Жаль, что нельзя просто все вспомнить. Зайти в шапке-невидимке в свой же второй класс и посмотреть, что именно там происходило.
Я сижу в первом ряду, рядом со мной Аня Серебрякова с красивыми серебристыми косами. У нашей учительницы французского – Ирины Викторовны – нет своего кабинета, поэтому она приходит давать уроки в наш обычный класс. Такое разочарование! Ходить в кабинеты – в эти пещеры, в каждой из которой жила своя фея – было гораздо интересней. Тем более, их хозяйки выглядели совершенно нездешним образом: у Аллы Аркадьевны был черный бант в волосах. У Ирины Львовны – короткая стрижка с длинной челкой. В их кабинетах были ароматные карты на синей бумаге, а еще часы – на которые ни в коем случае нельзя было смотреть – духи, платки, старые книги. Такое пространство завораживающего.
Но у И.В. кабинета не было, и пока дети из двух других групп поднимались куда-то наверх, к актовому залу с его бархатных шторам, мы с Аней оставались в нашем обычном классе. Минус магия. Но все остальное, что происходило на уроке, шло только в плюс.
Сейчас я понимаю, каким разумным и грамотным был тот метод. Недавно я проходила обучение новой методике – лексический подход, очень классная, кстати, штука, придумали ее талантливые и смелые англичане – и постоянно ловила инсайты. Кажется, мы в школе делали что-то очень похожее.
Первые полгода нам никто не показывал буквы. Мы смотрели на картинки и гадали: а эту девочку как зовут. Лили или Мими? Наши имена тоже менялись – и это было частью замысла, правилом игры. Цель которой: потрясти, очаровать, заклясть. Еще мы рисовали. Как же красиво рисовала Аня! Какая у нее была чашка! C’est une tasse ! У меня это французское tasse совместилось с русским тазом, и на урок, помню, я пришла с карточкой, на которой был нарисован таз, а никакая не чашка. Еще мы учили считалки. Некоторые – про солдатика в новой куртке – помню до сих пор. Пели песни про братца Якова. Кажется, мы не понимали все слова, но магия так работала даже лучше. Никогда после французский не казался мне таким красивым.
И.В. подходит к моему слолу, наклоняется. Скажи: Mon ! - Mon ! Nom ! - Nom ! Est ! – Est ! Обходит весь класс. Все завороженно повторяют. Это значит: «Моя фамилия...». Но когда тебе восемь, это, конечно, тайный шифр, страшное заклинание, которое надо ни в коем случае не забыть.
Следующие полгода мы учились читать: никуда не торопились. Неделями читали про розу и Базиля. Потом неделями про Монику и музыку. Благо, количество часов позволяло. Помню, как с удивлением в конце года читала в учебнике с Пифом на обложке текст про кошку. И думала, надо же, все понимаю. Еще были модели, разложенные на элементы языковые формулы. То, что в лексическом подходе называется чанки. У меня есть брат или сестра? Я люблю яблоки или апельсины? А деревья за окном желтые или зеленые? Помню, я сказала на экзамене в третьем классе: «Разноцветные» – что все присутствующие оценили по достоинству. Мы никогда не зубрили топики: всегда с полной осознанностью собирали из моделей свой собственный текст.
Помню, как И.В. пишет на доске j’ai – я имею – очерчивает линию, чтобы в следующем столбике написать, что именно мы могли бы иметь. Потом стирает и говорит, нет, вы уже большие, и пишет глагол в неопределенной форме. Avoir. Иметь. Это значит, сами проспрягаете. Это то немногое, что я помню. Но сколько же всего я не помню! Сколько золотой пыли просто осыпалось на паркет. Жаль, я тогда совсем ничего не записывала.
Жаль, что нельзя просто все вспомнить. Зайти в шапке-невидимке в свой же второй класс и посмотреть, что именно там происходило.
Я сижу в первом ряду, рядом со мной Аня Серебрякова с красивыми серебристыми косами. У нашей учительницы французского – Ирины Викторовны – нет своего кабинета, поэтому она приходит давать уроки в наш обычный класс. Такое разочарование! Ходить в кабинеты – в эти пещеры, в каждой из которой жила своя фея – было гораздо интересней. Тем более, их хозяйки выглядели совершенно нездешним образом: у Аллы Аркадьевны был черный бант в волосах. У Ирины Львовны – короткая стрижка с длинной челкой. В их кабинетах были ароматные карты на синей бумаге, а еще часы – на которые ни в коем случае нельзя было смотреть – духи, платки, старые книги. Такое пространство завораживающего.
Но у И.В. кабинета не было, и пока дети из двух других групп поднимались куда-то наверх, к актовому залу с его бархатных шторам, мы с Аней оставались в нашем обычном классе. Минус магия. Но все остальное, что происходило на уроке, шло только в плюс.
Сейчас я понимаю, каким разумным и грамотным был тот метод. Недавно я проходила обучение новой методике – лексический подход, очень классная, кстати, штука, придумали ее талантливые и смелые англичане – и постоянно ловила инсайты. Кажется, мы в школе делали что-то очень похожее.
Первые полгода нам никто не показывал буквы. Мы смотрели на картинки и гадали: а эту девочку как зовут. Лили или Мими? Наши имена тоже менялись – и это было частью замысла, правилом игры. Цель которой: потрясти, очаровать, заклясть. Еще мы рисовали. Как же красиво рисовала Аня! Какая у нее была чашка! C’est une tasse ! У меня это французское tasse совместилось с русским тазом, и на урок, помню, я пришла с карточкой, на которой был нарисован таз, а никакая не чашка. Еще мы учили считалки. Некоторые – про солдатика в новой куртке – помню до сих пор. Пели песни про братца Якова. Кажется, мы не понимали все слова, но магия так работала даже лучше. Никогда после французский не казался мне таким красивым.
И.В. подходит к моему слолу, наклоняется. Скажи: Mon ! - Mon ! Nom ! - Nom ! Est ! – Est ! Обходит весь класс. Все завороженно повторяют. Это значит: «Моя фамилия...». Но когда тебе восемь, это, конечно, тайный шифр, страшное заклинание, которое надо ни в коем случае не забыть.
Следующие полгода мы учились читать: никуда не торопились. Неделями читали про розу и Базиля. Потом неделями про Монику и музыку. Благо, количество часов позволяло. Помню, как с удивлением в конце года читала в учебнике с Пифом на обложке текст про кошку. И думала, надо же, все понимаю. Еще были модели, разложенные на элементы языковые формулы. То, что в лексическом подходе называется чанки. У меня есть брат или сестра? Я люблю яблоки или апельсины? А деревья за окном желтые или зеленые? Помню, я сказала на экзамене в третьем классе: «Разноцветные» – что все присутствующие оценили по достоинству. Мы никогда не зубрили топики: всегда с полной осознанностью собирали из моделей свой собственный текст.
Помню, как И.В. пишет на доске j’ai – я имею – очерчивает линию, чтобы в следующем столбике написать, что именно мы могли бы иметь. Потом стирает и говорит, нет, вы уже большие, и пишет глагол в неопределенной форме. Avoir. Иметь. Это значит, сами проспрягаете. Это то немногое, что я помню. Но сколько же всего я не помню! Сколько золотой пыли просто осыпалось на паркет. Жаль, я тогда совсем ничего не записывала.
BY Инна Дулькина. French Queens
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more. Telegram Messenger Blocks Navalny Bot During Russian Election On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Official government accounts have also spread fake fact checks. An official Twitter account for the Russia diplomatic mission in Geneva shared a fake debunking video claiming without evidence that "Western and Ukrainian media are creating thousands of fake news on Russia every day." The video, which has amassed almost 30,000 views, offered a "how-to" spot misinformation. Some privacy experts say Telegram is not secure enough
from pl
