособность?

Работы по новым видов вооружений, функционирующим на иных физических принципах, ведутся в ряде технологически развитых держав уже не одно десятилетие. Не берусь судить о прогрессе в других странах, но у нас пока определённости не просматривается, тематика электромагнитного оружия отнесена к категории секретности особой важности. Это вполне объяснимо и логично, однако, думаю, не меня одного терзает вопрос: если электромагнитная бомба у нас есть, то почему бы её не обкатать в реальной войне?

Сверхвысокочастотные ружья распространения в армии не получили, использования машин с микроволновыми пушками не наблюдается (что в принципе закономерно, поскольку с эффективной дальностью действия этих машин западные артиллерийские системы достаточно быстро повыносят их обычным 155-мм чугунием), ну и электромагнитные бомбы тоже где-то затаились. Может, это не настолько серьёзная война, чтобы разбрасываться такими бомбами.

На самом деле я никоим образом не исключаю возможностей появления или фактического наличия реально работоспособных образцов. Но есть нюансы.

Крупногабаритные машины однозначно будут дорогими, соответственно, ни о каком массовом производстве речи не будет. Но вопрос не только в массовости. Смогут ли они быть дееспособно интегрированы в структуру обеспечения наземных сил, ведущих непосредственно боевые действия с наземными силами противника?

Мы, напомню, слышали массу удивительных историй про то, как наши чудо-машины радиоэлектронной борьбы обвалят противнику всю электронику. Про чудо-машины радиоэлектронной разведки рассказов было меньше, но они также вписаны в нашу военную доктрину действий сухопутных войск. Где все эти машины? Реалии настоящей войны просто выгоняют их из тактической зоны, ибо эти крупногабаритные машины, которые к тому же светятся как новогодние ёлки, представляют собой быстро выявляемые и весьма удобные для поражения цели (что подтверждается поражением этих машин, когда их пытаются заводить в тактическую зону).

Обеспечение действий наземных сил в тактической зоне определённо требует малогабаритных средств. Но насколько реальным будет сохранение работоспособного функционала чудо-оружия в компактном исполнении, и будут ли эти компактные варианты настолько недорогими, чтобы стать массовыми?

В общем, непраздных вопросов по гипотетическому чудо-оружию немало, а массовые и недорогие дроны есть уже здесь и сейчас.

Кроме того, не забываем о принципиальной дихотомии концепции меча и щита. Ожидание появления некоего чудо-оружия как панацеи - это инфантилизм.

Посему представляется контрпродуктивным упорствовать в консервации традиционной общей структуры сухопутных войск, ограничиваясь лишь внесением отдельных корректировок, в уповании на обретение такого чудо-оружия.

Напротив, именно сейчас, помимо очевидной насущной необходимости, было бы весьма полезным отработать моменты оперативной реструктуризации войск сообразно изменяющимся условиям, закладывая в нашу военную машину принцип структурной гибкости на случаи трансформаций средств и форм вооружённой борьбы, которые в перспективе может принести технологический прогресс.

Причём пример оперативного выделения новой оргштатной структуры у нас есть. Но в принятом виде я оцениваю этот пример как негативный. Это лёгкопехотные штурмовые отряды. Почему бы столь же оперативно не дополнить их ударно-дронными отрядами? Что было бы несоизмеримо дешевле, чем выплачивать огромные деньги на компенсации, плюс стимулировало бы развитие тактических приёмов современной войны. И это только один характерный пример.

Весьма занимательны соображения по причинам, побудившим британцев к трансформации своих сухопутных войск в рамках доктрины "20-40-40".

Сразу оговорюсь, что меня в принципе вводят в недоумение регулярно звучащие в нашем медиаполе переживательные нотки в отношении оппонентов (включая прямого противника). Я вот почему-то склонен переживать за нашу собственную армию, но никак не за наших оппонентов. Удивительно, правда?

Так вот, стремление использовать удобное технологическое окно возможностей за счёт внедрения и использования массовых и недорогих военных технологий лично мне как раз представляется вполне рациональным. Напротив, премного странно было бы упорствовать в обратном.

Вопрос же о том, как быть актуальным на войне без мобилизации и без массовой промышленности, весьма актуален в самую первую очередь для нашей собственной стороны.

Причём ещё бóльшую остроту он обретает в условиях наших попыток вытянуть эту войну не радикальным технологическим и организационным рывком, но именно что попытками временно компенсировать дефицит живой силы в действующей армии привлечением новой живой силы.

Оставляя за скобками вопрос, в каких эпических битвах современности Британия уже практически исчерпала людской резерв, пригодный для призыва в случае серьёзной войны, отмечу, что на текущей войне, крупнейшей в Европе после Второй мировой, мы вообще-то сами в немалой степени стачиваем наш собственный резерв и было бы весьма целесообразным подумать уже наконец над вопросом технологической асимметрии.

Соображение о том, что Британия не в состоянии конкурировать с иными ведущими мировыми державами по количеству танков или масштабам традиционной армии, на мой взгляд, уводит нас в сторону от главного: общего тренда развитых держав, наблюдающих за ходом войны, на развитие роботизации боевых действий, вне зависимости от масштабов этих самых традиционных армий. Ярчайшим примером является Китай.

Что же касается США, то даже при их обширных возможностях там сейчас тоже продвигается идея трансформации структуры сухопутных войск с заменой масс дорогостоящей тяжёлой бронетехники различными видами дронов для оптимизации соотношения уровней расходов и практической боевой эффективности, равно как и минимизации рисков потерь личного состава. Причём как раз исходя из опыта текущей войны.

Кстати, лично я (в том числе как человек, наблюдавший работу танков) ни разу не склонен отказывать в праве на дальнейшее существование ни самим танкам, ни прочей бронетехнике. Вопрос в том, чтобы адекватно вписать все эти боевые машины в общую боевую среду сообразно современным реалиям, а эти реалии намекают, среди прочего, и на аспект количественной оптимизации бронетанкового и бронемашинного компонентов.

Ещё на всякий случай, вдруг кому-то придёт в голову, хочу отметить: в силу относительной дешивизны и, как следствие, массовости различных видов дронов и барражирующих боеприпасов можно смело отметать аргумент, что текущий дронный ажиотаж сродни американской заманухе с программой "Стратегической оборонной инициативы" с целью подрыва нашей экономики.

Мы сейчас сами, к сожалению, вполне успешно подрываем и нашу экономику, и наш человеческий потенциал. В частности, напоминаю, что текущая общая сумма единовременных выплат за одного погибшего в размере 13,6 млн рублей покрывает стоимость 136 дронов-камикадзе с управлением на оптоволокне.

Возвращаясь к тевтонским параллелям, неистово ору с фразы: "Односторонняя ставка на «будущее» часто ведёт к коллапсу на «настоящем» поле боя". Написана эта фраза как бы ретроспективно (в контексте маниакальной увлечённости германского руководства затратными вундервафлями, которые никак не помогли ему переломить ход войны), но с очевидными камушками в сегодняшний британский огород.

Если кто-то вдруг залип в ментальном анабиозе или запаян в бронепоезде, то докладываю: "будущее" уже пришло на "настоящее" поле боя.

Можно, конечно, акцентировать внимание на том, что принятие новой британской доктрины с упором на беспилотные системы проистекает из нехватки личного состава и военных запасов, а также устаревшей системы боевой подготовки, что делает британскую армию неготовой к полномасштабной войне.

Но есть нюансы.

Очевидно упускается из виду факт извлечения британцами уроков из текущей войны, которые как раз и легли в основу конкретной доктрины "20-40-40" (и о чём сами британцы говорят прямым текстом). Указанные же выше проблемы британских сухопутных войск просто удачно вписались в принятую концепцию.

Акцент, полагаю, имеет смысл делать всё же не столько на полномасштабной, сколько на современной войне.

Полномасштабная война рискует скатиться к применению неконвенциональных средств поражения, при котором будут уже совсем иные расклады. Главными угрозами представляются всё-таки войны локальные и региональные (с аккуратным балансированием, дабы не переступить опасную грань), требованиям которых доктрина "20-40-40" в достаточной мере отвечает, а также гибридные.

Никакая нехватка собственного личного состава в британской армии никак не мешает Британии воевать сейчас с нами силами украинской армии. Что помешает Британии точно также воевать с нами какими-то иными чужими силами в каком-то другом вооружённом конфликте? Нам точно стоит переживать из-за британских проблем с нехваткой личного состава или традиционной боевой техники?

На нашем текущем поле боя нас самих (не британцев) в сложившихся условиях от коллапса удерживают три весомых фактора:

- серьёзный дефицит личного состава у противника (хвала дезертирам и уклонистам);

- нещадная эксплуатация наших собственных человеческих ресурсов, уже вовлечённых и вовлекаемых в процесс (сопряжённая с ненадлежащей организацией и слабым обеспечение боевых действий, что выливается в тяжёлые потери);

- подвижки на государственном уровне в технологическом оснащении армии, включая управляемые авиационные боеприпасы и дронный компонент (разведывательные и ударные БПЛА дальнего радиуса действия, барражирующие боеприпасы, малые дроны-камикадзе).

При этом, правда, общее обеспечение различными современными техническими средствами (включая средства связи и малые дроны разведывательного и иного назначения) всё также в огромной степени лежит на самих военнослужащих и волонтёрах.

Нам мой взгляд, нам самим стоит озаботиться нашими собственными проблемами нехватки личного состава и боевой техники, равно как и системой боевой подготовки.

Текущая война уже в немалой степени подгрызла наши человеческие и материальные ресурсы, а боевая подготовка львиной доли личного состава свелась к ущербным экспресс-курсам. И на сегодняшний день эти наши проблемы проистекают как раз из отсутствия надлежащего извлечения уроков из войны, которую мы не наблюдаем дистанционно, но ведём сами.

И дело здесь совсем не только в деревянных носителях высоких воинских званий, но в общей инертности системы и упорном нежелании этой системы официально признавать наличие всех этих проблем.

Указанные проблемы британской армии открыто обсуждались на государственном уровне и в британском медиаполе, и доктрина "20-40-40" родилась из комбинации адекватного анализа боевого опыта текущей войны и этих самых публичных обсуждений.

У нас же на официальном уровне продолжают доминировать бравурные отчёты и благолепные картинки, в которых нет места тяжёлым и бестолковым людским и материальным потерям, отставанию технического оснащения нашей армии и несоответствия штатных структур требованиям современной войны.