Radio Filipp Dzyadko

Моя подруга на днях выписалась из больницы, я за нее очень волновался и вот уже несколько дней ко всему, что делаю, идут титры из стихотворения, однажды открытому мне в лесу.

Мы сидели с Филиппом Бахтиным на дурацких раскладных стульях на поляне соснового сырого леса и были совершенно счастливы. Первый или второй год «Камчатки». Мы репетировали с детьми ночной спектакль - через восемь часов семьдесят человек пойдут в темноте через поле, в тишине рассядутся на развалинах старого странного дома, на остатках стен и оконных проемов которого будут стоять тридцать пять маленьких свечек. В их свете, в хитрой очерёдности дети будут читать Ахматову, Пушкина, Жуковского, Гандлевского, Ходасевича, Айзенберга, Баратынского и много-много других стихов, будет холодный ветер, внизу река, ее, кажется, не будет видно.

А сейчас мы сидим с Бахтосом, смотрим на ветки сосен, ждём обеда, знаем, что хорошо отрепетировать уже не успеть, но слушаем как дети по очереди читают любимые (в основном нами!) стихи и просим кого прочитать их так, будто читаешь стихотворение шепотом в бурю на пароходе, кого так будто выкрикиваешь стихотворение в автобусе в час-пик, кого так будто ругаешься этим стихотворением с подругой, а кого будто диктуешь его телеграфистке. Это был очень счастливый день.

А потом вышла Зоя и прочитала стихотворение Пастернака так, что я и сегодня помню его и оно идет титрами ко всему остальному, когда беспокоишься. И тот необыкновенный день возвращается ко мне.

«Весна, я с улицы, где тополь удивлен,
Где даль пугается, где дом упасть боится,
Где воздух синь, как узелок с бельем
У выписавшегося из больницы»

www.group-telegram.com/pl/radio_filipp_dzyadko.com/542

2.4K viewsedited  Dec 24 at 09:37

Моя подруга на днях выписалась из больницы, я за нее очень волновался и вот уже несколько дней ко всему, что делаю, идут титры из стихотворения, однажды открытому мне в лесу.

Мы сидели с Филиппом Бахтиным на дурацких раскладных стульях на поляне соснового сырого леса и были совершенно счастливы. Первый или второй год «Камчатки». Мы репетировали с детьми ночной спектакль - через восемь часов семьдесят человек пойдут в темноте через поле, в тишине рассядутся на развалинах старого странного дома, на остатках стен и оконных проемов которого будут стоять тридцать пять маленьких свечек. В их свете, в хитрой очерёдности дети будут читать Ахматову, Пушкина, Жуковского, Гандлевского, Ходасевича, Айзенберга, Баратынского и много-много других стихов, будет холодный ветер, внизу река, ее, кажется, не будет видно.

А сейчас мы сидим с Бахтосом, смотрим на ветки сосен, ждём обеда, знаем, что хорошо отрепетировать уже не успеть, но слушаем как дети по очереди читают любимые (в основном нами!) стихи и просим кого прочитать их так, будто читаешь стихотворение шепотом в бурю на пароходе, кого так будто выкрикиваешь стихотворение в автобусе в час-пик, кого так будто ругаешься этим стихотворением с подругой, а кого будто диктуешь его телеграфистке. Это был очень счастливый день.

А потом вышла Зоя и прочитала стихотворение Пастернака так, что я и сегодня помню его и оно идет титрами ко всему остальному, когда беспокоишься. И тот необыкновенный день возвращается ко мне.

«Весна, я с улицы, где тополь удивлен,
Где даль пугается, где дом упасть боится,
Где воздух синь, как узелок с бельем
У выписавшегося из больницы»

BY Radio Filipp Dzyadko