Сегодня активно обсуждается вопрос о том, каким будет мир после окончания пандемии, и, естественно, волнующий нас в первую очередь вопрос о том, какой будет Россия, что в ней изменится.
Нельзя не согласиться с мнением, высказанным Алексеем Пушковым, что нынешняя коронавирусная пандемия выявила слабость США и Евросоюза в противостоянии вирусу. Однако, так ли всё хорошо в России? Мы можем быть бесконечно благодарны нашим медикам, которые сегодня спасают жизни за зарплаты в 20–25 тыс. рублей, но не чиновникам, которые довели их до такого состояния. Кроме того, сопоставление статистики заболевших и смертей в России (если от нас власти ничего не скрывают), и скажем, в США, конечно, может служить некоторым основанием для оптимизма, но в то же время таит в себе серьёзную опасность – эта же статистика может стать основанием для самоуспокоенности власти.
Правящая элита может решить, что политика в области медицины была в целом верной, и продолжить оптимизацию, которая с успехом шла до декабря прошлого года. И большая опасность поствирусных изменений в России – в том, что подобная оптимизация не только будет идти полным ходом, но и значительно усилится.
При этом надо учитывать, что, по словам сопредседателя ОНФ Леонида Рошаля, «к оказанию массовой помощи населению страны мы не готовы. Оптимизация здравоохранения с сокращением кадров и медицинских учреждений также внесла свою лепту».
Да и сами действия властей, в авральном режиме исправляющих реальные промахи, часто оставляют желать лучшего. Так, сообщается о выселении, под предлогом развёртывания нового госпиталя для больных коронавирусом, государственного Научного центра психического здоровья (НЦПЗ) в Москве, или уникального Научно-исследовательского института охраны Материнства и Младенчества в Екатеринбурге. Как до такого мы могли докатиться. Неужели правда, что под оптимизацию попали прежде всего инфекционные больницы?
Аналогичная ситуация в области «цифровизации» образования. Несмотря на негативные отзывы преподавателей, студентов, школьников попробовавших на себе в период карантина «дистанционку», отдельные представители власти и адепты цифровизации продолжают трубить об успехах «инновационной» формы обучения и о скором обязательном переходе на неё. При этом оптимизаторы в сфере здравоохранения и образования напрочь отметают мнения профессионалов в этих областях.
Что лежит в основе оптимизации? Чисто бухгалтерский подход к делу: чем меньше врачей, учителей, преподавателей ВУЗов – тем меньше расходы. Естественно, что образование и здравоохранение, не дающие прибавочного продукта, с чисто бухгалтерской точки зрения являются убыточными. Но таковыми же являются и армия, и правоохранительная система. Может и их тоже оптимизировать, а ещё лучше – совсем распустить? Думаю, последствия подобной «оптимизации» очевидны для всех.
Уже сегодня профессию преподавателя в числе ряда других назвали умирающей. Но вот интересный пример другой профессии – депутат парламента. Главная задача любого депутата – не штамповать законопроекты, а выражать и защищать интересы определённых слоёв населения (именно поэтому парламент называется представительным органом). И если исходить из данной главной задачи, то профессию депутата можно с уверенностью назвать не умирающей, а давно умершей.
Сегодня активно обсуждается вопрос о том, каким будет мир после окончания пандемии, и, естественно, волнующий нас в первую очередь вопрос о том, какой будет Россия, что в ней изменится.
Нельзя не согласиться с мнением, высказанным Алексеем Пушковым, что нынешняя коронавирусная пандемия выявила слабость США и Евросоюза в противостоянии вирусу. Однако, так ли всё хорошо в России? Мы можем быть бесконечно благодарны нашим медикам, которые сегодня спасают жизни за зарплаты в 20–25 тыс. рублей, но не чиновникам, которые довели их до такого состояния. Кроме того, сопоставление статистики заболевших и смертей в России (если от нас власти ничего не скрывают), и скажем, в США, конечно, может служить некоторым основанием для оптимизма, но в то же время таит в себе серьёзную опасность – эта же статистика может стать основанием для самоуспокоенности власти.
Правящая элита может решить, что политика в области медицины была в целом верной, и продолжить оптимизацию, которая с успехом шла до декабря прошлого года. И большая опасность поствирусных изменений в России – в том, что подобная оптимизация не только будет идти полным ходом, но и значительно усилится.
При этом надо учитывать, что, по словам сопредседателя ОНФ Леонида Рошаля, «к оказанию массовой помощи населению страны мы не готовы. Оптимизация здравоохранения с сокращением кадров и медицинских учреждений также внесла свою лепту».
Да и сами действия властей, в авральном режиме исправляющих реальные промахи, часто оставляют желать лучшего. Так, сообщается о выселении, под предлогом развёртывания нового госпиталя для больных коронавирусом, государственного Научного центра психического здоровья (НЦПЗ) в Москве, или уникального Научно-исследовательского института охраны Материнства и Младенчества в Екатеринбурге. Как до такого мы могли докатиться. Неужели правда, что под оптимизацию попали прежде всего инфекционные больницы?
Аналогичная ситуация в области «цифровизации» образования. Несмотря на негативные отзывы преподавателей, студентов, школьников попробовавших на себе в период карантина «дистанционку», отдельные представители власти и адепты цифровизации продолжают трубить об успехах «инновационной» формы обучения и о скором обязательном переходе на неё. При этом оптимизаторы в сфере здравоохранения и образования напрочь отметают мнения профессионалов в этих областях.
Что лежит в основе оптимизации? Чисто бухгалтерский подход к делу: чем меньше врачей, учителей, преподавателей ВУЗов – тем меньше расходы. Естественно, что образование и здравоохранение, не дающие прибавочного продукта, с чисто бухгалтерской точки зрения являются убыточными. Но таковыми же являются и армия, и правоохранительная система. Может и их тоже оптимизировать, а ещё лучше – совсем распустить? Думаю, последствия подобной «оптимизации» очевидны для всех.
Уже сегодня профессию преподавателя в числе ряда других назвали умирающей. Но вот интересный пример другой профессии – депутат парламента. Главная задача любого депутата – не штамповать законопроекты, а выражать и защищать интересы определённых слоёв населения (именно поэтому парламент называется представительным органом). И если исходить из данной главной задачи, то профессию депутата можно с уверенностью назвать не умирающей, а давно умершей.
BY Россия не Европа
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
As such, the SC would like to remind investors to always exercise caution when evaluating investment opportunities, especially those promising unrealistically high returns with little or no risk. Investors should also never deposit money into someone’s personal bank account if instructed. The news also helped traders look past another report showing decades-high inflation and shake off some of the volatility from recent sessions. The Bureau of Labor Statistics' February Consumer Price Index (CPI) this week showed another surge in prices even before Russia escalated its attacks in Ukraine. The headline CPI — soaring 7.9% over last year — underscored the sticky inflationary pressures reverberating across the U.S. economy, with everything from groceries to rents and airline fares getting more expensive for everyday consumers. And while money initially moved into stocks in the morning, capital moved out of safe-haven assets. The price of the 10-year Treasury note fell Friday, sending its yield up to 2% from a March closing low of 1.73%. On February 27th, Durov posted that Channels were becoming a source of unverified information and that the company lacks the ability to check on their veracity. He urged users to be mistrustful of the things shared on Channels, and initially threatened to block the feature in the countries involved for the length of the war, saying that he didn’t want Telegram to be used to aggravate conflict or incite ethnic hatred. He did, however, walk back this plan when it became clear that they had also become a vital communications tool for Ukrainian officials and citizens to help coordinate their resistance and evacuations. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback.
from pl
