Однажды Георгий перемещался по антиправославному городу Амстердам. Закончив одну встречу, Георгий ринулся на поиски селёдки, ибо душа жаждала скреп. Почти рядом с домом Анны Франк он обнаружил искомый фургончик. Удивительно, что в Амстердаме селёдку продают именно старые голландцы. Так как хлеб Георгию лучше не есть, Георгий тяжко вздохнул, и попросил ему подать селёдку на бумажной тарелочке, с луком и солёным огурцом. Это великолепие стоило 3,5 евро. Ваще, голландцы энту селёдку берут за хвост, запрокидывают голову и обгладывают, но Георгий не готов погрузиться в прозападный стиль жизни. Селёдка была малосольна и восхитительна. Конечно, в любом городе России Георгию набили бы морду, увидев, что он вкушает святую рыбку без капли белой, но голландцы народ дикий, и со времён Петра Первого отстали от наших традиций.
Во время вкушения попавшего в плен к лютеранам истинно православного продукта, к Георгию подошёл старичок. От него исходил божественный запах, нечто вроде политуры с жидкостью для снятия лака для ногтей (кто жил с женщиной, поймёт). Георгий лишь успел подумать, что грех уже нарезаться так с самого ранья, но старичок отверз уста.
- Вы русский?
- Да.
Георгий на всякий случай отвернул селёдку в сторону, а то мало ли что. Продукт ценный, дорогой, может, соотечественники здесь за него дерутся. Отдавать еду он был не намерен.
- Вот! – возрадовался старичок, одетый во что-то подержанное, но стильное. – А знаете, почему? Я всегда угадываю. Я слышал, как вы говорите на английском. Вы – профессор?
Георгию стало крайне приятно, что в первый раз в жизни его приняли за профессора. Было дело, его принимали за алкаша, неебическое быдло и даже бомжа – всеми ими вместе он несомненно и является. А тут сразу и профессор. Прямо маслом по сердцу.
- Нет, - сказал Георгий, усиленно поглощая селёдку.
- Вы – химик?
- То есть?!
- У вас целеустремлённый взгляд, такой только у химиков.
- Сударь, я же селёдку ем.
- А, точно! Вы – из министерства рыбного хозяйства.
«Это какой-то пиздец, - подумал Георгий. – Жую селёдку в центре города, никого не трогаю. И тут какой-то старичок, несёт странную хуету. Либо это связной от ФСБ, либо тоже хочет селёдки. Но я ему не дам!!! У меня ведь самого мало, разве он не видит?!».
- Нет, - сообщил Георгий. – Я даже не знаю, есть ли оно в природе.
- Наверное, вы из КГБ, - испугался старичок. – Нет, КГБ нам здесь не надо.
Георгий пристально посмотрел на него. Во взгляде проигрывалась песня «Не думай о секундах свысока». «Наверное, пастор Шлаг или профессор Плейшнер» - сочувственно подумал Георгий. – «Отстал от своих и одичал, бедняга. Ладно, куплю ему селёдки. Видимо, закусить человеку нечем, а трубы горят. Вот он и доебался, а прямо не скажет».
- Хотите селёдки? – предложил Георгий.
- Не, спасибо, - ответил старичок. – Я жареную рыбу люблю.
- Вы не вьетнамец, мы селёдку жарить не будем.
- Боже упаси! – испугался старичок. – Но почему я не могу угадать, кто вы? Вас учили маскироваться, незнакомец?
«Бля, что за эстетика? – восхитился Георгий. – Может, это Воланд спился, разочаровавшись в человечестве? Кот обкурился, а Коровьев переел грибов».
- Конечно, учили, - сказал Георгий, прикончив селёдку. – И очень хорошо. Вот сейчас я увидел сельдь и расслабился. Но я могу спокойно мимикрировать и под голландца.
- Вас учили работать под прикрытием? – поразился старичок. – Сколько языков вы знаете?
- Все, - спокойно ответил Георгий. – Там, откуда я родом, нас хорошо учили.
- А откуда вы родом? – замер в предвкушении старичок.
Георгий приблизил к нему пахнущее селёдкой лицо, и сказал шёпотом:
- Неважно.
Старичок проникся, и сказал: у него дела, поэтому надо срочно идти. Георгий был очень этому рад. Он один съел селёдку, и не пострадал. Разве это не достойно восхищения?
Агенты ЦРУ внимательно следили за Георгием из окон соседнего кофешопа. Они не могли взять в толк, почему этот русский кидается жрать селёдку каждый раз, когда приезжает сюда. Как обычно, они проверят владельца фургона, старичка и прохожих.
Но так и не поймут настоящую русскую душу.
(с) Zотов
Во время вкушения попавшего в плен к лютеранам истинно православного продукта, к Георгию подошёл старичок. От него исходил божественный запах, нечто вроде политуры с жидкостью для снятия лака для ногтей (кто жил с женщиной, поймёт). Георгий лишь успел подумать, что грех уже нарезаться так с самого ранья, но старичок отверз уста.
- Вы русский?
- Да.
Георгий на всякий случай отвернул селёдку в сторону, а то мало ли что. Продукт ценный, дорогой, может, соотечественники здесь за него дерутся. Отдавать еду он был не намерен.
- Вот! – возрадовался старичок, одетый во что-то подержанное, но стильное. – А знаете, почему? Я всегда угадываю. Я слышал, как вы говорите на английском. Вы – профессор?
Георгию стало крайне приятно, что в первый раз в жизни его приняли за профессора. Было дело, его принимали за алкаша, неебическое быдло и даже бомжа – всеми ими вместе он несомненно и является. А тут сразу и профессор. Прямо маслом по сердцу.
- Нет, - сказал Георгий, усиленно поглощая селёдку.
- Вы – химик?
- То есть?!
- У вас целеустремлённый взгляд, такой только у химиков.
- Сударь, я же селёдку ем.
- А, точно! Вы – из министерства рыбного хозяйства.
«Это какой-то пиздец, - подумал Георгий. – Жую селёдку в центре города, никого не трогаю. И тут какой-то старичок, несёт странную хуету. Либо это связной от ФСБ, либо тоже хочет селёдки. Но я ему не дам!!! У меня ведь самого мало, разве он не видит?!».
- Нет, - сообщил Георгий. – Я даже не знаю, есть ли оно в природе.
- Наверное, вы из КГБ, - испугался старичок. – Нет, КГБ нам здесь не надо.
Георгий пристально посмотрел на него. Во взгляде проигрывалась песня «Не думай о секундах свысока». «Наверное, пастор Шлаг или профессор Плейшнер» - сочувственно подумал Георгий. – «Отстал от своих и одичал, бедняга. Ладно, куплю ему селёдки. Видимо, закусить человеку нечем, а трубы горят. Вот он и доебался, а прямо не скажет».
- Хотите селёдки? – предложил Георгий.
- Не, спасибо, - ответил старичок. – Я жареную рыбу люблю.
- Вы не вьетнамец, мы селёдку жарить не будем.
- Боже упаси! – испугался старичок. – Но почему я не могу угадать, кто вы? Вас учили маскироваться, незнакомец?
«Бля, что за эстетика? – восхитился Георгий. – Может, это Воланд спился, разочаровавшись в человечестве? Кот обкурился, а Коровьев переел грибов».
- Конечно, учили, - сказал Георгий, прикончив селёдку. – И очень хорошо. Вот сейчас я увидел сельдь и расслабился. Но я могу спокойно мимикрировать и под голландца.
- Вас учили работать под прикрытием? – поразился старичок. – Сколько языков вы знаете?
- Все, - спокойно ответил Георгий. – Там, откуда я родом, нас хорошо учили.
- А откуда вы родом? – замер в предвкушении старичок.
Георгий приблизил к нему пахнущее селёдкой лицо, и сказал шёпотом:
- Неважно.
Старичок проникся, и сказал: у него дела, поэтому надо срочно идти. Георгий был очень этому рад. Он один съел селёдку, и не пострадал. Разве это не достойно восхищения?
Агенты ЦРУ внимательно следили за Георгием из окон соседнего кофешопа. Они не могли взять в толк, почему этот русский кидается жрать селёдку каждый раз, когда приезжает сюда. Как обычно, они проверят владельца фургона, старичка и прохожих.
Но так и не поймут настоящую русскую душу.
(с) Zотов
Однажды 13 июня 1859 года на спорном острове Сан-Хуан между Канадой и США американец Лиман Катлэр увидел здоровенную жирную свинью, которая забралась в его огород. "Заебло", - подумал фермер, пошёл за ружьём и застрелил свинью, каковая послала его на хуй и сдохла. Это послужило началом "Свинской войны" - конфликта между США и британской Канадой, который продолжался 13 лет.
Отойдя от горячности, фермер Катлэр глянул на груду отбивных, и пошёл мириться с соседом - владельцем свиньи ирландцем с британским гражданством (так как Канада была под Британией) Гриффином, предложив тому 10 баксов. "Да ты охуел, что ли?!" - возрыдал Гриффин. - "Эвон какая свинья была, царство ей небесное. Глаза умные, копытца чищеные. Не свинья, а прямо министр. Давай сто баксов". "Сто?!". "Ага". "Да пошёл ты нахуй. За сто я тебя могу пристрелить". Короче, Катлэр наотрез отказался платить сотку, не оценив интеллектуальные достоинства безвременно оставившей мир свиньи.
Тогда Гриффин обратился в британскую полицию, и та прибыла на остров отпиздить противника. Фермер, сообразив, что ему сейчас несдобровать, вызвал армию США и пошёл жарить эскалопы из почившей свиньи. Сначала американцы послали на остров 66 солдат, но вскоре увеличили контингент. Таким образом, 461 американец противостоял 2 140 британцам. Обстановка накалялась. Свинья жарилась. Ирландец обонял её запах и жаждал мести. От солдат на Сан-Хуане стало не протолкнуться, как в утреннем автобусе.
"Сэр, вышвырните этих янки прочь, сэр" - сказал губернатор канадской провинции британскому контр-адмиралу. "Сэр, я не охуел начинать войну из-за какого-то бекона, сэр", - ответил тот. Обе стороны получили строгое приказание не стрелять. Поэтому целую неделю солдаты стояли на острове друг напротив друга, и обменивались оскорблениями, благо обе стороны превосходно знали английский язык.
- Уёбища!
- Мудачьё!
- Я в рот ебал ваше королевство!
- У вас вообще скоро Трамп будет!
- За Трампа, сука, ответишь!
В итоге, обе стороны охрипли, и договорились сохранить на Сан-Хуане по 100 человек до выяснения статус-кво. "Довыёбывался со своей свиньёй? - сказал фермер скотовладельцу. - Надо было брать 10 баксов, а теперь хуй получишь". Тот обругал его последними словами. Вскоре в Америке началась гражданская война. От свиньи остались только косточки. Статусом острова не занимались 12 лет, пока наконец не обратились в международный арбитраж. Во главе стоял немецкий кайзер Вильгельм I, и он постановил отдать остров Сан-Хуан США вместе с останками свиньи. Британцы встали на рога, но бесполезно, как обычно.
Это была единственная война, где погибла одна свинья.
А мораль тут такова: я бы лично взял 10 баксов, и свинью бы забрал, типа похоронить на барбекю с почестями. А потом потребовал бы 100 долларов. Терять-то, в принципе, уже нечего.
(с) Zотов
Отойдя от горячности, фермер Катлэр глянул на груду отбивных, и пошёл мириться с соседом - владельцем свиньи ирландцем с британским гражданством (так как Канада была под Британией) Гриффином, предложив тому 10 баксов. "Да ты охуел, что ли?!" - возрыдал Гриффин. - "Эвон какая свинья была, царство ей небесное. Глаза умные, копытца чищеные. Не свинья, а прямо министр. Давай сто баксов". "Сто?!". "Ага". "Да пошёл ты нахуй. За сто я тебя могу пристрелить". Короче, Катлэр наотрез отказался платить сотку, не оценив интеллектуальные достоинства безвременно оставившей мир свиньи.
Тогда Гриффин обратился в британскую полицию, и та прибыла на остров отпиздить противника. Фермер, сообразив, что ему сейчас несдобровать, вызвал армию США и пошёл жарить эскалопы из почившей свиньи. Сначала американцы послали на остров 66 солдат, но вскоре увеличили контингент. Таким образом, 461 американец противостоял 2 140 британцам. Обстановка накалялась. Свинья жарилась. Ирландец обонял её запах и жаждал мести. От солдат на Сан-Хуане стало не протолкнуться, как в утреннем автобусе.
"Сэр, вышвырните этих янки прочь, сэр" - сказал губернатор канадской провинции британскому контр-адмиралу. "Сэр, я не охуел начинать войну из-за какого-то бекона, сэр", - ответил тот. Обе стороны получили строгое приказание не стрелять. Поэтому целую неделю солдаты стояли на острове друг напротив друга, и обменивались оскорблениями, благо обе стороны превосходно знали английский язык.
- Уёбища!
- Мудачьё!
- Я в рот ебал ваше королевство!
- У вас вообще скоро Трамп будет!
- За Трампа, сука, ответишь!
В итоге, обе стороны охрипли, и договорились сохранить на Сан-Хуане по 100 человек до выяснения статус-кво. "Довыёбывался со своей свиньёй? - сказал фермер скотовладельцу. - Надо было брать 10 баксов, а теперь хуй получишь". Тот обругал его последними словами. Вскоре в Америке началась гражданская война. От свиньи остались только косточки. Статусом острова не занимались 12 лет, пока наконец не обратились в международный арбитраж. Во главе стоял немецкий кайзер Вильгельм I, и он постановил отдать остров Сан-Хуан США вместе с останками свиньи. Британцы встали на рога, но бесполезно, как обычно.
Это была единственная война, где погибла одна свинья.
А мораль тут такова: я бы лично взял 10 баксов, и свинью бы забрал, типа похоронить на барбекю с почестями. А потом потребовал бы 100 долларов. Терять-то, в принципе, уже нечего.
(с) Zотов
Здесь убили Пушкина и Шаляпина. Кем стали бы дети, не дожившие до Победы?
Это давно забытый нацистский лагерь, о котором никто не помнит – ни у нас, ни в Польше, ни в Германии. Однако, на каждом шагу здесь закопаны сотни детских костей
…Я и мой коллега (польский журналист) едва нашли нужное место. Навигатор локацию не определял, прохожие знали, что где-то есть кладбище, но на просьбу дать точный адрес разводили руками. Наконец, мы его обнаружили. Поле с десятками одинаковых белых крестов сразу бросается в глаза – кресты всюду, куда ни взглянешь. В центре установлен монумент в виде куба из камня с детскими фигурами. Я иду, и читаю фамилии. Много польских, часто попадаются и русские, и белорусские, и украинские. Вижу могилу четырёхлетнего Алексея Куликова, трёхлетнего Бориса Овсиенко, пятилетней Аллы Плотаненко, четырнадцатилетней Галины Лебедевой. В ноябре 1943-го в нацистский концлагерь Лебрехтсдорф близ польской деревни Потулице (22 километра от города Быдгощ) солдаты СС доставили 542 ребёнка из СССР – детей подпольщиков и партизан из Витебской и Смоленской областей. Большинство из них погибли. Я стою на ветру, и думаю – Господи, а ведь это только один лагерь из сотен (если не тысяч) работавших в ту войну. И в самой Польше, и даже у нас о его существовании знают только специалисты.
Маленькие рабы рейха
…Лагерь в Потулице немцы открыли 1 февраля 1941 года, построив тридцать бараков. Первоначально, он считался «транзитным». Сюда отправляли семьи поляков, выселенных с территорий, которые после нацистской оккупации Польши отдавали на жительство немецким колонистам. Затем, в Потулице стали привозить детей, отнятых немцами у родителей: их исследовали на «соответствие арийской внешности». Тех, кто имел белокурые волосы и голубые глаза, отправляли на воспитание в сеть приютов СС «Лебенсборн» («Источник жизни»). Тех, кто не подошёл, оставляли в лагере как бесплатных рабов – очень скоро Лебрехтсдорф прибавил к названию слово «трудовой». На кладбище бывшего лагеря похоронены 1296 человек, 767 из них дети, при этом 581 ребёнок в возрасте от одного до пяти лет (!). Это малыши, «отбракованные» врачами СС при проверке на «арийскую расу», и сыновья и дочери крестьян, заподозренных в помощи партизанам - из Витебской и Смоленской областей. На крестах лежат одинаковые венки с ленточками в виде польского флага – недавно прошёл День всех святых, когда принято поминать усопших. 21 января 1945 года лагерь освободила Красная Армия. Спрашиваю местных жителей – возлагают ли сюда цветы в день освобождения? «Мы не знаем».
Проверяли рты на клубнику
…Сейчас бараков, и любых остатков бывшего лагеря не сохранилось – только памятник и кресты. Согласно архивным документам, детей, достигших возраста 13 лет, охрана СС использовала как рабов для погрузки угля, дров или картошки в вагоны на железнодорожной станции. Дети старше 6 лет обязаны были трудиться внутри лагеря. Иногда их тоже выпускали – весной 44-го отправляли собирать на полях созревшую клубнику немцев-колонистов. При возвращении, охранники проверяли рты. Если внутри ротовой полости были следы чего-то красного – ребёнка ставили на колени на шишки, и пороли плетью. Это считалось суровым наказанием, лёгким же – заставить стоять два часа под холодным проливным дождём, хотя после такого дети умирали от воспаления лёгких. За «нарушение режима» маленьких узников на три дня помещали в карцер по колено в воде, лишали пайка на несколько дней. Чтобы усугубить мучения, эсэсовцы обедали на улице, приказывая детям смотреть, как едят тушёнку и хлеб. Рассматривая могилы в Потулице, я не раз, и даже не десять встречаю кресты, где указано время жизни и смерти – месяц, две недели, и даже…один день. В концлагере у заключённых польских семей рождались младенцы, часто по весу не более одного килограмма: и почти тут же умирали.
Платят жертвам меньше
Это давно забытый нацистский лагерь, о котором никто не помнит – ни у нас, ни в Польше, ни в Германии. Однако, на каждом шагу здесь закопаны сотни детских костей
…Я и мой коллега (польский журналист) едва нашли нужное место. Навигатор локацию не определял, прохожие знали, что где-то есть кладбище, но на просьбу дать точный адрес разводили руками. Наконец, мы его обнаружили. Поле с десятками одинаковых белых крестов сразу бросается в глаза – кресты всюду, куда ни взглянешь. В центре установлен монумент в виде куба из камня с детскими фигурами. Я иду, и читаю фамилии. Много польских, часто попадаются и русские, и белорусские, и украинские. Вижу могилу четырёхлетнего Алексея Куликова, трёхлетнего Бориса Овсиенко, пятилетней Аллы Плотаненко, четырнадцатилетней Галины Лебедевой. В ноябре 1943-го в нацистский концлагерь Лебрехтсдорф близ польской деревни Потулице (22 километра от города Быдгощ) солдаты СС доставили 542 ребёнка из СССР – детей подпольщиков и партизан из Витебской и Смоленской областей. Большинство из них погибли. Я стою на ветру, и думаю – Господи, а ведь это только один лагерь из сотен (если не тысяч) работавших в ту войну. И в самой Польше, и даже у нас о его существовании знают только специалисты.
Маленькие рабы рейха
…Лагерь в Потулице немцы открыли 1 февраля 1941 года, построив тридцать бараков. Первоначально, он считался «транзитным». Сюда отправляли семьи поляков, выселенных с территорий, которые после нацистской оккупации Польши отдавали на жительство немецким колонистам. Затем, в Потулице стали привозить детей, отнятых немцами у родителей: их исследовали на «соответствие арийской внешности». Тех, кто имел белокурые волосы и голубые глаза, отправляли на воспитание в сеть приютов СС «Лебенсборн» («Источник жизни»). Тех, кто не подошёл, оставляли в лагере как бесплатных рабов – очень скоро Лебрехтсдорф прибавил к названию слово «трудовой». На кладбище бывшего лагеря похоронены 1296 человек, 767 из них дети, при этом 581 ребёнок в возрасте от одного до пяти лет (!). Это малыши, «отбракованные» врачами СС при проверке на «арийскую расу», и сыновья и дочери крестьян, заподозренных в помощи партизанам - из Витебской и Смоленской областей. На крестах лежат одинаковые венки с ленточками в виде польского флага – недавно прошёл День всех святых, когда принято поминать усопших. 21 января 1945 года лагерь освободила Красная Армия. Спрашиваю местных жителей – возлагают ли сюда цветы в день освобождения? «Мы не знаем».
Проверяли рты на клубнику
…Сейчас бараков, и любых остатков бывшего лагеря не сохранилось – только памятник и кресты. Согласно архивным документам, детей, достигших возраста 13 лет, охрана СС использовала как рабов для погрузки угля, дров или картошки в вагоны на железнодорожной станции. Дети старше 6 лет обязаны были трудиться внутри лагеря. Иногда их тоже выпускали – весной 44-го отправляли собирать на полях созревшую клубнику немцев-колонистов. При возвращении, охранники проверяли рты. Если внутри ротовой полости были следы чего-то красного – ребёнка ставили на колени на шишки, и пороли плетью. Это считалось суровым наказанием, лёгким же – заставить стоять два часа под холодным проливным дождём, хотя после такого дети умирали от воспаления лёгких. За «нарушение режима» маленьких узников на три дня помещали в карцер по колено в воде, лишали пайка на несколько дней. Чтобы усугубить мучения, эсэсовцы обедали на улице, приказывая детям смотреть, как едят тушёнку и хлеб. Рассматривая могилы в Потулице, я не раз, и даже не десять встречаю кресты, где указано время жизни и смерти – месяц, две недели, и даже…один день. В концлагере у заключённых польских семей рождались младенцы, часто по весу не более одного килограмма: и почти тут же умирали.
Платят жертвам меньше
…Все польские историки отмечают, что основные зверства в Лебрехтсдорфе начались в 1944 году, когда и погибли сотни узников. Малышей собрали в отдельной резервации – Ostjugendbewahrlager, «лагерь для подростков с Востока». Там их регулярно, ежедневно избивали – офицеры СС приказывали персоналу не иметь жалости к «детям бандитов». Заболевших тифом отселяли в отдельные бараки, где им не предоставляли медицинскую помощь, и больные быстро погибали. Польская пресса в шестидесятые-восьмидесятые годы XX века нередко публиковала интервью с узниками Потулице, один из них рассказал – за какую-то провинность охранники СС утопили трёх детей в возрасте примерно семи лет в канаве. Те пытались выбраться, немцы смеялись, и кидали в малышей кирпичи. Польша выступает против определения Лебрехтсдорфа как «транзитного и трудового» лагеря: поскольку там были реализованы все методы геноцида для умерщвления узников. Однако, власти ФРГ не признают Потулице концлагерем, и не выплачивают бывшим заключённым пенсии по инвалидности: если лагерь определён как «транзитный», компенсации куда меньше. Объяснения такие – газовых камер в Потулице не было, крематориев тоже, и, стало быть, там всё не так ужасно. А то, что в братских могилах обнаружены сотни детских костей, для бюрократов из ФРГ значения не имеет. Выжившие узники Потулице неустанно пишут письма в различные министерства Германии, требуя компенсаций. Но у меня пока не получилось узнать, решился ли вопрос положительно.
«Будут гореть в аду»
…Я вновь иду среди крестов, и беззвучно шевелю губами, читая имена белорусских, украинских и русских детей. Каждый раз в голову приходят мысли – кто знает, кого именно здесь замучила охрана, не дав им шанса повзрослеть? Кем мёртвые малыши стали бы, если бы выжили? Может быть, новым Айвазовским, Булгаковым, Шаляпиным, Пушкиным? Скольких талантов, будущих поэтов, писателей, певцов, художников мы лишились в той войне? «Когда приходишь на детское кладбище, у тебя впечатление, что перед тобой что-то неестественное, - вздыхает независимый польский журналист Мачей Вишневский. – В чём могут быть виновны маленькие дети? Я понятия не имею. Трудно представить кого-то более невинного, чем ребёнок. Это просто шок – ровные ряды могил, три года, пять лет, год. Все те люди, пытающиеся сделать вид, что такого не было, стереть эту память – они будут гореть в аду, я здесь абсолютно уверен. Их проклянут. В Потулице фашистские ублюдки убили много детей партизан из Белоруссии и России. На кладбище установлена табличка: тут найдены детские останки, более 500 человек, и что возможно, эти малыши из СССР. Но одним предложением память о них не вернёшь». Я с ним полностью согласен. Мерзавцы из СС не просто убивали - они наслаждались их смертью, получали удовольствие от издевательств. И кто предугадает, сколько бы ещё детей погибло здесь, не прекрати концлагерь Лебрехтсдорф свою работу? 21 января 1945 года эсэсовская охрана в панике сожгла документы и сбежала, а в бараках перестали убивать. И остановил этот чудовищный ужас советский солдат.
© Zотов
«Будут гореть в аду»
…Я вновь иду среди крестов, и беззвучно шевелю губами, читая имена белорусских, украинских и русских детей. Каждый раз в голову приходят мысли – кто знает, кого именно здесь замучила охрана, не дав им шанса повзрослеть? Кем мёртвые малыши стали бы, если бы выжили? Может быть, новым Айвазовским, Булгаковым, Шаляпиным, Пушкиным? Скольких талантов, будущих поэтов, писателей, певцов, художников мы лишились в той войне? «Когда приходишь на детское кладбище, у тебя впечатление, что перед тобой что-то неестественное, - вздыхает независимый польский журналист Мачей Вишневский. – В чём могут быть виновны маленькие дети? Я понятия не имею. Трудно представить кого-то более невинного, чем ребёнок. Это просто шок – ровные ряды могил, три года, пять лет, год. Все те люди, пытающиеся сделать вид, что такого не было, стереть эту память – они будут гореть в аду, я здесь абсолютно уверен. Их проклянут. В Потулице фашистские ублюдки убили много детей партизан из Белоруссии и России. На кладбище установлена табличка: тут найдены детские останки, более 500 человек, и что возможно, эти малыши из СССР. Но одним предложением память о них не вернёшь». Я с ним полностью согласен. Мерзавцы из СС не просто убивали - они наслаждались их смертью, получали удовольствие от издевательств. И кто предугадает, сколько бы ещё детей погибло здесь, не прекрати концлагерь Лебрехтсдорф свою работу? 21 января 1945 года эсэсовская охрана в панике сожгла документы и сбежала, а в бараках перестали убивать. И остановил этот чудовищный ужас советский солдат.
© Zотов
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Видео с кладбища детского концлагеря в Потулице с комментариями Георгия. Предупреждаю - смотреть тяжело.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Второе видео кладбища детского концлагеря в Потулице. Тут люди пишут - не можем смотреть. Но зачем же тогда я это делаю?