У меня есть приятельница Муся, у которой шестеро детей. Старшему — четырнадцать, младшему — три, остальные распределены равномерно в этом промежутке. Экспериментальным путем Муся вывела, что рожать детей ей легко, а воспитывать — сложно. Поэтому она их и не воспитывает, бережет себя. Максимум — швырнет чашку в стену, да и то больше души для, а не увещевания ради.
Из всех живых существ, появлявшихся в их квартире, с сохранной психикой остался только джунгарский хомяк. И тот лишь по той причине, что успел удрать раньше, чем его посадили в банку. С тех пор его слышали иногда, но не видели (из чего я делаю вывод, что все вранье про скудный ум хомяков).
Неделю назад к Мусе пришел сантехник устанавливать новый унитаз. Прежде мне казалось, что сантехники — морально устойчивые люди. Помнится, однажды у нас дома в два часа ночи унитаз забулькал, а потом пошел извергаться что твой Эйяфлатлайокудль и примерно с такими же последствиями в масштабах одной семьи. Полчаса спустя по вызову пришел бородатый сантехник и застал нас с мужем, похожих на двух ополоумевших птичек, перепачканных в нефти: то же мучительное непонимание во взгляде — за что?! — и предчувствие ужасной близкой гибели.
Сантехник оглядел нас, пряча лукавую улыбку в бороду, и сообщил, что гавно — к деньгам.
— Это только во сне! — взвилась я. Мне не хотелось никаких денег, мне ничего не хотелось — только чтобы меня по-человечески захоронили в земле, а не в нечистотах.
Но сантехнику было не привыкать иметь дело с буйными пациентами. С той же кроткой улыбкой он сказал то, что вышибло из меня способность к возражениям.
— Так вы представьте, что спите, — ласково посоветовал он. И пошел бороться с потоками фекалий, насвистывая «Александра, Александра, этот город наш с тобою». Так о Мусе. Их сантехника встретили дети и помогли ему дотащить новый унитаз до ванной комнаты. Они пошли с ним и копошились вокруг, пока он возился, снимая старый. Сантехник притащил новый унитаз в Мусину квартиру на своем горбу и очень переживал, как бы его не разбили.
— Это все ваши дети? — угрюмо спросил он, когда Муся заглянула в ванную.
— А вы хотите кого-то взять взаймы? — обрадовалась Муся.
Сантехник пробурчал что-то неразборчивое, и Муся упорхнула. А дети остались. Кто-то пел песенки, чтобы ему не было скучно, кто-то висел на бачке, а двое подрались из-за его разводного ключа. Сантехник чувствовал себя хуже, чем Маугли, попавший к бандерлогам. Он попытался их выгнать, но невоспитанные дети отказались уйти. И тогда он призвал на помощь педагогику. Достал какую-то блестящую металлическую фиговину, показал детям и сказал, ухмыляясь:
— Кто первый покинет туалет, тому подарю эту штуку.
Ну, дальше можно не рассказывать. Шестеро детей ломанулись наружу и расколотили новый унитаз, стоявший у стены.
Больше всего мне понравилась реакция Муси. Придя на грохот и найдя побагровевшего сантехника над фаянсовыми останками, она укоризненно заметила:
— Мне до сих пор удавалось ограничиваться чашками.
— Мужественный человек, — восхищенно рассказывала мне Муся вчера. — Представь, унитаз он нам все-таки поставил. Только предупредил: никаких детей, пока он работает. Хотел прийти в себя, бедненький! И что ты думаешь? Когда он снял наш несчастный толчок, на него откуда-то выскочил джунгарский хомяк.
Мне представился сантехник, трясущимися руками снимающий унитаз, и красноглазый хомяк, пираньей выпрыгивающий на него из жерла трубы.
— И что с ним стало? — сочувственно спросила я.
— Помер с перепугу, — небрежно сказала Муся. — Дети устроили ему пышные похороны под каштаном.
Прошло несколько секунд моего остолбенелого молчания, прежде чем я поняла, что она о хомяке.
— А сантехник?
— Когда уходил, смеялся, — неопределенно ответила Муся.
Я не рискнула уточнять, был ли то смех душевно здорового человека, или тень безумия коснулась сантехника мягкой хомячьей лапкой.
У Муси день рождения через неделю, мне предстоит провести в их квартире не меньше трех часов. Если что — устройте мне пышные похороны под каштаном.
У меня есть приятельница Муся, у которой шестеро детей. Старшему — четырнадцать, младшему — три, остальные распределены равномерно в этом промежутке. Экспериментальным путем Муся вывела, что рожать детей ей легко, а воспитывать — сложно. Поэтому она их и не воспитывает, бережет себя. Максимум — швырнет чашку в стену, да и то больше души для, а не увещевания ради.
Из всех живых существ, появлявшихся в их квартире, с сохранной психикой остался только джунгарский хомяк. И тот лишь по той причине, что успел удрать раньше, чем его посадили в банку. С тех пор его слышали иногда, но не видели (из чего я делаю вывод, что все вранье про скудный ум хомяков).
Неделю назад к Мусе пришел сантехник устанавливать новый унитаз. Прежде мне казалось, что сантехники — морально устойчивые люди. Помнится, однажды у нас дома в два часа ночи унитаз забулькал, а потом пошел извергаться что твой Эйяфлатлайокудль и примерно с такими же последствиями в масштабах одной семьи. Полчаса спустя по вызову пришел бородатый сантехник и застал нас с мужем, похожих на двух ополоумевших птичек, перепачканных в нефти: то же мучительное непонимание во взгляде — за что?! — и предчувствие ужасной близкой гибели.
Сантехник оглядел нас, пряча лукавую улыбку в бороду, и сообщил, что гавно — к деньгам.
— Это только во сне! — взвилась я. Мне не хотелось никаких денег, мне ничего не хотелось — только чтобы меня по-человечески захоронили в земле, а не в нечистотах.
Но сантехнику было не привыкать иметь дело с буйными пациентами. С той же кроткой улыбкой он сказал то, что вышибло из меня способность к возражениям.
— Так вы представьте, что спите, — ласково посоветовал он. И пошел бороться с потоками фекалий, насвистывая «Александра, Александра, этот город наш с тобою». Так о Мусе. Их сантехника встретили дети и помогли ему дотащить новый унитаз до ванной комнаты. Они пошли с ним и копошились вокруг, пока он возился, снимая старый. Сантехник притащил новый унитаз в Мусину квартиру на своем горбу и очень переживал, как бы его не разбили.
— Это все ваши дети? — угрюмо спросил он, когда Муся заглянула в ванную.
— А вы хотите кого-то взять взаймы? — обрадовалась Муся.
Сантехник пробурчал что-то неразборчивое, и Муся упорхнула. А дети остались. Кто-то пел песенки, чтобы ему не было скучно, кто-то висел на бачке, а двое подрались из-за его разводного ключа. Сантехник чувствовал себя хуже, чем Маугли, попавший к бандерлогам. Он попытался их выгнать, но невоспитанные дети отказались уйти. И тогда он призвал на помощь педагогику. Достал какую-то блестящую металлическую фиговину, показал детям и сказал, ухмыляясь:
— Кто первый покинет туалет, тому подарю эту штуку.
Ну, дальше можно не рассказывать. Шестеро детей ломанулись наружу и расколотили новый унитаз, стоявший у стены.
Больше всего мне понравилась реакция Муси. Придя на грохот и найдя побагровевшего сантехника над фаянсовыми останками, она укоризненно заметила:
— Мне до сих пор удавалось ограничиваться чашками.
— Мужественный человек, — восхищенно рассказывала мне Муся вчера. — Представь, унитаз он нам все-таки поставил. Только предупредил: никаких детей, пока он работает. Хотел прийти в себя, бедненький! И что ты думаешь? Когда он снял наш несчастный толчок, на него откуда-то выскочил джунгарский хомяк.
Мне представился сантехник, трясущимися руками снимающий унитаз, и красноглазый хомяк, пираньей выпрыгивающий на него из жерла трубы.
— И что с ним стало? — сочувственно спросила я.
— Помер с перепугу, — небрежно сказала Муся. — Дети устроили ему пышные похороны под каштаном.
Прошло несколько секунд моего остолбенелого молчания, прежде чем я поняла, что она о хомяке.
— А сантехник?
— Когда уходил, смеялся, — неопределенно ответила Муся.
Я не рискнула уточнять, был ли то смех душевно здорового человека, или тень безумия коснулась сантехника мягкой хомячьей лапкой.
У Муси день рождения через неделю, мне предстоит провести в их квартире не меньше трех часов. Если что — устройте мне пышные похороны под каштаном.
Автор: Елена Михалкова
BY Добрые рассказы❤️
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Recently, Durav wrote on his Telegram channel that users' right to privacy, in light of the war in Ukraine, is "sacred, now more than ever." The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. In addition, Telegram's architecture limits the ability to slow the spread of false information: the lack of a central public feed, and the fact that comments are easily disabled in channels, reduce the space for public pushback. "We as Ukrainians believe that the truth is on our side, whether it's truth that you're proclaiming about the war and everything else, why would you want to hide it?," he said.
from pl
