Считается, что разучение того, что ты раньше знал (или думал, что знал), во что верил и в чем был убежден (хотя в некотором смысле — убеждения и есть вера) — это необходимый шаг к истинному познанию. Например, у античных философов.
Скажем, афоризм, приписываемый Сократу или Демокриту: «Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого», означает примерно следующее: люди чаще всего заблуждаются в своих знаниях (например, принимая убеждения или мнения за знания), но когда мы знаем о своем незнании, мы знаем больше, чем все остальные, ибо они о своем незнании не осведомлены. Знание и не-знание находятся в диалектической связи: если представить знания в виде шара (одно из любимых развлечений древних греков — представить что-нибудь в форме шара или круга), то, чем больше шар знания, тем больше площадь поверхности шара, представляющая незнание. Чем больше мы знаем, тем больше мы не знаем. Ну, спасибо, наверное.
У Парменида богиня Истины встречает философа предложением немедленно отказаться от всего, что он считал верным до этого: если ты хочешь знать истину, ты должен отринуть ВСЕ легковесные мнения смертных. Но, отказываясь принимать на веру иллюзорные представления о мире (к ним Парменид относил и науку — большинство людей в истории Земли умерли, железобетонно веря в какую-то научную истину, которая позже была опровергнута или изменена), он все же призывает понять, почему они таковы и почему кажутся людям чем-то подлинным. Более того, некоторые из них вполне могут оказаться истинны — но это ситуативная истина, лишенная основы (действительного понимания подлинного бытия). В размышлениях о мире нам все же нужен какой-то предмет.
Кхем, извините. Собственно, в этой последней идее есть интересная штука: кроме свободы быть мыслящим человеком обнаруживается, как мне кажется, кое-что еще — необходимость понять «пути смертных», то есть то, как и почему и я, и другие люди воспринимают мир именно таким образом. Конечно, мое восприятие мира иллюзорно — чужое тоже — но это необязательно значит, что вообще все концепции и модели нужно выкинуть на помойку. Нужно лишь допустить, что все они вероятностны — то есть могут совпасть с истиной, а могут и не совпасть.
Греку всегда предлагается полемизировать. Не столько искать, рациональным способом пытаться познать истину — а раскрывать «сокрытость», не-истину. Воспринимать любое знание о мире (в том числе свое собственное) как что-то, в чем может быть скрыто нечто другое.
Собственно, меня в философии в первую очередь привлекло именно это: не практический ракурс политической философии, не фреймворки для «поиска истины», не чисто академическое понимание того, «как все устроено» (хотя и все эти вещи безусловно тоже). Вопрос, который занимает меня больше всего — «да, но почему я так думаю, почему мы так в этом уверены, откуда вообще взялось это убеждение, и как наши действия объясняются через призму этих моделей мира?». Ну и далее, конечно — что в этих моделях должно измениться, чтобы изменилась наша жизненная практика.
В этом смысле, все, что мы знаем, вполне следует воспринимать всерьез — как основу для постоянного доуточнения своей картины мира. Такое промежуточное состояние — между поиском более удачной, готовенькой картины мира где-нибудь в интернете, когда старая перестала устраивать, и полным отказом/разрушением того, что ты когда-либо знал, в надежде заполнить освободившееся пространство как-то иначе.
(Очень увлекательно).
(Кстати, следующий вопрос мог бы быть: но ведет ли такой путь к ясности, или только создает бесконечные разветвления «да, но»?).
Считается, что разучение того, что ты раньше знал (или думал, что знал), во что верил и в чем был убежден (хотя в некотором смысле — убеждения и есть вера) — это необходимый шаг к истинному познанию. Например, у античных философов.
Скажем, афоризм, приписываемый Сократу или Демокриту: «Я знаю только то, что ничего не знаю, но другие не знают и этого», означает примерно следующее: люди чаще всего заблуждаются в своих знаниях (например, принимая убеждения или мнения за знания), но когда мы знаем о своем незнании, мы знаем больше, чем все остальные, ибо они о своем незнании не осведомлены. Знание и не-знание находятся в диалектической связи: если представить знания в виде шара (одно из любимых развлечений древних греков — представить что-нибудь в форме шара или круга), то, чем больше шар знания, тем больше площадь поверхности шара, представляющая незнание. Чем больше мы знаем, тем больше мы не знаем. Ну, спасибо, наверное.
У Парменида богиня Истины встречает философа предложением немедленно отказаться от всего, что он считал верным до этого: если ты хочешь знать истину, ты должен отринуть ВСЕ легковесные мнения смертных. Но, отказываясь принимать на веру иллюзорные представления о мире (к ним Парменид относил и науку — большинство людей в истории Земли умерли, железобетонно веря в какую-то научную истину, которая позже была опровергнута или изменена), он все же призывает понять, почему они таковы и почему кажутся людям чем-то подлинным. Более того, некоторые из них вполне могут оказаться истинны — но это ситуативная истина, лишенная основы (действительного понимания подлинного бытия). В размышлениях о мире нам все же нужен какой-то предмет.
Кхем, извините. Собственно, в этой последней идее есть интересная штука: кроме свободы быть мыслящим человеком обнаруживается, как мне кажется, кое-что еще — необходимость понять «пути смертных», то есть то, как и почему и я, и другие люди воспринимают мир именно таким образом. Конечно, мое восприятие мира иллюзорно — чужое тоже — но это необязательно значит, что вообще все концепции и модели нужно выкинуть на помойку. Нужно лишь допустить, что все они вероятностны — то есть могут совпасть с истиной, а могут и не совпасть.
Греку всегда предлагается полемизировать. Не столько искать, рациональным способом пытаться познать истину — а раскрывать «сокрытость», не-истину. Воспринимать любое знание о мире (в том числе свое собственное) как что-то, в чем может быть скрыто нечто другое.
Собственно, меня в философии в первую очередь привлекло именно это: не практический ракурс политической философии, не фреймворки для «поиска истины», не чисто академическое понимание того, «как все устроено» (хотя и все эти вещи безусловно тоже). Вопрос, который занимает меня больше всего — «да, но почему я так думаю, почему мы так в этом уверены, откуда вообще взялось это убеждение, и как наши действия объясняются через призму этих моделей мира?». Ну и далее, конечно — что в этих моделях должно измениться, чтобы изменилась наша жизненная практика.
В этом смысле, все, что мы знаем, вполне следует воспринимать всерьез — как основу для постоянного доуточнения своей картины мира. Такое промежуточное состояние — между поиском более удачной, готовенькой картины мира где-нибудь в интернете, когда старая перестала устраивать, и полным отказом/разрушением того, что ты когда-либо знал, в надежде заполнить освободившееся пространство как-то иначе.
(Очень увлекательно).
(Кстати, следующий вопрос мог бы быть: но ведет ли такой путь к ясности, или только создает бесконечные разветвления «да, но»?).
BY Вроде культурный человек
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. "This time we received the coordinates of enemy vehicles marked 'V' in Kyiv region," it added. Oh no. There’s a certain degree of myth-making around what exactly went on, so take everything that follows lightly. Telegram was originally launched as a side project by the Durov brothers, with Nikolai handling the coding and Pavel as CEO, while both were at VK. Telegram was founded in 2013 by two Russian brothers, Nikolai and Pavel Durov. Update March 8, 2022: EFF has clarified that Channels and Groups are not fully encrypted, end-to-end, updated our post to link to Telegram’s FAQ for Cloud and Secret chats, updated to clarify that auto-delete is available for group and channel admins, and added some additional links.
from pl
