В общепринятой концепции истории казацкого периода принято рассматривать противостояние с поляками как борьбу за народ и веру православную. А Войско Запорожское при Богдане Хмельницком - украинским протогосударством. Соответственно, и в легендарной концепции запорожское казачество сражалось на фронтире, противостояло татарским набегам и турецкому влиянию, ходили "пошарпать" турецкие берега в том числе из национальных чувств.
Переход же под руку московского царя уже с российской стороны представляется как единый выбор всех сословий, присягнувших на Переяславской раде - "вернулись в родную гавань", так сказать.
Однако в представлениях XVI-XVII века никакого "народа" в сословном обществе не существовало. Профессиональные воины рассматривали как целостное, объединенное опасной профессией, только своё метасообщество. В источниках упоминается масса случаев общения и братания жолнеров с казаками, обменом продуктами и табаком - например, во время осады Збаража в 1649 году. Сегодня воюем, завтра начальство решило помириться - бухаем.
Соответственно, гражданские рассматривались воинством как "чужие": их грабили и в условно мирное время, и во время боевых действий, уничтожая без зазрения совести - селян и горожан, единоверцев и людей других конфессий, шляхтичей и простолюдинов. Они считались никчемными.
Князь Константин Острожский, образцовый православный христианин, в письме к зятю (на польском языке) рассказывает про поход на Чернигово-Сиверщину в августе 1579 г.: "По милости Божией здорово со счастием возвратились, земли неприятельской больше чем на 40 миль в Сивере опустошили, людей в полон несколько тысяч и добычи немало взяли, и... деревень несколько сотен спалили, начав от Чернигова под Радогощ аж за Почепов разорили".
А князь Михаил Вишневецкий, черкасский и каневский староста (с почестями похороненный в Киево-Печерской лавре), докладывал польскому королю, как вместе с татарами пошел на земли московские, где был взят полон более чем 3 тыс. душ "узников московских, а быдла более 10 тысяч".
В южной части Волыни, в Кременецком повете, после двух лет войны Хмельницкого с короной, с 1648 по 1650 год исчезло более 80% мирного населения. Над ним издевались и поляки, и казаки, а татары любое союзничество рассматривали как возможность набрать рабов. Многие бежали оттуда "на Украину" - на левый берег, на южные рубежи Русского государства, будущую Слобожанщину. То есть, на окраину, подальше от центра событий.
А уже во время русско-польской войны 1654-1667 гг. на территории Беларуси потери мирного населения достигали от 50% до 98% в отдельных регионах.
Решение "воссоединиться с Россией" казацкая старшина принимала самостоятельно, исходя из интересов своего сословия. Но так совпало, что как раз для гражданского населения это стало радостным событием, и присягу по городам действительно принимали в атмосфере праздника. Во-первых, это было избавлением от кровопийц-поляков. Во-вторых, надеждой на то, что царские воеводы станут защитой от власти таких же кровопийц-казаков, желавших занять место шляхты.
Все дальнейшие события с "уничтожением украинской государственности", сворачиванием Малороссийской автономии и растворением православной шляхты в русском дворянстве, по большому счету были продиктованы нормальным государственным расчетом. Неуправляемые жадные беспредельщики, постоянно пытающиеся предать и что-нибудь замутить к собственной выгоде, с впадением Речи Посполитой в ничтожество, а также с постепенным уничтожением турецко-татарской угрозы, становились не нужны и опасны.
В общепринятой концепции истории казацкого периода принято рассматривать противостояние с поляками как борьбу за народ и веру православную. А Войско Запорожское при Богдане Хмельницком - украинским протогосударством. Соответственно, и в легендарной концепции запорожское казачество сражалось на фронтире, противостояло татарским набегам и турецкому влиянию, ходили "пошарпать" турецкие берега в том числе из национальных чувств.
Переход же под руку московского царя уже с российской стороны представляется как единый выбор всех сословий, присягнувших на Переяславской раде - "вернулись в родную гавань", так сказать.
Однако в представлениях XVI-XVII века никакого "народа" в сословном обществе не существовало. Профессиональные воины рассматривали как целостное, объединенное опасной профессией, только своё метасообщество. В источниках упоминается масса случаев общения и братания жолнеров с казаками, обменом продуктами и табаком - например, во время осады Збаража в 1649 году. Сегодня воюем, завтра начальство решило помириться - бухаем.
Соответственно, гражданские рассматривались воинством как "чужие": их грабили и в условно мирное время, и во время боевых действий, уничтожая без зазрения совести - селян и горожан, единоверцев и людей других конфессий, шляхтичей и простолюдинов. Они считались никчемными.
Князь Константин Острожский, образцовый православный христианин, в письме к зятю (на польском языке) рассказывает про поход на Чернигово-Сиверщину в августе 1579 г.: "По милости Божией здорово со счастием возвратились, земли неприятельской больше чем на 40 миль в Сивере опустошили, людей в полон несколько тысяч и добычи немало взяли, и... деревень несколько сотен спалили, начав от Чернигова под Радогощ аж за Почепов разорили".
А князь Михаил Вишневецкий, черкасский и каневский староста (с почестями похороненный в Киево-Печерской лавре), докладывал польскому королю, как вместе с татарами пошел на земли московские, где был взят полон более чем 3 тыс. душ "узников московских, а быдла более 10 тысяч".
В южной части Волыни, в Кременецком повете, после двух лет войны Хмельницкого с короной, с 1648 по 1650 год исчезло более 80% мирного населения. Над ним издевались и поляки, и казаки, а татары любое союзничество рассматривали как возможность набрать рабов. Многие бежали оттуда "на Украину" - на левый берег, на южные рубежи Русского государства, будущую Слобожанщину. То есть, на окраину, подальше от центра событий.
А уже во время русско-польской войны 1654-1667 гг. на территории Беларуси потери мирного населения достигали от 50% до 98% в отдельных регионах.
Решение "воссоединиться с Россией" казацкая старшина принимала самостоятельно, исходя из интересов своего сословия. Но так совпало, что как раз для гражданского населения это стало радостным событием, и присягу по городам действительно принимали в атмосфере праздника. Во-первых, это было избавлением от кровопийц-поляков. Во-вторых, надеждой на то, что царские воеводы станут защитой от власти таких же кровопийц-казаков, желавших занять место шляхты.
Все дальнейшие события с "уничтожением украинской государственности", сворачиванием Малороссийской автономии и растворением православной шляхты в русском дворянстве, по большому счету были продиктованы нормальным государственным расчетом. Неуправляемые жадные беспредельщики, постоянно пытающиеся предать и что-нибудь замутить к собственной выгоде, с впадением Речи Посполитой в ничтожество, а также с постепенным уничтожением турецко-татарской угрозы, становились не нужны и опасны.
#воскресный_лонгрид
BY Старый Следопыт
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
"Your messages about the movement of the enemy through the official chatbot … bring new trophies every day," the government agency tweeted. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." Channels are not fully encrypted, end-to-end. All communications on a Telegram channel can be seen by anyone on the channel and are also visible to Telegram. Telegram may be asked by a government to hand over the communications from a channel. Telegram has a history of standing up to Russian government requests for data, but how comfortable you are relying on that history to predict future behavior is up to you. Because Telegram has this data, it may also be stolen by hackers or leaked by an internal employee. NEWS Given the pro-privacy stance of the platform, it’s taken as a given that it’ll be used for a number of reasons, not all of them good. And Telegram has been attached to a fair few scandals related to terrorism, sexual exploitation and crime. Back in 2015, Vox described Telegram as “ISIS’ app of choice,” saying that the platform’s real use is the ability to use channels to distribute material to large groups at once. Telegram has acted to remove public channels affiliated with terrorism, but Pavel Durov reiterated that he had no business snooping on private conversations.
from pl
