03.2025 монокль

Это фото вызывает умиление и радость. Мальчик, банхар, юрта и пояс крепко подвязан, чтобы не распуститься до демократии.

Несмотря на принадлежность Пандито Хамбо-ламы Аюшеева к тибето-монгольской традиции, его подход, безусловно, имеет много общего с дзэн-буддизмом: что ни цитата — коан.

❗️Путин заявил, что не считает себя киборгом

На самом деле отказ Путина от идентификации себя как киборга — настоящий манифест традиционного человека, не подверженного постмодернистской фрагментации. Это наш ответ Донне Харауэй.

Харауэй в «Манифесте киборга» использовала образ киборга как символ разрушения границ — между человеком и машиной, природой и культурой, мужским и женским. Киборг у нее — это гибридное существо, бросающее вызов традиционным категориям.

Владимир Владимирович же, отрицая свою «киборгичность», напротив, утверждает себя как «чистого» человека, разрывающего все связи с постгуманистической логикой.

Дискуссии о цензуре в культурном поле ведутся десятилетиями, приобретая новые измерения в условиях трансформации медиаландшафта и цифровизации общества. В этом контексте особый интерес представляет концепция, высказанная недавно Александром Гельевичем Дугиным: радикальный тезис о тотальном запрете с последующей инверсией механизма цензуры. Вместо традиционного запретительного подхода Александр Гельевич предлагает модель постепенной легализации культурных артефактов через систему селективного разрешения — ежедневного включения отдельных произведений в легитимное поле на основании экспертной оценки. Постепенно, методично: сегодня — песню Deep Purple, завтра — трек Radiohead. 

Этот подход, при всей его парадоксальности, мог бы стать импульсом для реабилитации прикладной культурологии, которая в отечественной системе гуманитарного знания, к сожалению, носит чуть ли не маргинальный характер,  сводясь к формальному освоению компетенций без четкой профессиональной перспективы, т.е. культурология превратилась в образования для тех, кому оно нужно, но не совсем понятно зачем. Между тем, культурологический анализ обладает мощным герменевтическим потенциалом: любой артефакт может быть интерпретирован как в рамках деструктивной нарратологии, так и через призму нашей цивилизационной аксиологии. Ключевым фактором здесь выступает не объективное содержание текста, а эпистемологическая рамка исследования. 

Пока институциональные механизмы «позитивной цензуры» остаются гипотетическими, я предлагаю начать работу по апробации этого метода на микроуровне. Я решил записать серию бесед, в которых буду применять культурологический инструментарий для анализа популярных текстов (прежде всего поп-музыки) с целью выявления в них сокрытых смыслов, соответствующих нашей ценностной парадигме.

В первом выпуске я предлагаю вам обсудить классическую поп-балладу «Hazard», записанную Ричардом Марксом в 1991 году для альбома «Rush Street».

Пост про цензуру попал в марксистско-ленинские Telegram-каналы — и оттуда прибежали юные коммунисты с проклятиями. Ну, во-первых, риторика комсомольцев о «свободе творчества» — это классический doublethink: самые рьяные адепты идеологического самоцензурирования внезапно предстают в роли защитников творческой свободы.

А во-вторых, к сути. С точки зрения социальной антропологии (Леви-Стросс) и семиотики культуры (Лотман), цензура не является внешним насилием над культурой, но имманентно ей присуща. Культура как система конституируется через запреты, маркирующие границы допустимого и формирующие символический порядок.

Леви-Стросс, анализируя институт табу, демонстрирует, что запреты выполняют не репрессивную, а структурирующую функцию: они организуют социальное пространство через бинарные оппозиции (сакральное/профанное, чистое/нечистое). Таким образом, цензура — не столько инструмент подавления, но механизм производства смыслов. 

Возникает закономерный вопрос о субъекте цензурирования. В отличие от упрощённых моделей, где цензор — это внешний агент власти, в действительности функцию селекции культурных текстов выполняет само сообщество. Человек, идентифицирующий себя с определённой традицией, неизбежно становится носителем её нормативных фильтров.

Критерии отбора культурных продуктов в таком контексте близки к апостольскому принципу «πάντα μοι ἔξεστιν ἀλλ’ οὐ πάντα συμφέρει» (1 Кор. 6:12) — «всё мне позволительно, но не всё полезно». Анализ любого текста требует герменевтической рефлексии: какую культурную функцию он выполняет? Какие ценности транслирует? Носит ли текст культуры душеспасительный характер или, допустим, способствует ли взращиванию бодхичитты?

В этом свете цензура предстаёт не как карательная практика, а как форма культурной аскезы — сознательного самоограничения ради сохранения семиотической целостности системы. Её цель — не подавление, а трезвение, противостояние энтропийным тенденциям в символическом универсуме. 

🪷 В России появятся буддийские реабилитационные центры для ветеранов СВО

Бурятия, Иркутская область и Тува под патронажем Буддийской традиционной сангхи России пришли к общему мнению о необходимости строительства таких санаториев для ветеранов СВО, положив начало этому важному проекту в Год защитника Отечества.

Депутат Госдумы Шолбан Кара-оол встретился с Бимбой Доржиевым - главным хранителем феномена Пандито Хамбо-ламы Итигэлова и Дид Хамбо-ламой Иркутской области Алдаром Долгоржаповым для обсуждения этого проекта.

«Применение медитативных практик буддизма в психологической реабилитации участников СВО и членов их семей, духовные практики совладания с посттравматическим стрессовым расстройством, коррекционные практики – все это важно претворять в жизнь, и чем раньше, тем лучше», – считает Шолбан Кара-оол.

✔️ Подписаться на Буддийский фонд.рф

Безусловно, критически важный социальный проект!

Но, говоря о создании реабилитационных программ, особенно хочется увидеть развитие сотрудничества между Русской Православной Церковью и государственными институтами – в частности, Министерством обороны и региональными администрациями. Это могли бы быть монастырские центры духовной адаптации, специализированные паломнические программы, системная катехизация бывших военнослужащих. Сегодня многие нуждающиеся в помощи не решаются даже зайти в церковь или договориться о встрече со священником. Решение этого вопроса на институциональном уровне, по аналогии с успешными практиками российских буддистов, стало бы значимым шагом в развитии христианской миссии внутри страны.

На прошлой неделе я представлял «Нэчжа» на премьерном показе в Петербурге. Прихожу в кинотеатр — а там зал поделился пополам: с одной стороны китайская делегация (генконсул, сотрудники консульства, бизнесмены + представители комитета по внешним связям), с другой — мамы с маленькими детьми (видимо, те билеты, что поступили в свободную продажу). 

Немного растерялся: о чём говорить такой разношёрстной публике? Решил пойти через противопоставление Диснею, завязав всё на китайскую философию и категорию «вэнь». Начинаю с любимой темы: «Ван Хунин ещё в 80-е писал, что Маркс был прав абсолютно во всём…» 

И тут из зала раздаётся детский голос: «Мааам, а когда мультик начнётся?»

Выдерживаю паузу, будто так и задумано, и продолжаю: «…прав во всём, кроме одного: он перепутал базис с надстройкой!» Тут уже Генконсул не выдержал и начала хохотать над легкой абсурдностью ситуации.

Понравилось ли моя речь коллегам из консульства я, видимо, узнаю, если когда-нибудь пойду за визой, а вот мультфильм тоже всем рекомендую — он про доброе-вечное, как и должно быть.

«Я там не была»

Девушки с Патриков опровергли эксперименты Лурии 30-х годов. А.Р. Лурия, один из основателей советской нейропсихологии, в 1930-х годах провел серию экспериментов, изучая различия между конкретным и абстрактным мышлением. Суть экспериментов заключалась в том, что культурным (городским) и некультурным (крестьянам) людям давали несколько заданий на логику. В том числе, часто цитируемый пример силлогизма про белого медведя:

«На Севере все медведи белые. Новая Земля — на Севере. Какого цвета медведи на Новой Земле?»

На что простые люди отвечали: «Я не знаю, я там не был» или «Если бы я видел, я бы сказал, а так — не могу знать».

Из чего Лурия сделал вывод, что конкретное мышление крестьян опирается на личный опыт, а способность к формально-логическим операциям формируется под влиянием социального контекста. Поэтому мы сейчас как всех урбанизируем, как окультурим, так они сразу научатся считать белых медведей, не выходя из комнаты.

Ну и что мы видим? Милая девушка - в эпицентре «социального контекста», а все равно не помогает. Так может, качества (в том числе, мышление) определяются чем-то другим? 😉

Вообще Люсьен Леви-Брюль бы прослезился от умиления: чистая, незамутнённая цивилизацией мысль, свободная от тирании логики. Эта девушка не только опровергает марксистскую нейропсихологию, но и показывает, что путь от модерности до архаики не длиннее прогулки от метро «Баррикадная» до Патриков.

Голландский химик Пол Крутцен в начале 2000-х предложил ввести категорию антропоцена для обозначения геологической эпохи, в которой человечество становится главным фактором изменений на планете (климата, биосферы, геологии). Эта идея повлияла на леволиберальную экологическую повестку последних 10-15 лет, а если быть точнее — она подпитывала квазигностический антигуманистический характер этой идеологии: человечество — враг Земли, людей должно быть меньше, а без людей будет ещё лучше.

События последнего времени заставили меня посмотреть на проблему антропоцена под другим углом. Антропоцен трещит по швам. Эта эпоха, когда мы воображали себя хозяевами планеты, завершается, но не апокалипсисом, а медленным погружением в подземные слои реальности. Александр Гельевич на днях написал очень точный текст про «войну нор», а петербургские учёные не случайно запустили к открытию ПМЭФ радио, транслирующее «Пульс нефти» и «Шёпот земли». Образ норы навёл меня на метафору крота как ключевого животного новой эпохи — КРОТОЦЕНА. Кроты — не просто животные, а агенты хаоса, нарушающие стабильность поверхности. Они роют туннели, создают скрытые полости, что можно трактовать как метафору скрытых политических, экономических и военных процессов. Их норы — это альтернативные инфраструктуры: туннели повстанцев, подземные города, шахты и нефтяные скважины, через которые земля «дышит».

Кротоцен — эра фундаментального переворота, где все прежние парадигмы оказываются перевёрнутыми. Власть человека над природой сменяется властью земли над человеком. То, что мы привыкли считать эксплуатацией недр, оборачивается новой реальностью: теперь недра эксплуатируют нас. Архитектура власти претерпевает радикальную трансформацию. Если в антропоцене города росли вверх небоскрёбами, то в кротоцене цивилизация проваливается вниз, в царство бункеров и тоннелей. Война за территорию уступает место войне за подтерриторию — сложной битве за контроль над подземными пространствами, где традиционные карты бессильны.

Сам процесс историографии претерпевает метаморфозу. История больше не пишется людьми — отныне её авторами становятся нефть, медленно пульсирующая в земных жилах, пыль, засыпающая техногенные артефакты, и кроты, слепые пророки новой эры, бессознательно прокладывающие ходы в теле планеты.

Этот переход проявляется в конкретных геополитических трендах: подземные военные комплексы на Ближнем Востоке, нефтяные месторождения, диктующие свою волю целым государствам, климатические изменения, вынуждающие человечество искать спасения под землёй.

Но даже в подобной ситуации следует держать ум свой во аде и не отчаиваться: достаточно вспомнить преподобного Иоанна Многострадального из Киево-Печерского патерика, который сам закапывал себя в землю, видя в этом путь к духовному возрастанию. Гордыня, как известно — корень всех грехов, а погружение в землю — заветный путь к смирению.

На ПМЭФ показали «цифровое ДНК Земли», это неофициальное название проекта «Террабайт» от «Газпром нефти», говорится в сообщении компании 

Совместно со студией radugadesign «Газпром нефть» создала виртуальную лабораторию с 30-метровым демо-экраном. В основе – цифровые двойники месторождений и технологии изучения Земли. Инсталляция рассказывает, как нейросети помогают геологам заглядывать на километры вглубь планеты.

В компании заявили, что уже добывают более половины нефти и газа с помощью искусственного интеллекта. В 2026 году на основе проекта также будет создана мультимедийная экспозиция в Музее геологии, нефти и газа в Ханты-Мансийске. По планам, он станет футуристичным центром инноваций, сравнимым с Музеем будущего в Дубае.

Следует понимать, что кротоцен — это не отдалённое будущее, а сама ткань нашей повседневности (Alltäglichkeit). Недаром Хайдеггер отмечал, что повседневность скрывает бытие, и в случае кротоцена — погребает его глубоко под землёй. При этом кроты, оставляя следы своих нор, нарушая гладкость газона (символа искусственно упорядоченной повседневности), обнажают почву — высвечивают бытие. В этом фундаментальная дуальность кротоцена и наш шанс.