В истории различных акций национал-большевиков отмечаются также эпизоды "гастрономического терроризма" — случаи, когда активисты партии бросали едой в известных политиков и чиновников.
Историй таких много — торт с криком "Привет от НБП!*" прилетал в президента Чувашии, лидера Справедливой России Миронова забрасывали яйцами, Чубайса обливали майонезом, а в Зюганова кидали помидоры. Причём все эти ситуации попадали на новостные ленты. Есть несколько причин, по которым такие акции действительно работали и имели смысл, несмотря на кажущееся на первый взгляд ребячество предприятия.
1. Наказание Такое "покушение" не приносит никому ощутимого вреда, соответственно, вероятность того, что за этим последует возбуждение уголовного дела — минимальна. Во всяком случае, это зависит от воли "пострадавшего" (так, ход делу пытался дать Чубайс), а тут уже встаёт вопрос о степени оскорблённости накрахмаленного воротничка тем, что его запачкали помидором. Зюганов, кстати, вполне спокойно воспринял эту ситуацию. Мол, я же политик, знал, на что иду. Весьма здравое рассуждение о предсказуемости негатива. Особенно когда политик из тебя хуёвый.
2. Унижение Когда мы берём оружие и целимся в государство (то есть в его представителя), то, по сути, равняемся с ним по силам. Мол, у вас есть репрессивный аппарат, а теперь и мы не хуже, давай бороться. В какой-то степени это меньше способствует ощущению у них страха и возмущения, возникает скорее злость и желание дать отпор. Мы можем нанести удар, они могут дать ответ.
А что может сделать государство, если мы закидываем его святыни яйцами? Это же святотатство! Власть была сакральной с момента возникновения государства в Древнем Египте — никто не знает, чем живет царь, его происхождение —мистифицированная тайна. Бог на земле, взявший меньшее от человеческого, ждет меча больше, чем унижения, ведь для почитаемого позор хуже смерти.
Почему этим не занимаются сейчас?
Моё мнение такое: в конце 90-х и нулевые эпатаж воспринимался достаточно спокойно, а такое действие могло найти отклик у народа, так как люди мыслили свободно и не зашоренно. За на первый взгляд бессмысленным действием люди видели описанную выше суть. Я бы даже сказала, что они чувствовали её. Чувствовали свою причастность к происходящему фибрами души — "спасибо, я бы сделал так же". Я думаю, что люди были способны ловить смыслы, как частоты.
Сейчас даже в слишком буквально осмысленных вещах (акции прямого действия) люди смысла не видят: вот активисты, берутся за дело и решают проблемы, а всё равно найдутся люди, которые скажут: "Ну и зачем? И какой смысл? Что, думаете, после этого Путин встанет и уйдёт?". Что уж говорить об акциях, где смысл транслируется не так явно.
Стоит ли винить в этом людей? Вина, конечно, есть, но если разбираться в этом и опускаться до разборок с теми, с кем мы должны объединяться, делу это не поможет. Общественность сейчас напоминает Кая, в которого попал осколок дьявольского зеркала. А наша задача — растопить заледеневшие сердца.
В истории различных акций национал-большевиков отмечаются также эпизоды "гастрономического терроризма" — случаи, когда активисты партии бросали едой в известных политиков и чиновников.
Историй таких много — торт с криком "Привет от НБП!*" прилетал в президента Чувашии, лидера Справедливой России Миронова забрасывали яйцами, Чубайса обливали майонезом, а в Зюганова кидали помидоры. Причём все эти ситуации попадали на новостные ленты. Есть несколько причин, по которым такие акции действительно работали и имели смысл, несмотря на кажущееся на первый взгляд ребячество предприятия.
1. Наказание Такое "покушение" не приносит никому ощутимого вреда, соответственно, вероятность того, что за этим последует возбуждение уголовного дела — минимальна. Во всяком случае, это зависит от воли "пострадавшего" (так, ход делу пытался дать Чубайс), а тут уже встаёт вопрос о степени оскорблённости накрахмаленного воротничка тем, что его запачкали помидором. Зюганов, кстати, вполне спокойно воспринял эту ситуацию. Мол, я же политик, знал, на что иду. Весьма здравое рассуждение о предсказуемости негатива. Особенно когда политик из тебя хуёвый.
2. Унижение Когда мы берём оружие и целимся в государство (то есть в его представителя), то, по сути, равняемся с ним по силам. Мол, у вас есть репрессивный аппарат, а теперь и мы не хуже, давай бороться. В какой-то степени это меньше способствует ощущению у них страха и возмущения, возникает скорее злость и желание дать отпор. Мы можем нанести удар, они могут дать ответ.
А что может сделать государство, если мы закидываем его святыни яйцами? Это же святотатство! Власть была сакральной с момента возникновения государства в Древнем Египте — никто не знает, чем живет царь, его происхождение —мистифицированная тайна. Бог на земле, взявший меньшее от человеческого, ждет меча больше, чем унижения, ведь для почитаемого позор хуже смерти.
Почему этим не занимаются сейчас?
Моё мнение такое: в конце 90-х и нулевые эпатаж воспринимался достаточно спокойно, а такое действие могло найти отклик у народа, так как люди мыслили свободно и не зашоренно. За на первый взгляд бессмысленным действием люди видели описанную выше суть. Я бы даже сказала, что они чувствовали её. Чувствовали свою причастность к происходящему фибрами души — "спасибо, я бы сделал так же". Я думаю, что люди были способны ловить смыслы, как частоты.
Сейчас даже в слишком буквально осмысленных вещах (акции прямого действия) люди смысла не видят: вот активисты, берутся за дело и решают проблемы, а всё равно найдутся люди, которые скажут: "Ну и зачем? И какой смысл? Что, думаете, после этого Путин встанет и уйдёт?". Что уж говорить об акциях, где смысл транслируется не так явно.
Стоит ли винить в этом людей? Вина, конечно, есть, но если разбираться в этом и опускаться до разборок с теми, с кем мы должны объединяться, делу это не поможет. Общественность сейчас напоминает Кая, в которого попал осколок дьявольского зеркала. А наша задача — растопить заледеневшие сердца.
He floated the idea of restricting the use of Telegram in Ukraine and Russia, a suggestion that was met with fierce opposition from users. Shortly after, Durov backed off the idea. But Telegram says people want to keep their chat history when they get a new phone, and they like having a data backup that will sync their chats across multiple devices. And that is why they let people choose whether they want their messages to be encrypted or not. When not turned on, though, chats are stored on Telegram's services, which are scattered throughout the world. But it has "disclosed 0 bytes of user data to third parties, including governments," Telegram states on its website. As a result, the pandemic saw many newcomers to Telegram, including prominent anti-vaccine activists who used the app's hands-off approach to share false information on shots, a study from the Institute for Strategic Dialogue shows. Either way, Durov says that he withdrew his resignation but that he was ousted from his company anyway. Subsequently, control of the company was reportedly handed to oligarchs Alisher Usmanov and Igor Sechin, both allegedly close associates of Russian leader Vladimir Putin. But Kliuchnikov, the Ukranian now in France, said he will use Signal or WhatsApp for sensitive conversations, but questions around privacy on Telegram do not give him pause when it comes to sharing information about the war.
from pl
