Когда речь идет о контрнаступлении Киева, совершенно непонятно каким образом ВСУ собрались прорывать километры фортификационных линий с бетонками, дзотами, минными полями прикрытыми РЭБ, артиллерией и авиацией.
Причем прорыв этот нужно проводить в условиях дефицита снарядов, без достаточного количества средств ПВО и практически без авиации. Вдобавок ко всему у вновь сформированных бригад отсутствует боевой опыт. Очевидно, что в истории примеров такого рода успешных контрнаступлений не было.
Известный западный военный эксперт Марк Галеотти считает, что у Киева нет иного реального выбора, кроме как начать крупное весеннее или летнее наступление, хоть оно и обречено на провал. Зеленский долгое время умело манипулировал Западом, но, сейчас, чтобы сохранить его поддержку, он должен показать то, что вашингтонские инсайдеры называют «возвратом инвестиций».
В этих условиях Украина пытается создавать видимость активности, одновременно откладывая наступление на максимально долгий срок, в надежде хотя бы на авиацию.
Когда речь идет о контрнаступлении Киева, совершенно непонятно каким образом ВСУ собрались прорывать километры фортификационных линий с бетонками, дзотами, минными полями прикрытыми РЭБ, артиллерией и авиацией.
Причем прорыв этот нужно проводить в условиях дефицита снарядов, без достаточного количества средств ПВО и практически без авиации. Вдобавок ко всему у вновь сформированных бригад отсутствует боевой опыт. Очевидно, что в истории примеров такого рода успешных контрнаступлений не было.
Известный западный военный эксперт Марк Галеотти считает, что у Киева нет иного реального выбора, кроме как начать крупное весеннее или летнее наступление, хоть оно и обречено на провал. Зеленский долгое время умело манипулировал Западом, но, сейчас, чтобы сохранить его поддержку, он должен показать то, что вашингтонские инсайдеры называют «возвратом инвестиций».
В этих условиях Украина пытается создавать видимость активности, одновременно откладывая наступление на максимально долгий срок, в надежде хотя бы на авиацию.
Such instructions could actually endanger people — citizens receive air strike warnings via smartphone alerts. Since its launch in 2013, Telegram has grown from a simple messaging app to a broadcast network. Its user base isn’t as vast as WhatsApp’s, and its broadcast platform is a fraction the size of Twitter, but it’s nonetheless showing its use. While Telegram has been embroiled in controversy for much of its life, it has become a vital source of communication during the invasion of Ukraine. But, if all of this is new to you, let us explain, dear friends, what on Earth a Telegram is meant to be, and why you should, or should not, need to care. On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Elsewhere, version 8.6 of Telegram integrates the in-app camera option into the gallery, while a new navigation bar gives quick access to photos, files, location sharing, and more.
from pl
