«В ситуации языкового изгнания, когда не осталось ничего самоочевидного, необходимы не меньшие, а большие усилия, чтобы достичь простого согласия о терминах — даже между вчерашними товарищами, даже между «говорящими на одном языке». Причем именно то, что не проговаривалось, а подразумевалось людьми, которые, казалось бы, раньше свободно говорили «на одном языке» друг с другом, теперь требует от них длительных и тяжких дискуссий». Вы замечали, как трудно стало договариваться людям, оказавшимся по разные стороны границы РФ?
Поэт Павел Арсеньев, живущий в Марселе, тоже это увидел и пережил. И анализирует новую сломанную коммуникацию между «здесь» и «там» в разговоре с социологом Анной Лемиаль.
Поддержите Кольту! Это можно сделать через Френдли или Patreon. Ваша помощь нужна нам, как никогда. Подписывайтесь на Кольту @colta_ru, чтобы не пропускать наши тексты.
«В ситуации языкового изгнания, когда не осталось ничего самоочевидного, необходимы не меньшие, а большие усилия, чтобы достичь простого согласия о терминах — даже между вчерашними товарищами, даже между «говорящими на одном языке». Причем именно то, что не проговаривалось, а подразумевалось людьми, которые, казалось бы, раньше свободно говорили «на одном языке» друг с другом, теперь требует от них длительных и тяжких дискуссий». Вы замечали, как трудно стало договариваться людям, оказавшимся по разные стороны границы РФ?
Поэт Павел Арсеньев, живущий в Марселе, тоже это увидел и пережил. И анализирует новую сломанную коммуникацию между «здесь» и «там» в разговоре с социологом Анной Лемиаль.
Поддержите Кольту! Это можно сделать через Френдли или Patreon. Ваша помощь нужна нам, как никогда. Подписывайтесь на Кольту @colta_ru, чтобы не пропускать наши тексты.
These entities are reportedly operating nine Telegram channels with more than five million subscribers to whom they were making recommendations on selected listed scrips. Such recommendations induced the investors to deal in the said scrips, thereby creating artificial volume and price rise. At the start of 2018, the company attempted to launch an Initial Coin Offering (ICO) which would enable it to enable payments (and earn the cash that comes from doing so). The initial signals were promising, especially given Telegram’s user base is already fairly crypto-savvy. It raised an initial tranche of cash – worth more than a billion dollars – to help develop the coin before opening sales to the public. Unfortunately, third-party sales of coins bought in those initial fundraising rounds raised the ire of the SEC, which brought the hammer down on the whole operation. In 2020, officials ordered Telegram to pay a fine of $18.5 million and hand back much of the cash that it had raised. Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. Pavel Durov, Telegram's CEO, is known as "the Russian Mark Zuckerberg," for co-founding VKontakte, which is Russian for "in touch," a Facebook imitator that became the country's most popular social networking site. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care.
from pl
