«Такое мог бы придумать Данте, попавший в русский рай» (автор этой книги о Кремле)

Вдогонку бушевавшим недавно дискуссиям о сохранности рублевской «Троицы» и к вопросу об истоках советской (и постсоветской) музейно-реставрационно-атеистической мафии:


…До 1929 года [«Троица»] пребывала в Сергиевом Посаде. Затем ее забрали в Третьяковскую галерею, где центральное отопление незамедлительно нанесло ей больше ущерба, чем пять веков холода и сырости. Доски вспучились, а краска треснула посередине. Когда я ее разглядывал, она лежала на столе реставратора, и поэтому смотреть приходилось стоя на стуле, сверху вниз.


--- Роберт Байрон, английский путешественник и искусствовед (Robert Byron, 1906 – 1941). Из книги «Сначала в Россию, потом на Тибет» (First Russia Then Tibet, 1933).

Филология = гадание на картах, потому что нет «европейской научной точности».

Ярхо с Гаспаровым дружно вертятся в могилах, а с ними – поколения филологов вплоть до «нашего отца и диктатора» Аристотеля включительно.

Подходит к концу день филолога, а до того шел день таролога, с которым не успела поздравить подругу и даже подруг. Сегодня ощущаю, как эти две профессии могут быть схожи. В обеих речь идёт о работе с историями, образами, символами и контекстом. В обеих нет европейской научной точности. В обеих есть больше структуры, чем кажется на первый взгляд. И мне нравится вот такое сближение. Поздравляю себя и коллег, иногда так, а иногда совершенно иначе воспринимающих свою профессию и вообще с другим в филологии работающих. Пусть смыслы не исчезают, а исчезает прекарность труда, и пусть появляются деньги, профсоюзы, уверенность в завтрашнем дне.

Хорошие стихи печатал журнал «Современный Запад» сто лет назад

(Воспроизвожу пост трехлетней давности, благодаря которому зародилась идея этого канала)

Во исполнение гейса прочитав энное количество современной российской прозы (ТМ), имею заявить следующее:

Во все может русский писатель.

Может в психологизм, в эзопов язык, в тонкие намеки на толстые обстоятельства, в обличительный пафос, в орнаментализм, в поток сознания, в хэмингуэевский телеграфизм, в постмодерн, в большой стиль, в местный колорит, в безысходность, в рассказ "по чесноку", в фантастику, в сеттинг, в гиммик, в кунштюк, в фишку, в задумку...

Не может только в одно.

В фабулу, в эту рыжеволосую падчерицу русской прозы последних двух столетий.

Фабула отдана на откуп низким жанрам и бездуховному Западу, как внешняя торговля Испанской империи - генуэзцам.

Нельзя просто так взять и рассказать историю и связать больше одного мотива.

Похоже, искусство фабульного построения, это "аз-буки-веди" словесности Нового времени, у нас отбито с почками, а лечиться никто не хочет - не жили, дескать, хорошо, нечего и начинать.

На картинке: серапионов брат Лев Натанович Лунц, автор бессмертной речи "На Запад!", произнесенной 9 декабря 1922 г., смотрит на русскую литературу отчетно-выборного периода грустно и с недоумением.

Не торговал мой дед блинами,
Не ваксил царских сапогов,
Не пел с придворными дьячками,
В князья не прыгал из хохлов,
И не был беглым он солдатом
Австрийских пудреных дружин;
Так мне ли быть аристократом?
Я, слава Богу, мещанин.

---
Пушкин вечно актуальный. Реально ведь наше всё в нашем-то таймлайне "клеветникам России".

О поискѣ работы

Работай, работай, работай:
Ты будешь съ уродскимъ горбомъ...

Какъ нѣкоторые могли замѣтить, я почти годъ проработалъ въ РАНХиГС, занимаясь культурными проектами при библіотекѣ. Это былъ интересный и въ цѣломъ поучительный опытъ службы въ бюджетномъ учрежденіи, тѣмъ болѣе, въ университетѣ, тѣмъ болѣе — такомъ университетѣ: одно дѣло, когда ты знаешь апріори, что на культуркѣ новіопы, которымъ все трынъ трава, но совсѣмъ другое, когда тебѣ случается лично слышать въ высокихъ кабинетахъ изъ безкровныхъ устъ непроницаемаго чиновнаго начальника, что то-то или другое, тобой предложенное, не имѣетъ цѣнности, а цѣнность имѣетъ что-то такое, къ чему ты бы и не притронулся. Это очень смѣшное мѣсто, и я очень многое понялъ и пощупалъ въ миніатюрѣ то, какъ и что въ РФ работаетъ на дѣлѣ. Впрочемъ, что-то хорошее сдѣлать тоже удалось. Но рѣчь все-таки не объ этомъ.

Пошли мои послѣднія двѣ недѣли тутъ, и очень хорошо было бы найти новую службу или долгосрочный прожектъ. Я умѣю много чего книжнаго, писательскаго, изслѣдовательскаго и управленческаго. А послѣдніе годы занимаюсь, говоря общо и современно, «культурнымъ менеджментомъ», въ которомъ весьма преуспѣлъ. Если кто-то заинтересуется моей персоной, то, пожалуйста, пишите напрямую @veronensis. Curriculum Vitae и проч. вышлю по запросу.

P.S. все еще не теряю надежды устроиться параситомъ при дворѣ или поэтомъ-лауреатомъ — пожалуйста, не стѣсняйтесь въ желаніи меня таковымъ сдѣлать.

А может Минпросвещения предложить ради разнообразия что-нибудь умное, полезное? Нет?

Переснять "Судьбу человека". Или чиновники полагают, что сегодня кто-то сможет сделать фильм сильнее, чем Сергей Бондарчук? Перенять самую главную сцену?
"Папка, родненький, я знал, что ты меня найдёшь ".

Это для чего переснимать? Чтобы что?

Или вот "Кортик". Героические пионеры борятся с недобитой белогвардейской сволочью. Это нынешним детям зачем? Чтобы не забывали, чем гражданская война пахнет и как раскулачивать? Ну и правильно, а то начали тут думать себе, что ГУЛАГ и классовые чистки это плохо.

И главное, кто ремейки делать-то будет? То есть, найти придется людей умнее, масштабнее Бондарчука, Эйзенштейна, Шепитько. Чтобы было, хотя бы не хуже оригинала. При том, что непонятно, чем чиновникам оригинал не угодил.

Я представляю себе "Летят журавли", если их переснимет, например, Сарик Андреасян.
Главным героем фильма тогда будет тусовщик-пианист Марк, который жирует в тылу, а из Вероники сделают модную тыловую содержанку. Ну а воюющий на фронте Борис влюбится в медсестру, и после войны они все вчетвером посмотрят на журавлей и решат устроить вечеринку вчетвером.

Логику в предложении чиновников найти практически невозможно. Вот "Иван Грозный", снятый в 44-м в Ташкенте. Это же не просто классика, шедевр мирового кино. Это фильм, вокруг которого существует определённый исторический контект. И надо не снимать упрощенные версии для школьников, а рассказывать детям о том, как, в какой ситуации, какими средствами и для чего снимали этот фильм. И почему важно его посмотреть именно в таком, классическом варианте (а другого и не нужно).

Но, видимо, это очень сложно.

https://www.rbc.ru/society/05/07/2024/668795159a794764ba2832b2

Углубился в поиски святого Грааля новиопомодерна, сиречь современной (очень условно) русской прозы. Причастившись елизаровского «Библиотекаря» (о котором будет еще особый псто), припал к ивановским «Псоглавцам» (во многом «Библиотекарю» изоморфным). А там в самом начале мощнейшее how do you do, fellow kids

Автор этих скромных строк склонен в данном конкретном вопросе согласиться с автором текста «У нас была Великая Эпоха». На заре туманной юности, лет -дцать тому назад его занесло на случайное церковное кладбище случайного австрийского городка. Там была целая аллея каких-то крестов с ч/б фото крепких парней в ладно скроенной форме. А потом пригляделся - а там после тире даты вроде 1942 и 1943 и топонимы вроде Orel, Kursk и, чего уж там, Stalingrad

Итак, пора бы уже отчитаться о погружении в новиопомодерн. В костюме химзащиты и из энтомологического интереса был прочитан "Библиотекарь" Елизарова (2007) и отсмотрен одноименный сериал (2023). Учитывая, что и то, и другое произведение были уже сто раз отрецензированы всеми кому не лень, ограничусь кое-какими важными смысловыми моментами и построю все на сравнениях:

1) В исходном романе исключительно удачны задумка и правдоподобие, с которым выстроен сеттинг. Дарующие сверхспособности книги никому не известного советского писателя реально настолько уныло написаны, что их никто в своем уме их не станет по доброй воле, имея хоть какой-то выбор. В результате их первооткрывателями оказываются провинциальные библиотекари, заключенные, пациенты психбольниц и т.д., свободы в выборе не имеющие. Первые две-три главы, в коих повествуется об обретении первых книг, в этом смысле практически гениальны. На них, в принципе, можно было бы и закончить (или разворачивать текст в совсем другом направлении), ибо все, что идет в романе дальше, почти что никуда не годится.

В сериале эта тематика затушевана, даже осторожно намекается, что книги сами по себе что-то вроде неведомых шедевров. Личность писателя Громова, в романе не раскрытая почти никак, в сериале приобретает мессианские черты, что не совсем правильно. Но при этом (переходим к пункту 2):

2) Сериал, насколько это в принципе возможно, обезвреживает и нейтрализует гнилостный советский рессентимент первоисточника. Елизаровские влажные мечты о реванше растоптанных 90-ми советских интелей-неудачников, которые тайно правят миром, вооруженные Сермяжной Правдой соцреализма, унасекомлены. до безобидного «Гарри Поттера» (или, если хотите, «Ночного дозора») с кровищей. Из «советского» остались обращение «товарищ», пародии на никому уже не памятные партсобрания и, конечно, тема ВОВ, многократно расширенная по сравнению с подлинником, потому что без нее в новипомодерне совсем-совсем-совсем нельзя.

В качестве компенсаторной ложки дегтя - совершенно ходульная дружба народов. В сериале главный герой (ГГ) превозмогает карикатурных скинхэдов, а среди его верных помощников числятся карикатурный еврей и карикатурный чеченец (страшно страдающие от нетолерантности конца девяностых). Причем в книге ГГ - выходец из Единой Антифашистской УССР, а в сериале превращен в москвича (а то как бы чего не вышло).

3) С удивительной легкостью в сериале исправлены еще два гнилостных момента оригинала. Никакущий сабмиссивный ГГ книги в сериале обретает целостный нарратив «превращение додика в четкого пацана», также известный как Путь Героя (и вновь порекомендую этот ход - это как дом с колоннами или пиджачный костюм, всегда будет смотреться минимум на 3+). Мало того, на Путь Героя навешан тоже вечнозеленый мотив Мести За Отца, а Отец, как и Громов, превращен в околомессианскую фигуру. Словом, базовый минимум нормальной фабулы вместо елизаровского киселя.

Кстати, о киселе. За счет легкой декоммунизации сериал на удивление маскулинен в сравнении с первоисточником. Пусть в романе ГГ пользуется количественно большим успехом у женщин, но ему перепадает как будто из жалости, а в финале он, подобно протагонисту «1984», разоружается перед партией и полюбляет Большую Тетку и Большую Бабку (и это подается как оптимистический финал!). Киношный же ГГ очень быстро из хлюпика перерастает в сердцееда и ницшеанского человека длинной воли, а мессианское самопожертвование совершает по доброй воли (а не из императива «не хочешь - заставим»).

ИТОГО: в общем и целом КИНО ЛУЧШЕ, что по немощам нашим уже что-то.

Почему на самом деле Державин заслуживает памятника

Уникальная цитата от чиновника в связи с открытием памятника Державину меня поразила:

«Большинство граждан Российской Федерации знают его прежде всего как поэта, но, мне кажется, основная заслуга его состоит в государственной деятельности, и он совершил очень яркую и, я бы сказал, даже умопомрачительную карьеру, пройдя путь от рядового Преображенского полка до министра юстиции», — отметил министр юстиции РФ Константин Чуйченко.

Итак, по логике Чуйченко, в Останкино поставлен памятник министру юстиции Державину.

Нужно сказать, что особенность чиновничьей карьеры вышеупомянутого Державина состояла в использовании поэзии в карьерных целях. Это дважды сработало при Екатерине, это хуже работало, но работало при Павле, и это один раз сработало при Александре Первом — причем, стихотворение, за которое поэт-чиновник получил дорогой перстень, было тут же запрещено цензурой.

Министром юстиции — и одновременно генерал-прокурором — Державин был всего тринадцать месяцев, после чего уволился со всех постов и поселился в Званке близ Новгорода. Знаменитая идиллическая «Жизнь Званская» - хорошая мина списанного чиновника, затаившего на новое время черную обиду, лишившую поэта дара в конце жизни — во всяком случае именно так описал финал Державина Ходасевич, который ко времени написания биографии поэта сам давно забросил стихи.

Если читатель Державина сегодня погрузится в его биографию, он будет поражен тем, насколько перед ним чиновник. Но чиновник особенный. Для него поэзия оказалась, с одной стороны, инструментом, позволяющим строить отношения с людьми, которые гораздо выше него по статусу и добиваться их расположения, с другой — именно в поэзии Державина сложилась концепция чиновника, которая рассорила его со всем светом. Чиновник Державина был поэтической грезой, весьма далекой от реальности.

Нет, Державин достоин памятника не за то, что он был министром юстиции. А как минимум за оду «Бог», которая по количеству переводов и подражаний оказалась самым главным текстом русской литературы XVIII века. А Даниил Андреев был уверен, что с этого стихотворения началась великая русская литература.

Державин достоин памятника за то, что великая русская литература вообще возникла.

Сюжет с невыдачей прокатного удостоверения фильму «Рыжий» - не просто провокация, а подстава чистой воды.

Запрещать сегодня Бориса Рыжего - это как запретить Цоя в 90-х.
Учитывая бешеную популярность этого поэта у молодежи и не только - абсолютный репутационный и тактический провал.

Запретить Рыжего «из идеологических соображений» равно расписаться в репутации унылого душнилы. Да и оснований, в общем-то, никаких.

А уж на фоне громких свадеб под Билана - еще и в стопроцентном ханжестве.

В то же время, не ограничить прокат фильма, который внаглую идет десятками сеансов без прокатки по всей стране - признаться в неспособности обеспечить соблюдение законов.

Ни разу не удивлены, что эту мексиканскую дуэль устроили «птенцы гнезда Мамута» из компании «Пионер» во главе с Максимченко.

Про нее мы писали много - и про ее опыты на посту главреда главного рупора Болотной, газеты «Акция», и про сомнительные опыты в «Москино», одним словом - все это было весьма и весьма предсказуемо.

Жалко только фильм. Верим, что мы его все-таки увидим.

Лев Оборин написал для "Полки" итоговую статью курса об истории русской поэзии. Вершинными достижениями русской поэзии признано то, что для нас либо никогда не существовало, либо имело третьестепенное значение, а нас самих и нас подобных в этой истории не стояло. Да, что там мы - половина цеха, как оказалось по итогам этой статьи, ведёт бессмысленное существование. Почему-то итог был предсказуем. Но я следил за проектом, на мой взгляд, итоговая статья нанесла ему значительный ущерб. Но системный труд по навязыванию своей картины мира и умению не считаться с другой нельзя не оценить. И самим учиться делать свою работу лучше.

Уходят великие коллеги. Владимир Борисович, к счастью, успел завершить свой последний труд — новый перевод «Фауста» Гёте. Светлая память
https://www.newsru.co.il/rest/23oct2024/mikushevich.html

Созданное «для продвижения российской литературы за рубежом» АНО «Институт перевода» предлагает к переводу на иностранные языки мемуары сторонника гитлеровских коллаборационистов, поддерживающего убийства российских полицейских.

Директор «Института Перевода», Евгений Резниченко, является гендиректором в ещё одном юрлице — ООО «Центр книги Рудомино», которое выиграло на госзакупках 17 тендеров на общую сумму ₽4,793 млн у Библиотеки иностранной литературы им. Рудомино, чей врио директора Юрий Хавронский в дальнейшем стал соучредителем этого же самого ООО «Центр книги Рудомино» (вдобавок, Библиотека им. Рудомино является соучредителем «Института перевода», то есть Резниченко и Хавронский выигрывали тендеры сами и себя).

Совместно с другим своим соучредителем, Ельцин Центром, «Институт перевода» подавал по две заявки (одну от ЕЦ, другую от «ИП») на 14 госзакупок по «организации литературных мероприятий» на общую сумму ₽37 млн. Обычно выигрывал Ельцин Центр, но часть работ он по подряду за меньшие деньги передавал «Институту перевода» (то есть конкурсы на госзакупках были фиктивными, ведь «оба участника конкурсов» находились друг с другом в финансовых отношениях).

По такой же схеме «Институт перевода» участвовал в «литературных госзакупках от Роспечати» вместе с Фондом СЭИП (контора одиозного ельциноида Сергея Филатова) — заявка от СЭИП обычно была основной, то есть с падением примерно на 1%, а заявка от «Института перевода» была «резервной» — с падением на 15% и ниже, что было нужно на случай, если бы на конкурс вышел кто-то третий с ещё меньшей ценой (мы выяснили это, проанализировав ещё 13 тендеров на ₽19,6 млн). Когда такое (иногда) происходило, победы в тендерах всё равно доставались кому-то одному из этой пары «согласованных участников», в данном случае — «Институту перевода».

На эти деньги он в феврале 2022 года вывез в Париж татарофобку Гузель Яхину, через полторы недели осудившую СВО, говорится в расследовании журналиста Эдварда Чеснокова @chesnokmedia специально для руандийского новостного издания «Горилла».

https://gorillanews.rw/institut-perevoda-rusofobiya-za-gosschet

Пролистала вчера "новую модную антиутопию" Ольги Птицевой "Двести третий день зимы".

Вот что сказать. Скучно. В России стало очень-очень холодно, длится бесконечная зима. По этому поводу, конечно, нечего жрать и правительство лютует. Безжалостные холодовики отправляют в морозильные камеры хрупких смелых девочек, посмевших выйти с плакатами.

Главная героиня - бывший озеленитель, теперь у нее нет работы и они трудится в НИИ, где пытаются вывести морозоустойчивые культуры.

Сопротивление сопротивляется. Не очень понятно, чему именно - ведь зима не рукотворная.

Хотя я не удивлюсь, если в продолжении выяснится, что зиму организовал диктатор.

И конечно, изначально книга называлась "Двести третье февраля".

То есть в целом это история про "мы противостоим преступной власти", но и преступность власти не доказана, и эмоционального коннекта с героями не возникает.

Я вообще когда читала, думала о другом. Ничосе, произошла жуткая климатическая катастрофа, а в домах горит свет, горячая вода по расписанию есть, еда какая-никакая есть, прокладки в магазинах тоже есть и трупы на улицах не лежат. То есть правительство-то справилось!