Наверное, я не напишу ничего нового про книгу, которую, кажется, читали уже все и про которую написали тоже уже все, но, с другой стороны, почему бы про нее не рассказать еще раз? Тем более, что книга совершенно прекрасная.
Вера Богданова, моя ровесница, пишет о том, что близко и больно миллениалам. Мои девяностые и начало двухтысячных были во многом другими, но то тут, то там я натыкалась на что-то, что очень резонировало с моим опытом и воспоминаниями. Писательница очень точно воссоздает эпоху, и герои романа растут среди новостей о взрывах в метро и «Норд-Осте», ездят летом не на море, а в деревню, собирают колорадских жуков и перематывают кассету карандашом.
Женя, ее двоюродные брат и сестра Илья и Даша – дети девяностых. Папа прочит Жене иняз, потому что престижно и тогда ей не придется, как ему, продавать колготки на рынке. Илья готовится к поступлению в вуз, чтобы вырваться из вечного безденежья и квартиры с желтыми потеками на стенах от вечно заливающих соседей сверху (привет соседям, жившим над моими родителями). Даша – самая младшая, когда-то папина принцесса, но папы больше нет рядом, как и нет нажитого сомнительным путем достатка. Остались только мама, Илья и бабушка, на даче которой все дети и оказываются однажды летом. Так начинается история любви, которой по общепринятым нормам морали не должно было быть.
Но история боли начинается гораздо раньше. В последние годы мне ближе и понятнее становятся не только дети девяностых, но и их родители. В постоянной борьбе за выживание времени на воспитание детей часто не хватало, чтобы прокормить семью, приходилось жертвовать собственными желаниями и амбициями – и на это все накладывались никуда не исчезнувшие представления о том, что прилично, а что – не очень, и повышенные ожидания от детей (если я не смог(ла), то уж дети мои точно должны: иметь приличную работу/найти приличного мужа/купить машину-квартиру/съездить в отпуск заграницу – нужное подчеркнуть). Среди этого всего часто забывали о главном – позволить детям делать свой выбор, даже если этот выбор не соответствует ожиданиям общества. Мне и многим моим ровесникам повезло (но, с другой стороны, я у мамы с папой тоже та еще бунтарка), но я знаю и тех, кого зажимали в тиски родительских ожиданий, не давая права жить своей жизнью. И для меня история, рассказанная Верой Богдановой, – это история о повторяющемся сценарии семейной травмы, на которую накладывается травма поколенческая, связанная с отсутствием безопасности, неуверенностью в том, каким будет завтрашний день и будет ли он в принципе.
Мне было больно читать, но это очень важная книга, и в ней затрагиваются темы, о которых нужно продолжать говорить, что бы ни происходило. А еще я постоянно думаю о том, как же нам повезло, что у нас есть прекрасные женщины, которые так точно, так цепко, так отчаянно-хорошо пишут.
Наверное, я не напишу ничего нового про книгу, которую, кажется, читали уже все и про которую написали тоже уже все, но, с другой стороны, почему бы про нее не рассказать еще раз? Тем более, что книга совершенно прекрасная.
Вера Богданова, моя ровесница, пишет о том, что близко и больно миллениалам. Мои девяностые и начало двухтысячных были во многом другими, но то тут, то там я натыкалась на что-то, что очень резонировало с моим опытом и воспоминаниями. Писательница очень точно воссоздает эпоху, и герои романа растут среди новостей о взрывах в метро и «Норд-Осте», ездят летом не на море, а в деревню, собирают колорадских жуков и перематывают кассету карандашом.
Женя, ее двоюродные брат и сестра Илья и Даша – дети девяностых. Папа прочит Жене иняз, потому что престижно и тогда ей не придется, как ему, продавать колготки на рынке. Илья готовится к поступлению в вуз, чтобы вырваться из вечного безденежья и квартиры с желтыми потеками на стенах от вечно заливающих соседей сверху (привет соседям, жившим над моими родителями). Даша – самая младшая, когда-то папина принцесса, но папы больше нет рядом, как и нет нажитого сомнительным путем достатка. Остались только мама, Илья и бабушка, на даче которой все дети и оказываются однажды летом. Так начинается история любви, которой по общепринятым нормам морали не должно было быть.
Но история боли начинается гораздо раньше. В последние годы мне ближе и понятнее становятся не только дети девяностых, но и их родители. В постоянной борьбе за выживание времени на воспитание детей часто не хватало, чтобы прокормить семью, приходилось жертвовать собственными желаниями и амбициями – и на это все накладывались никуда не исчезнувшие представления о том, что прилично, а что – не очень, и повышенные ожидания от детей (если я не смог(ла), то уж дети мои точно должны: иметь приличную работу/найти приличного мужа/купить машину-квартиру/съездить в отпуск заграницу – нужное подчеркнуть). Среди этого всего часто забывали о главном – позволить детям делать свой выбор, даже если этот выбор не соответствует ожиданиям общества. Мне и многим моим ровесникам повезло (но, с другой стороны, я у мамы с папой тоже та еще бунтарка), но я знаю и тех, кого зажимали в тиски родительских ожиданий, не давая права жить своей жизнью. И для меня история, рассказанная Верой Богдановой, – это история о повторяющемся сценарии семейной травмы, на которую накладывается травма поколенческая, связанная с отсутствием безопасности, неуверенностью в том, каким будет завтрашний день и будет ли он в принципе.
Мне было больно читать, но это очень важная книга, и в ней затрагиваются темы, о которых нужно продолжать говорить, что бы ни происходило. А еще я постоянно думаю о том, как же нам повезло, что у нас есть прекрасные женщины, которые так точно, так цепко, так отчаянно-хорошо пишут.
BY Read_teach_crossstitch
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
For Oleksandra Tsekhanovska, head of the Hybrid Warfare Analytical Group at the Kyiv-based Ukraine Crisis Media Center, the effects are both near- and far-reaching. Ukrainian forces successfully attacked Russian vehicles in the capital city of Kyiv thanks to a public tip made through the encrypted messaging app Telegram, Ukraine's top law-enforcement agency said on Tuesday. The account, "War on Fakes," was created on February 24, the same day Russian President Vladimir Putin announced a "special military operation" and troops began invading Ukraine. The page is rife with disinformation, according to The Atlantic Council's Digital Forensic Research Lab, which studies digital extremism and published a report examining the channel. Overall, extreme levels of fear in the market seems to have morphed into something more resembling concern. For example, the Cboe Volatility Index fell from its 2022 peak of 36, which it hit Monday, to around 30 on Friday, a sign of easing tensions. Meanwhile, while the price of WTI crude oil slipped from Sunday’s multiyear high $130 of barrel to $109 a pop. Markets have been expecting heavy restrictions on Russian oil, some of which the U.S. has already imposed, and that would reduce the global supply and bring about even more burdensome inflation. Some people used the platform to organize ahead of the storming of the U.S. Capitol in January 2021, and last month Senator Mark Warner sent a letter to Durov urging him to curb Russian information operations on Telegram.
from pl
