Накануне нового года анонсируем новую книгу, одну из наших любимых новинок следующих месяцев, — «Сны и рассказы» Вальтера Беньямина в переводе Анны Глазовой. В сборник войдут разрозненные прозаические тексты, написанные в разные периоды жизни Беньямина. Первую часть составляет особая категория — сны, но это не совсем дневник сновидений, поскольку они переработаны в повествования или философские фрагменты. Вторая часть — рассказы, написанные еще в студенческие, а также в более зрелые годы.

Из предисловия Анны Глазовой:

Беньямин говорил, что успех его писательского стиля обусловлен отказом от первого лица во всех текстах, кроме писем. Тем не менее в рассказах о снах нельзя избежать самого глубокого проникновения в свое «я» и пересказ сновидений по необходимости включает в себя «мне снилось» или «я видел во сне». По Гераклиту, для бодрствующих существует один и общий космос, а во сне — у каждого свой собственный. Можно к этому добавить, что, хотя все увиденное во сне принадлежит первому лицу, рассказ о снах смыкает мир ночного одиночества с общим миром яви. В собственном мире сна господствует воображение и яснее проступают желания, а наяву они вступают в соприкосновение с жизнью среди людей и их отношений.

После праздников покажем обложку и откроем предзаказ. Оставайтесь на связи даже во время сна.

Оказывается, мой «Путь вычитания» способен сподвигнуть на чтение книг Беккета в хронологическом порядке: https://gorky.media/context/preodolenie-zavisimostej-na-lone-prirody/

Можете считать меня свихнувшимся, но в том, что от проклятого автофикшна спасу нет, виноват Беккет. Гипотеза следующая. Есть интересный парадокс, связанный с французской словесностью: философские тексты второй половины XX века, написанные французами, сегодня принято считать концептуализацией процессов, которые в искусстве ассоциируются с именем постмодернизма. Насколько правомерна эта связь – другой вопрос, но мало кого удивишь задействованием инструментария деконструкции для чтения Кортасара, Эко и Павича, как и цитатами из Делеза и Бодрийяра в статьях о Пинчоне. Ставка на интертекстуальность и стилевое многообразие к середине 1980-х стала в художественной литературе общим местом, однако во Франции дела обстояли несколько иначе. Виной тому отчасти является проделанный Беккетом «путь вычитания». Вернее, Беккета в данном случае можно считать просто концептуальным персонажем – дело, конечно, не только в нем, а во всем условном круге, очерченном в первую очередь авторами Minuit и во многом определявшем в те годы лицо французской литературы. И Саррот, и Симон, и Дюрас, и Роб-Грийе в той или иной степени испытывали подозрение к «пути сложения», стратегии которого предлагал оживить европейский, американский и латиноамериканский постмодернизм (в этой связи мне больше нравится словосочетание «поздний модернизм», но не важно). Во Франции к этому времени сформировалась противоположная традиция – скупого, герметичного письма, которую продолжали Гибер, Дюрер, Ленуар, Туссен, Лорран (список может быть очень длинным). Как и у позднего Беккета, зачастую это были пронизанные автобиографическими мотивами вещи, только метафизический пласт все больше отходил на второй план, а приемы дневниковых записей наоборот постепенно приобретали наибольшую значимость. Темы личных травм, самокопаний, особого индивидуального опыта начали становиться мейнстримом, а скупая манера письма в виде заметок о своей жизни внезапно оказалась куда более подходящей для крупных тиражей, чем Барт и даже Фаулз. И если у Дубровского, придумавшего термин автофикшн, еще наблюдалась тяга к аллюзийности, то для Эрно она является ложным союзником, уводящим в сторону от реальности семейной или социальной травмы. К 90-м такого рода прозы во Франции уже скопилось столь много, что вся эта затея постепенно начала исчерпывать себя. Поэтому в каком-то смысле на сегодняшний запоздалый бум автофикшн (старт которому все-таки дала именно Франция) можно взглянуть еще и как на вульгаризацию того, что делало второе поколение авторов Minuit. Мало того, что в жанровом и тематическом плане перед нами выстраивается полк эпигонов, но и чисто стилистически все эти однотипные исповеди оказываются изводом стратегии вычитания. Не знаю, как вам, а мне кажется, что заголовок новой книги Саймона Кричли весьма актуален. Your Life is not a Fucking Story.

Удивительно слабые эссе Кутзее о писателях (Гете, Клейсте, Вальзере и др - см обложку). Пересказ сюжетов, краткие биографические экскурсы и банальные интерпретации. Разве что если Википедия перестанет работать, эти очерки могут стать скудной альтернативой. Недоумение.

Ольга Балла пишет: https://formasloff.ru/2025/02/15/literaturnye-itogi-2024-goda-chast-iii/?fbclid=IwZXh0bgNhZW0CMTEAAR0ZRZgKOB-SFIiJi8nK8jyaDQ1LqUVL8g7lBvk_sxLekVuuCfXoN4CyWM0_aem_oLxZTwZNc2N9WXQPi8s0Vg

Первый за этот год выпуск журнала «Новое литературное обозрение» открывается большим блоком статей о «Всевышнем» Мориса Бланшо, а этот раздел в свою очередь открывается моим текстом. И хотя с тех пор фрагмент успел расшириться и стать частью книги «Образ без цели», он, кажется, вполне органично смотрится и в роли пролога к отличным статьям Артема Серебрякова (писавшего свой текст в спецприемнике!), Олега Горяинова, Александра Погребняка и Никиты Яценко.
https://www.nlobooks.ru/magazines/novoe_literaturnoe_obozrenie/191_nlo_1_2025/

Те, кто не так давно узнал о существовании редкоземельных металлов, разумеется, не считают сколь-либо важным, что в ходе их добычи объем радиоактивных отходов и кислых сточных вод превышает объем обретенных ископаемых.