”Nevanmaa” Inkerinmaan Vapautusliike (Inkerinmaan Seura) Ингрия, Ингерманландия.

Forwarded from Fennoskandia ᛝ Væringjavegr

1:07

This media is not supported in your browser

VIEW IN TELEGRAM

Ингерманландское поколение Z, волею судьбы, не застало в полной мере тех времён, когда границы с Европой были почти символическими. Эта утрата порождает глубокую экзистенциальную пропасть между Петербургским поколением Миллениума, для которых юность была отмечена лёгкостью «европейских уикендов», и последующим, чьё взросление пришлось на годы тревожного двоемыслия и военной риторики. Их мировосприятие, словно свинцовая туча над Финским заливом, пропитано теми ограничениями, которые миллениалам кажутся чуждыми и необратимо далёкими.

В тучные нулевые Петербург жил на перекрёстке миров, словно ветреная гавань, принимающая корабли с самых далеких горизонтов. Уникальная привилегия – упрощённая виза, – превращала Лаппеенранту в ближайший променад, а Хельсинки и Таллин в семейные рекреационные выезды. Ещё при первом путешествии в Страну Тысячи озёр пришло эмпирическое осознание различий между страной, где идеалы маршала Карла Густава Эмиля Маннергейма пустили корни в Североевропейскую почву, и постсоветским пространством с его ретроспективными противоречиями.

Для меня Морской вокзал на Ваське являлся воротами в три столицы: Хельсинки, Стокгольм и Таллин. Паромы переносили нас с девушкой через холодное Балтийское море на улочки европейских городов. А площадь Восстания служила отправной точкой для поездок на BlaBlaCar в Ваанта или Ригу, откуда мы, в частности, улетали на студенческий обмен в Трондхейм или навещали друзей в Стокгольме. С ответными визитами из Северной Европы, вдохновлённые историей и культурой, к нам в Санкт-Петербург приезжали друзья на свет белых ночей и величие имперских памятников. Гостевые визы легко открывали возможность проводить северных друзей по дворцовой перспективе и отправляться в путешествия по местам общих предков в Карелии и Ингрии. Это был период мостов – культурных, личных, исторических.

Эти переправы рухнули, а пространство между некогда родными островками опустело. На смену пришло новое «потерянное поколение» – генерация, для которой Ингерманландия останется лишь эхом ушедших дней, также как для «новых людей» 1920-30-х годов звучали рассказы о некогда аристократическом Санкт-Петербурге и бурлящем Петрограде, которых они уже не застали.

К слову, фенотипический облик местных изменился: североевропейские черты, некогда столь узнаваемые, уступили место иной палитре. Глядя на нынешние лица, понимаешь, как быстро истории удаётся переписать краски города.

www.group-telegram.com/pl/inkerinmaanseura.com/288

243 viewsJan 28 at 07:52

Ингерманландское поколение Z, волею судьбы, не застало в полной мере тех времён, когда границы с Европой были почти символическими. Эта утрата порождает глубокую экзистенциальную пропасть между Петербургским поколением Миллениума, для которых юность была отмечена лёгкостью «европейских уикендов», и последующим, чьё взросление пришлось на годы тревожного двоемыслия и военной риторики. Их мировосприятие, словно свинцовая туча над Финским заливом, пропитано теми ограничениями, которые миллениалам кажутся чуждыми и необратимо далёкими.

В тучные нулевые Петербург жил на перекрёстке миров, словно ветреная гавань, принимающая корабли с самых далеких горизонтов. Уникальная привилегия – упрощённая виза, – превращала Лаппеенранту в ближайший променад, а Хельсинки и Таллин в семейные рекреационные выезды. Ещё при первом путешествии в Страну Тысячи озёр пришло эмпирическое осознание различий между страной, где идеалы маршала Карла Густава Эмиля Маннергейма пустили корни в Североевропейскую почву, и постсоветским пространством с его ретроспективными противоречиями.

Для меня Морской вокзал на Ваське являлся воротами в три столицы: Хельсинки, Стокгольм и Таллин. Паромы переносили нас с девушкой через холодное Балтийское море на улочки европейских городов. А площадь Восстания служила отправной точкой для поездок на BlaBlaCar в Ваанта или Ригу, откуда мы, в частности, улетали на студенческий обмен в Трондхейм или навещали друзей в Стокгольме. С ответными визитами из Северной Европы, вдохновлённые историей и культурой, к нам в Санкт-Петербург приезжали друзья на свет белых ночей и величие имперских памятников. Гостевые визы легко открывали возможность проводить северных друзей по дворцовой перспективе и отправляться в путешествия по местам общих предков в Карелии и Ингрии. Это был период мостов – культурных, личных, исторических.

Эти переправы рухнули, а пространство между некогда родными островками опустело. На смену пришло новое «потерянное поколение» – генерация, для которой Ингерманландия останется лишь эхом ушедших дней, также как для «новых людей» 1920-30-х годов звучали рассказы о некогда аристократическом Санкт-Петербурге и бурлящем Петрограде, которых они уже не застали.

К слову, фенотипический облик местных изменился: североевропейские черты, некогда столь узнаваемые, уступили место иной палитре. Глядя на нынешние лица, понимаешь, как быстро истории удаётся переписать краски города.

BY ”Nevanmaa” Inkerinmaan Vapautusliike (Inkerinmaan Seura) Ингрия, Ингерманландия.