Джеймс Беннинг переснял «Лица» Кассаветиса и «Беспечного ездока» в антинарративной манере — так, что от оригиналов остались в лучшем случае пейзажи. И вот его новый фильм «На исходе дыхания» (Breathless), в котором нет ни Бельмондо, ни Сиберг, ни Парижа, ни погонь, а от Годара сохранилась только длина – 87 минут + несколько секунд музыки в финале.
Все это время камера стоит неподвижно на калифорнийской дороге, перед нею – оранжевый ромб Work Area Ahead, вдалеке пилят дерево, потом рабочий забирает ромб, проезжает грузовик, а на военную базу возвращаются невидимые самолеты.
В этом фильме не происходит вообще ничего, но одновременно происходит всё — от глобального потепления до экзистенциального кризиса. Кино завораживающей красоты — осмелюсь сказать, намного интересней Годара (Беннинг говорит, что они провели вместе несколько дней и постоянно ругались).
Этим фильмом начался для меня любимый фестиваль Виеннале, и обещаю вам по мере сил докладывать о его событиях. А если исчезну, знайте: меня похитил Годар.
Джеймс Беннинг переснял «Лица» Кассаветиса и «Беспечного ездока» в антинарративной манере — так, что от оригиналов остались в лучшем случае пейзажи. И вот его новый фильм «На исходе дыхания» (Breathless), в котором нет ни Бельмондо, ни Сиберг, ни Парижа, ни погонь, а от Годара сохранилась только длина – 87 минут + несколько секунд музыки в финале.
Все это время камера стоит неподвижно на калифорнийской дороге, перед нею – оранжевый ромб Work Area Ahead, вдалеке пилят дерево, потом рабочий забирает ромб, проезжает грузовик, а на военную базу возвращаются невидимые самолеты.
В этом фильме не происходит вообще ничего, но одновременно происходит всё — от глобального потепления до экзистенциального кризиса. Кино завораживающей красоты — осмелюсь сказать, намного интересней Годара (Беннинг говорит, что они провели вместе несколько дней и постоянно ругались).
Этим фильмом начался для меня любимый фестиваль Виеннале, и обещаю вам по мере сил докладывать о его событиях. А если исчезну, знайте: меня похитил Годар.
Russians and Ukrainians are both prolific users of Telegram. They rely on the app for channels that act as newsfeeds, group chats (both public and private), and one-to-one communication. Since the Russian invasion of Ukraine, Telegram has remained an important lifeline for both Russians and Ukrainians, as a way of staying aware of the latest news and keeping in touch with loved ones. In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation." On December 23rd, 2020, Pavel Durov posted to his channel that the company would need to start generating revenue. In early 2021, he added that any advertising on the platform would not use user data for targeting, and that it would be focused on “large one-to-many channels.” He pledged that ads would be “non-intrusive” and that most users would simply not notice any change. There was another possible development: Reuters also reported that Ukraine said that Belarus could soon join the invasion of Ukraine. However, the AFP, citing a Pentagon official, said the U.S. hasn’t yet seen evidence that Belarusian troops are in Ukraine. So, uh, whenever I hear about Telegram, it’s always in relation to something bad. What gives?
from pl
