Notice: file_put_contents(): Write of 1567 bytes failed with errno=28 No space left on device in /var/www/group-telegram/post.php on line 50
Warning: file_put_contents(): Only 12288 of 13855 bytes written, possibly out of free disk space in /var/www/group-telegram/post.php on line 50 Философское кафе | Telegram Webview: philosophycafemoscow/2381 -
Владислав Лекторский: О чем я никогда не думал? Я не знаю, как на это ответить. Наверное, есть много вещей, о которых я никогда не думал. Я еще этих вещей не знаю. Потом буду о них думать. Я допускаю, конечно, что существуют интересные вещи, о которых я не думал, а надо бы. Вы думаете, я обо всем думал? Нет, конечно. Я думал далеко не обо всем, далеко не все вопросы мне ясны, далеко не все вопросы я решил. Что-то мне ясно, что-то не ясно. Поэтому я считаю, что я, не смотря на свои 80 лет, многого не знаю, чувствую себя учеником, начинающим в философии. Потому что по-моему философией можно заниматься только тогда, когда ты чувствуешь себя немножко…так... Потому что если ты все знаешь, все продумал, если ясны ответы на все вопросы, то можно уже перестать заниматься философией. Я еще не перестал. Дерк Перебум: Я никогда серьёзно не думал о том, почему отражения в зеркале переворачиваются справа налево, а не сверху вниз. Маркус Габриэль: Как я могу быть уверен, что не думаю об этом, пока отвечаю на ваш вопрос? Рубен Апресян (иноагент): Легче сказать, о чем я думал. В смысле думал и продумывал в меру сил до видимых логических завершений или хотя бы понимал, что обдумываемое мной не продумывается с удовлетворительной полнотой, более того, не продумывается вот в этом и в этом и в силу недостатка у меня такого или другого ресурса. Досадно, когда думание о чем-то оставляет впечатление продуманности, а через какое-то время, может быть совсем скоро, обнаруживается, что кто-то продумал все это интереснее, остроумнее, глубже, а к тому же легко и изящно. Но здесь требуется ряд уточнений касательно думания, мышления, рассуждения, как и форм проявления интеллектуального мужества (из-за нехватки которого продумывание сплошь и рядом оказывается просто незавершенным), и вот об этом еще надо будет специально подумать. Владимир Миронов: Ну это трудно сказать. Я затрудняюсь. Проще перечислять то, над чем я думал. Не знаю, это для меня загадка, честно говоря, потому что сам факт думанья о том, о чем я не думал, порождает такой парадоксальный случай. То есть можно назвать что угодно, в принципе. Потому что никто и ничто мне не запрещает думать о чем угодно, а отсюда вытекает, что я не могу помнить все, о чем задумывался. Я просто думаю. Тут нет прямого объекта. Есть простые вещи, когда я рассуждаю, допустим, о бутылке воды, а есть просто осознание самого удовольствия от того, что я могу думать, осознание того, что я могу в своей голове выстраивать нейродинамические кубы, перестраивать эти шарики, которые мне позволяют наслаждаться неожиданным взглядом на вещи. Майкл Данн: Имеете в виду до сих пор? Дэвид Чалмерс: Об ответе на этот вопрос. Александр Дугин: Ни о чем. Альфред Мили: О медведе, танцующим с акулой. До сего дня. Данил Разеев: Я не думал о любви и счастье. С философской точки зрения эти темы казались мне банальными. Теперь я понимаю, что я ошибался. Об этом обязательно надо думать. Эрик Олсон: Почти обо всем. Отношение тех тем, даже метафизических, о которых я действительно хоть сколько-то размышлял, к тем, о которых я не думал, близко к нулю. Всего один пример: я никогда не думал о природе сознания. Частично это связано с тем, что этот вопрос не достаточно ясен, чтобы я понимал, с чего мне начать о нем думать. Я не смог бы сказать с хоть сколько-то разумной степенью подробности, что можно было бы считать теорией сознания — даже плохой теорией сознания, — или на какой вопрос она должна давать ответ. Я также не уверен, что сознание действительно обладает той невероятной важностью, которую ему приписывают многие люди, — впрочем это не ценностное, а чисто автобиографические суждение. Говоря более общо, я не могу продвинуться в какой-то теме далеко, до тех пор пока я не сформирую для себя четкого понимания обсуждаемого вопроса — а достижение этого этапа занимает у меня много времени. В большинстве случаев я вообще никогда его не достигаю. Здорово было бы иметь мудрые мысли по поводу широкого спектра философских проблем, но мой ум так не работает.
Владислав Лекторский: О чем я никогда не думал? Я не знаю, как на это ответить. Наверное, есть много вещей, о которых я никогда не думал. Я еще этих вещей не знаю. Потом буду о них думать. Я допускаю, конечно, что существуют интересные вещи, о которых я не думал, а надо бы. Вы думаете, я обо всем думал? Нет, конечно. Я думал далеко не обо всем, далеко не все вопросы мне ясны, далеко не все вопросы я решил. Что-то мне ясно, что-то не ясно. Поэтому я считаю, что я, не смотря на свои 80 лет, многого не знаю, чувствую себя учеником, начинающим в философии. Потому что по-моему философией можно заниматься только тогда, когда ты чувствуешь себя немножко…так... Потому что если ты все знаешь, все продумал, если ясны ответы на все вопросы, то можно уже перестать заниматься философией. Я еще не перестал. Дерк Перебум: Я никогда серьёзно не думал о том, почему отражения в зеркале переворачиваются справа налево, а не сверху вниз. Маркус Габриэль: Как я могу быть уверен, что не думаю об этом, пока отвечаю на ваш вопрос? Рубен Апресян (иноагент): Легче сказать, о чем я думал. В смысле думал и продумывал в меру сил до видимых логических завершений или хотя бы понимал, что обдумываемое мной не продумывается с удовлетворительной полнотой, более того, не продумывается вот в этом и в этом и в силу недостатка у меня такого или другого ресурса. Досадно, когда думание о чем-то оставляет впечатление продуманности, а через какое-то время, может быть совсем скоро, обнаруживается, что кто-то продумал все это интереснее, остроумнее, глубже, а к тому же легко и изящно. Но здесь требуется ряд уточнений касательно думания, мышления, рассуждения, как и форм проявления интеллектуального мужества (из-за нехватки которого продумывание сплошь и рядом оказывается просто незавершенным), и вот об этом еще надо будет специально подумать. Владимир Миронов: Ну это трудно сказать. Я затрудняюсь. Проще перечислять то, над чем я думал. Не знаю, это для меня загадка, честно говоря, потому что сам факт думанья о том, о чем я не думал, порождает такой парадоксальный случай. То есть можно назвать что угодно, в принципе. Потому что никто и ничто мне не запрещает думать о чем угодно, а отсюда вытекает, что я не могу помнить все, о чем задумывался. Я просто думаю. Тут нет прямого объекта. Есть простые вещи, когда я рассуждаю, допустим, о бутылке воды, а есть просто осознание самого удовольствия от того, что я могу думать, осознание того, что я могу в своей голове выстраивать нейродинамические кубы, перестраивать эти шарики, которые мне позволяют наслаждаться неожиданным взглядом на вещи. Майкл Данн: Имеете в виду до сих пор? Дэвид Чалмерс: Об ответе на этот вопрос. Александр Дугин: Ни о чем. Альфред Мили: О медведе, танцующим с акулой. До сего дня. Данил Разеев: Я не думал о любви и счастье. С философской точки зрения эти темы казались мне банальными. Теперь я понимаю, что я ошибался. Об этом обязательно надо думать. Эрик Олсон: Почти обо всем. Отношение тех тем, даже метафизических, о которых я действительно хоть сколько-то размышлял, к тем, о которых я не думал, близко к нулю. Всего один пример: я никогда не думал о природе сознания. Частично это связано с тем, что этот вопрос не достаточно ясен, чтобы я понимал, с чего мне начать о нем думать. Я не смог бы сказать с хоть сколько-то разумной степенью подробности, что можно было бы считать теорией сознания — даже плохой теорией сознания, — или на какой вопрос она должна давать ответ. Я также не уверен, что сознание действительно обладает той невероятной важностью, которую ему приписывают многие люди, — впрочем это не ценностное, а чисто автобиографические суждение. Говоря более общо, я не могу продвинуться в какой-то теме далеко, до тех пор пока я не сформирую для себя четкого понимания обсуждаемого вопроса — а достижение этого этапа занимает у меня много времени. В большинстве случаев я вообще никогда его не достигаю. Здорово было бы иметь мудрые мысли по поводу широкого спектра философских проблем, но мой ум так не работает.
BY Философское кафе
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
To that end, when files are actively downloading, a new icon now appears in the Search bar that users can tap to view and manage downloads, pause and resume all downloads or just individual items, and select one to increase its priority or view it in a chat. Telegram boasts 500 million users, who share information individually and in groups in relative security. But Telegram's use as a one-way broadcast channel — which followers can join but not reply to — means content from inauthentic accounts can easily reach large, captive and eager audiences. "There are several million Russians who can lift their head up from propaganda and try to look for other sources, and I'd say that most look for it on Telegram," he said. Telegram has gained a reputation as the “secure” communications app in the post-Soviet states, but whenever you make choices about your digital security, it’s important to start by asking yourself, “What exactly am I securing? And who am I securing it from?” These questions should inform your decisions about whether you are using the right tool or platform for your digital security needs. Telegram is certainly not the most secure messaging app on the market right now. Its security model requires users to place a great deal of trust in Telegram’s ability to protect user data. For some users, this may be good enough for now. For others, it may be wiser to move to a different platform for certain kinds of high-risk communications. Groups are also not fully encrypted, end-to-end. This includes private groups. Private groups cannot be seen by other Telegram users, but Telegram itself can see the groups and all of the communications that you have in them. All of the same risks and warnings about channels can be applied to groups.
from pl
