Американская Джорджия первой трети XX века – жестокое, едва ли не доисторическое захолустье бедности и убожества, населенное людьми со всевозможными формами уродства. Сельский мир, который описывает в своей автобиографии Крюз, суров и брутален, совершенно обыденный расизм, бессмысленное насилие, гротескные и лишенные какой-либо логики поступки и планы на жизнь, однако сладкая, несентиментальная грусть смягчает повествование, великодушное и всепрощающее сознание автора отказывается обрушиваться сурово на изменчивые фигуры, составлявшие его прошлое. У каждого есть своя доля горя и травм и главный герой стойко воспринимает ту, что досталась именно ему.
Одни критики сравнивают прозу этой книги с прозой Уильяма Фолкнера и Фланнери О'Коннор, другие говорят, что это невыдуманные «Сны поездов» Дениса Джонсона, а журнал The New Yorker назвал мемуары Крюза одной из лучших автобиографий, когда-либо написанных американцем.
Американская Джорджия первой трети XX века – жестокое, едва ли не доисторическое захолустье бедности и убожества, населенное людьми со всевозможными формами уродства. Сельский мир, который описывает в своей автобиографии Крюз, суров и брутален, совершенно обыденный расизм, бессмысленное насилие, гротескные и лишенные какой-либо логики поступки и планы на жизнь, однако сладкая, несентиментальная грусть смягчает повествование, великодушное и всепрощающее сознание автора отказывается обрушиваться сурово на изменчивые фигуры, составлявшие его прошлое. У каждого есть своя доля горя и травм и главный герой стойко воспринимает ту, что досталась именно ему.
Одни критики сравнивают прозу этой книги с прозой Уильяма Фолкнера и Фланнери О'Коннор, другие говорят, что это невыдуманные «Сны поездов» Дениса Джонсона, а журнал The New Yorker назвал мемуары Крюза одной из лучших автобиографий, когда-либо написанных американцем.
Now safely in France with his spouse and three of his children, Kliuchnikov scrolls through Telegram to learn about the devastation happening in his home country. Right now the digital security needs of Russians and Ukrainians are very different, and they lead to very different caveats about how to mitigate the risks associated with using Telegram. For Ukrainians in Ukraine, whose physical safety is at risk because they are in a war zone, digital security is probably not their highest priority. They may value access to news and communication with their loved ones over making sure that all of their communications are encrypted in such a manner that they are indecipherable to Telegram, its employees, or governments with court orders. Some privacy experts say Telegram is not secure enough Investors took profits on Friday while they could ahead of the weekend, explained Tom Essaye, founder of Sevens Report Research. Saturday and Sunday could easily bring unfortunate news on the war front—and traders would rather be able to sell any recent winnings at Friday’s earlier prices than wait for a potentially lower price at Monday’s open. After fleeing Russia, the brothers founded Telegram as a way to communicate outside the Kremlin's orbit. They now run it from Dubai, and Pavel Durov says it has more than 500 million monthly active users.
from pl
