В Сирии пал режим Башара Асада. Сам архитектор пропал. Улетел то ли в Ростов, то ли в Вальгаллу. Что теперь будет с российскими военными базами в Тартусе и Хмеймиме до конца еще непонятно, но похоже борьба с «терроризмом на дальних подступах» завершена. Увы, но совсем не победой над терроризмом.
Гражданская война в Сирии началась еще в далеком 2011 году. Россия вмешалась в конфликт на стороне правительства Асада в 2015-м. За это время Москва трижды из него официально «выходила» и трижды неофициально возвращалась. О победе над терроризмом в Сирии было торжественно объявлено многократно. Буквально с концертами в Пальмире.
Россия в контексте конфликта смогла разместить на территории Сирии свои военные базы, но реальные выгоды от нахождения в арабской республике были туманны. За это время в Сирию так и не смог зайти русский бизнес, контроль за нефтяными месторождениями РФ так и не получила, а сам режим Асада продолжал держаться на честном турецком слове, которое по традиции оказалось не таким уж и честным.
Я работал журналистом в Сирии около трех месяцев в 2019 году. За это время я успел если не влюбиться в эту страну, то как минимум ее понять. А заодно у меня выработалась естественная человеческая эмпатия, которая появляется к месту, где ты работаешь и живешь. То самое чувство, которое не понять российским либералам и коллаборантам.
И действительно, в Сирии есть чему восхититься и удивиться. Песчаным пляжам Латакии, христианским церквям Дамаска, античному храму Юпитеру, замкам крестоносцев. Это древняя и красивая земля. Жаль, что мы не смогли ее по-настоящему сделать нашей. Жаль, что теперь ее не станет вообще. Ну или то, во что она превратится, очень сложно будет назвать страной. Новейшие истории Ливии или Ирака не дадут соврать.
А еще больше жаль людей. Не бутафорскую армия садыков, не местных зловещих чекистов из «Мухабарата» (кстати, а где они сейчас?), а обычных обитателей христианского квартала Баб Тума, который по вечерам (да и ночам) выглядел куда более светским, чем современный Грозный. С барами, ресторанами, дискотеками и почти нормальной цивилизованной жизнью.
Теперь всего этого не будет, да и людей этих, скорее всего, тоже не будет. Христианские же святыни останутся на поругание духам. Защитить их будет некому. И это не то чтобы упрек России (нам бы сейчас святыни Курской области защитить). Просто бесконечно печально, что всего этого диковинного и местами даже милого мира, частью которого, пускай и недолго, но я был, больше не будет. А будет только хаос, разрушение, архаика и смерть.
Наверное, все можно было сделать по-другому. Не превращать Сирию в место пляжного отдыха для генералов (надо сказать, крайне дорогого), воевать до победного, а не мутно-договорнякового конца, проводить на самом деле колониальную, а не имитационную политику. Можно было, но сейчас говорить об этом, увы, слишком поздно.
Умные учатся на чужих ошибках, а дураки не учатся и на своих.
В Сирии пал режим Башара Асада. Сам архитектор пропал. Улетел то ли в Ростов, то ли в Вальгаллу. Что теперь будет с российскими военными базами в Тартусе и Хмеймиме до конца еще непонятно, но похоже борьба с «терроризмом на дальних подступах» завершена. Увы, но совсем не победой над терроризмом.
Гражданская война в Сирии началась еще в далеком 2011 году. Россия вмешалась в конфликт на стороне правительства Асада в 2015-м. За это время Москва трижды из него официально «выходила» и трижды неофициально возвращалась. О победе над терроризмом в Сирии было торжественно объявлено многократно. Буквально с концертами в Пальмире.
Россия в контексте конфликта смогла разместить на территории Сирии свои военные базы, но реальные выгоды от нахождения в арабской республике были туманны. За это время в Сирию так и не смог зайти русский бизнес, контроль за нефтяными месторождениями РФ так и не получила, а сам режим Асада продолжал держаться на честном турецком слове, которое по традиции оказалось не таким уж и честным.
Я работал журналистом в Сирии около трех месяцев в 2019 году. За это время я успел если не влюбиться в эту страну, то как минимум ее понять. А заодно у меня выработалась естественная человеческая эмпатия, которая появляется к месту, где ты работаешь и живешь. То самое чувство, которое не понять российским либералам и коллаборантам.
И действительно, в Сирии есть чему восхититься и удивиться. Песчаным пляжам Латакии, христианским церквям Дамаска, античному храму Юпитеру, замкам крестоносцев. Это древняя и красивая земля. Жаль, что мы не смогли ее по-настоящему сделать нашей. Жаль, что теперь ее не станет вообще. Ну или то, во что она превратится, очень сложно будет назвать страной. Новейшие истории Ливии или Ирака не дадут соврать.
А еще больше жаль людей. Не бутафорскую армия садыков, не местных зловещих чекистов из «Мухабарата» (кстати, а где они сейчас?), а обычных обитателей христианского квартала Баб Тума, который по вечерам (да и ночам) выглядел куда более светским, чем современный Грозный. С барами, ресторанами, дискотеками и почти нормальной цивилизованной жизнью.
Теперь всего этого не будет, да и людей этих, скорее всего, тоже не будет. Христианские же святыни останутся на поругание духам. Защитить их будет некому. И это не то чтобы упрек России (нам бы сейчас святыни Курской области защитить). Просто бесконечно печально, что всего этого диковинного и местами даже милого мира, частью которого, пускай и недолго, но я был, больше не будет. А будет только хаос, разрушение, архаика и смерть.
Наверное, все можно было сделать по-другому. Не превращать Сирию в место пляжного отдыха для генералов (надо сказать, крайне дорогого), воевать до победного, а не мутно-договорнякового конца, проводить на самом деле колониальную, а не имитационную политику. Можно было, но сейчас говорить об этом, увы, слишком поздно.
Умные учатся на чужих ошибках, а дураки не учатся и на своих.
In view of this, the regulator has cautioned investors not to rely on such investment tips / advice received through social media platforms. It has also said investors should exercise utmost caution while taking investment decisions while dealing in the securities market. What distinguishes the app from competitors is its use of what's known as channels: Public or private feeds of photos and videos that can be set up by one person or an organization. The channels have become popular with on-the-ground journalists, aid workers and Ukrainian President Volodymyr Zelenskyy, who broadcasts on a Telegram channel. The channels can be followed by an unlimited number of people. Unlike Facebook, Twitter and other popular social networks, there is no advertising on Telegram and the flow of information is not driven by an algorithm. But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. He adds: "Telegram has become my primary news source." In a message on his Telegram channel recently recounting the episode, Durov wrote: "I lost my company and my home, but would do it again – without hesitation."
from pl
