Warning: mkdir(): No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 37
Warning: file_put_contents(aCache/aDaily/post/are_rooms_enough/--): Failed to open stream: No such file or directory in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 🗝️ Обителей много | Telegram Webview: are_rooms_enough/2799 -
#читательское Вряд ли я способна быть объективной. Бывают тексты, которые в процессе чтения меняют сознание и даже будто клеточный состав тела читателя; после прочтения ничего толком сказать о сюжете не можешь, но ты уже не тот, кем был до встречи с книгой.
Если всё же попытаться: очередная штука, которую сложно классифицировать с точки зрения жанра. Книга-медитация. Книга, от которой я постоянно чего-то ждала, которую всё время пыталась уложить на какую-то мысленную полочку... и которая в финале сама уложила меня на лопатки и обезоружила.
Я про «Времеубежище» слышала ещё сразу после Букера, поставила мысленную галочку: Болгария в сфере моих интересов, а вот о болгарской литературе я знаю примерно ничего. Удивительно, что попалась книга мне под руку именно сейчас, — ну так я и не скрываю, сколько в моей жизни удивительного.
Текст простой, плавный и местами невероятно красивый. Я люблю тексты, которые умеют держать баланс нарратив/размышления, но поначалу казалось, что баланс сдвинут не в пользу нарратива (это не говорит плохо о книге, это говорит лишь о моей потребности).
Главный герой знакомится с загадочным Гаустином, который фиксирован на идее лечить болезнь Альцгеймера погружением пациента в прошлое. Буквально: воссоздавать декорации 50-х, 60-х, 70-х и так далее, чтобы угасающее сознание человека уцепилось за запах/цвет/картинку. Гаустин открывает сначала одну клинику, потом — сеть клиник, а потом — абсолютно фантасмагоричный фантдоп, который, тем не менее, описан так плавно и красиво, что ему веришь, — все европейские государства приходят к желанию воссоздать ушедшие эпохи на глобальном, так сказать, уровне. Каждая страна выбирает себе эпоху в ходе референдума. Мир разворачивается в сторону прошлого и начинает с любопытством его изучать и воспроизводить — в большом и малом.
Я читала книгу непредвзято, и мне местами было шатко и страшновато: знаете, будто я иду по скользкой дорожке высоко в горе и вот-вот могу оступиться (мне простительна метафора: я только что занималась подобным в буквальном смысле). Я боялась, что автор сделает мне больно. Нет, я боялась, что будет больно — от авторского текста — мне, с моим набором мировоззренческих/политических паттернов. В современном мире редко удаётся читать книгу просто так: мы всё время ждём, что автор проявит позицию, и ждём свою реакцию на позицию (несмотря на то, что «Времеубежище» написано до событий последних трёх-четырёх лет). Но через некоторое время я расслабилась. Я поняла, что мне не нужно видеть в воспоминаниях автора о советско-болгарском прошлом враждебный себе лично посыл, как и не надо бояться, что меня ранят его рассуждения об эвтаназии. В то же время мне было больно от всего вообще (в особенности от репетиции второй мировой в финале). Если я начинала читать, зажавшись и готовясь к обороне, то потом я позволила себе оголить нерв и испытать всё сразу. Я смогла сказать себе, что прошлое (и настоящее) вовсе не обязательно такое, каким его изображает конкретный автор (никакой автор, на самом деле). Я смогла прочитать и полюбить эту книгу – вне зависимости от какой бы то ни было политической позиции (если она вообще есть). Сейчас расскажу, за что. 👇
#читательское Вряд ли я способна быть объективной. Бывают тексты, которые в процессе чтения меняют сознание и даже будто клеточный состав тела читателя; после прочтения ничего толком сказать о сюжете не можешь, но ты уже не тот, кем был до встречи с книгой.
Если всё же попытаться: очередная штука, которую сложно классифицировать с точки зрения жанра. Книга-медитация. Книга, от которой я постоянно чего-то ждала, которую всё время пыталась уложить на какую-то мысленную полочку... и которая в финале сама уложила меня на лопатки и обезоружила.
Я про «Времеубежище» слышала ещё сразу после Букера, поставила мысленную галочку: Болгария в сфере моих интересов, а вот о болгарской литературе я знаю примерно ничего. Удивительно, что попалась книга мне под руку именно сейчас, — ну так я и не скрываю, сколько в моей жизни удивительного.
Текст простой, плавный и местами невероятно красивый. Я люблю тексты, которые умеют держать баланс нарратив/размышления, но поначалу казалось, что баланс сдвинут не в пользу нарратива (это не говорит плохо о книге, это говорит лишь о моей потребности).
Главный герой знакомится с загадочным Гаустином, который фиксирован на идее лечить болезнь Альцгеймера погружением пациента в прошлое. Буквально: воссоздавать декорации 50-х, 60-х, 70-х и так далее, чтобы угасающее сознание человека уцепилось за запах/цвет/картинку. Гаустин открывает сначала одну клинику, потом — сеть клиник, а потом — абсолютно фантасмагоричный фантдоп, который, тем не менее, описан так плавно и красиво, что ему веришь, — все европейские государства приходят к желанию воссоздать ушедшие эпохи на глобальном, так сказать, уровне. Каждая страна выбирает себе эпоху в ходе референдума. Мир разворачивается в сторону прошлого и начинает с любопытством его изучать и воспроизводить — в большом и малом.
Я читала книгу непредвзято, и мне местами было шатко и страшновато: знаете, будто я иду по скользкой дорожке высоко в горе и вот-вот могу оступиться (мне простительна метафора: я только что занималась подобным в буквальном смысле). Я боялась, что автор сделает мне больно. Нет, я боялась, что будет больно — от авторского текста — мне, с моим набором мировоззренческих/политических паттернов. В современном мире редко удаётся читать книгу просто так: мы всё время ждём, что автор проявит позицию, и ждём свою реакцию на позицию (несмотря на то, что «Времеубежище» написано до событий последних трёх-четырёх лет). Но через некоторое время я расслабилась. Я поняла, что мне не нужно видеть в воспоминаниях автора о советско-болгарском прошлом враждебный себе лично посыл, как и не надо бояться, что меня ранят его рассуждения об эвтаназии. В то же время мне было больно от всего вообще (в особенности от репетиции второй мировой в финале). Если я начинала читать, зажавшись и готовясь к обороне, то потом я позволила себе оголить нерв и испытать всё сразу. Я смогла сказать себе, что прошлое (и настоящее) вовсе не обязательно такое, каким его изображает конкретный автор (никакой автор, на самом деле). Я смогла прочитать и полюбить эту книгу – вне зависимости от какой бы то ни было политической позиции (если она вообще есть). Сейчас расскажу, за что. 👇
BY 🗝️ Обителей много
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
The company maintains that it cannot act against individual or group chats, which are “private amongst their participants,” but it will respond to requests in relation to sticker sets, channels and bots which are publicly available. During the invasion of Ukraine, Pavel Durov has wrestled with this issue a lot more prominently than he has before. Channels like Donbass Insider and Bellum Acta, as reported by Foreign Policy, started pumping out pro-Russian propaganda as the invasion began. So much so that the Ukrainian National Security and Defense Council issued a statement labeling which accounts are Russian-backed. Ukrainian officials, in potential violation of the Geneva Convention, have shared imagery of dead and captured Russian soldiers on the platform. The message was not authentic, with the real Zelenskiy soon denying the claim on his official Telegram channel, but the incident highlighted a major problem: disinformation quickly spreads unchecked on the encrypted app. Friday’s performance was part of a larger shift. For the week, the Dow, S&P 500 and Nasdaq fell 2%, 2.9%, and 3.5%, respectively. This provided opportunity to their linked entities to offload their shares at higher prices and make significant profits at the cost of unsuspecting retail investors. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights.
from pl
