Не помню, сколько лет (точно больше десяти) мы знакомы с Сергеем Самойленко. Для меня он всегда был в первую очередь культуртрегером и журналистом. Как поэта я его почти не знал, хотя именно это определение всегда шло у Самойленко через запятую — вторым, иногда и первым. Какие-то стихи он публикует у себя в фейсбуке, а еще есть несколько книжек, и одну из которых Сергей подарил мне, когда я заходил к ним с Юлей незадолго до отъезда. (Все в этом году уезжают, я каждый раз боюсь, что это навсегда.) Большинство стихотворений в книге «Остановки сердца» написаны Сергеем в 1990-е; не в последнюю очередь она интересна мне именно этим: пока я учился в школе, люди творили всякие интересные штуки, и ретроспективно это осмысливать очень здорово. А еще понял, что мне далеко не все стихи Самойленко по нраву, но по ним видно, что он настоящий большой поэт, не чуждый и традиции, и экспериментам. Горжусь знакомством с ним, дорожу подарком, надеюсь увидеть его и Юлю когда-нибудь снова. Год-то такой, что надеяться всё труднее.
Не помню, сколько лет (точно больше десяти) мы знакомы с Сергеем Самойленко. Для меня он всегда был в первую очередь культуртрегером и журналистом. Как поэта я его почти не знал, хотя именно это определение всегда шло у Самойленко через запятую — вторым, иногда и первым. Какие-то стихи он публикует у себя в фейсбуке, а еще есть несколько книжек, и одну из которых Сергей подарил мне, когда я заходил к ним с Юлей незадолго до отъезда. (Все в этом году уезжают, я каждый раз боюсь, что это навсегда.) Большинство стихотворений в книге «Остановки сердца» написаны Сергеем в 1990-е; не в последнюю очередь она интересна мне именно этим: пока я учился в школе, люди творили всякие интересные штуки, и ретроспективно это осмысливать очень здорово. А еще понял, что мне далеко не все стихи Самойленко по нраву, но по ним видно, что он настоящий большой поэт, не чуждый и традиции, и экспериментам. Горжусь знакомством с ним, дорожу подарком, надеюсь увидеть его и Юлю когда-нибудь снова. Год-то такой, что надеяться всё труднее.
On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. In addition, Telegram now supports the use of third-party streaming tools like OBS Studio and XSplit to broadcast live video, allowing users to add overlays and multi-screen layouts for a more professional look. Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations. You may recall that, back when Facebook started changing WhatsApp’s terms of service, a number of news outlets reported on, and even recommended, switching to Telegram. Pavel Durov even said that users should delete WhatsApp “unless you are cool with all of your photos and messages becoming public one day.” But Telegram can’t be described as a more-secure version of WhatsApp. He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea.
from pl
