Недавно в Нью-Йорке умерла Сун Биньбинь, женщина весьма характерной судьбы. Для разговора о ней нужна небольшая преамбула.
Мао Цзэдун, как всякий нормальный диктатор, очень опасался «мартовских ид» — и как всякий нормальный диктатор, имел на это все основания. На старости лет, что тоже довольно типично, его опасения переросли в паранойю. Чтобы забороть внутрипартийную фронду и перетряхнуть административную вертикаль, он придумал натравить ширнармассы на партийное начальство.
В мае 1966 года Мао отстранил от власти мэра Пекина, не согласного с суровостью партийной цензуры, и это стало началом процесса, вошедшего в историю как «Культурная Революция». Мао буквально призвал народ атаковать и ниспровергать партийных боссов и просто авторитетных людей, которые якобы обуржуазились и забыли, что жизнь коммуниста — это непрерывная боротьба в стиле «до-основанья-а-затем».
Боротьбу предлагалось возродить с целью изничтожения «четырёх пережитков»: старого мышления, старой культуры, старых привычек и старых обычаев. Не будь дурак, обращался Мао не просто к народу, а к детям и юношеству. У этой социальной страты ещё не отрос возрастной цинизм, и их легко вдохновить на разрушение докучной старины. При этом у них всегда есть перед глазами авторитеты, заслуживающие ниспровержения — учителя, что очень удобно в чисто операционном смысле.
В августе того же года Мао предъявил партийному пленуму написанный от руки короткий текст-дацзыбао, озаглавленный «Огонь по штабам». Это стало триггером. Школьники и студенты, объединённые в отряды «красногвардейцев» («хунвейбинов»), а также юные пролетарии, называвшие себя «бунтарями» («цзаофанями»), образовали что-то вроде «коммунистического Талибана» и приступили к насаждению ортодоксального колхозного социализма.
В стране начался хаос. Молодёжь стала громить всех, кто в их понимании олицетворял «буржуазность» — т.е. любой стиль жизни, отличный от казарменно-барачного. Досталось всем прилично одетым людям, лавочникам, театрам, монастырям, музеям, библиотекам и даже Великой китайской стене, фрагмент которой погромщики разобрали. Но главное — недоросли нападали на тех, кто имел над ними власть.
Первыми под раздачу попали преподаватели и академическое начальство, затем нападению подверглись партийные чиновники. В лучшем случае их изгоняли, но могли и убить. Свеженазначенный министр МВД, обращаясь к подчинённым, благословил резню: «Стоит ли арестовывать хунвейбинов за то, что они убивают? Я думаю так: убил так убил, не наше дело». Милиция не вмешивалась.
Проведя силами хунвейбинов и цзаофаней грандиозную партийную чистку, Мао свернул процесс революционного обновления, направив армию на усмирение разгулявшейся и уже передравшейся друг с другом молодёжи. К середине 68-го «коммунистический Талибан» прекратил своё существование. В рунете популярна идея, что их руководители были расстреляны, но это не так. Репрессии настигли их уже после смерти Мао. У самого же «Кормчего» хватило ума не инвертировать террор. Миллионы бывших «красногвардейцев» и «бунтарей» были отправлены в деревенскую тьмутаракань, но ссылка городской молодёжи в деревню на «перевоспитание» была всеобщей практикой, начавшейся задолго до хунвейбинов.
Вообще же разрушение Китая под флагом «Культурной Революции» продолжалось до смерти Мао в 1976 году, но уже без экстрима. А потом к власти пришёл Дэн Сяопин, и Китай свернул туда, где он поныне и находится...
Сун Биньбинь была дочерью высокопоставленного партийного функционера генерала Сун Жэньцюна, одного из основателей Народно-освободительной армии Китая, загнанного на задворки политики во время «Культурной Революции», но потом вернувшегося во власть и ставшего одним из «Восьми бессмертных», управлявших Китаем в последние два десятилетия прошлого века.
Недавно в Нью-Йорке умерла Сун Биньбинь, женщина весьма характерной судьбы. Для разговора о ней нужна небольшая преамбула.
Мао Цзэдун, как всякий нормальный диктатор, очень опасался «мартовских ид» — и как всякий нормальный диктатор, имел на это все основания. На старости лет, что тоже довольно типично, его опасения переросли в паранойю. Чтобы забороть внутрипартийную фронду и перетряхнуть административную вертикаль, он придумал натравить ширнармассы на партийное начальство.
В мае 1966 года Мао отстранил от власти мэра Пекина, не согласного с суровостью партийной цензуры, и это стало началом процесса, вошедшего в историю как «Культурная Революция». Мао буквально призвал народ атаковать и ниспровергать партийных боссов и просто авторитетных людей, которые якобы обуржуазились и забыли, что жизнь коммуниста — это непрерывная боротьба в стиле «до-основанья-а-затем».
Боротьбу предлагалось возродить с целью изничтожения «четырёх пережитков»: старого мышления, старой культуры, старых привычек и старых обычаев. Не будь дурак, обращался Мао не просто к народу, а к детям и юношеству. У этой социальной страты ещё не отрос возрастной цинизм, и их легко вдохновить на разрушение докучной старины. При этом у них всегда есть перед глазами авторитеты, заслуживающие ниспровержения — учителя, что очень удобно в чисто операционном смысле.
В августе того же года Мао предъявил партийному пленуму написанный от руки короткий текст-дацзыбао, озаглавленный «Огонь по штабам». Это стало триггером. Школьники и студенты, объединённые в отряды «красногвардейцев» («хунвейбинов»), а также юные пролетарии, называвшие себя «бунтарями» («цзаофанями»), образовали что-то вроде «коммунистического Талибана» и приступили к насаждению ортодоксального колхозного социализма.
В стране начался хаос. Молодёжь стала громить всех, кто в их понимании олицетворял «буржуазность» — т.е. любой стиль жизни, отличный от казарменно-барачного. Досталось всем прилично одетым людям, лавочникам, театрам, монастырям, музеям, библиотекам и даже Великой китайской стене, фрагмент которой погромщики разобрали. Но главное — недоросли нападали на тех, кто имел над ними власть.
Первыми под раздачу попали преподаватели и академическое начальство, затем нападению подверглись партийные чиновники. В лучшем случае их изгоняли, но могли и убить. Свеженазначенный министр МВД, обращаясь к подчинённым, благословил резню: «Стоит ли арестовывать хунвейбинов за то, что они убивают? Я думаю так: убил так убил, не наше дело». Милиция не вмешивалась.
Проведя силами хунвейбинов и цзаофаней грандиозную партийную чистку, Мао свернул процесс революционного обновления, направив армию на усмирение разгулявшейся и уже передравшейся друг с другом молодёжи. К середине 68-го «коммунистический Талибан» прекратил своё существование. В рунете популярна идея, что их руководители были расстреляны, но это не так. Репрессии настигли их уже после смерти Мао. У самого же «Кормчего» хватило ума не инвертировать террор. Миллионы бывших «красногвардейцев» и «бунтарей» были отправлены в деревенскую тьмутаракань, но ссылка городской молодёжи в деревню на «перевоспитание» была всеобщей практикой, начавшейся задолго до хунвейбинов.
Вообще же разрушение Китая под флагом «Культурной Революции» продолжалось до смерти Мао в 1976 году, но уже без экстрима. А потом к власти пришёл Дэн Сяопин, и Китай свернул туда, где он поныне и находится...
Сун Биньбинь была дочерью высокопоставленного партийного функционера генерала Сун Жэньцюна, одного из основателей Народно-освободительной армии Китая, загнанного на задворки политики во время «Культурной Революции», но потом вернувшегося во власть и ставшего одним из «Восьми бессмертных», управлявших Китаем в последние два десятилетия прошлого века.
BY Отец Гиперсемиотий
Warning: Undefined variable $i in /var/www/group-telegram/post.php on line 260
As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. The regulator said it has been undertaking several campaigns to educate the investors to be vigilant while taking investment decisions based on stock tips. "And that set off kind of a battle royale for control of the platform that Durov eventually lost," said Nathalie Maréchal of the Washington advocacy group Ranking Digital Rights. Sebi said data, emails and other documents are being retrieved from the seized devices and detailed investigation is in progress. Telegram users are able to send files of any type up to 2GB each and access them from any device, with no limit on cloud storage, which has made downloading files more popular on the platform.
from pl
