К тому часу, как за окнами автобуса рассвело и в белёсой дымке утреннего тумана показались последние домишки Холодной балки, чёрные силуэты копров да уходящие под косогор запорошенные поля, в салоне кроме меня с водителем не осталось никого. Маршрут пролегал на последнее село Холмистое, а дорога – на спуск к балке, затем в гору и к последней развилке дорог. Места эти были хорошо знакомы, ведь мы въезжали в Долину терриконов – так для себя называл этот край, сложенный полями и холмами, островами Зорянской степи и ставками, словно небольшими бусинами нанизанными на нити ручьёв в низинах многочисленных балок: Криничная, Кошачья, Почтовая, Вербовая... Над долиной же той со всех сторон словно сторожевые башни для охраны заповедного покоя высились рукотворные исполины, пирамидальных силуэтов терриконы – то по парам, то поврозь создавали они поистине хрестоматийный пейзаж Донбасса.
«На повороте остановите?» Распрощавшись со мной, автобус порычал налево, а мой же путь пролегал прямо – по извилистой полевой дороге меж посадок. Снегу было дня два отроду, без каких-либо следов. Туман скрывал всё, что находилось далее пятидесяти метров, поэтому когда вышел на поляну, то сложно было поверить, что буквально рядом со мною покоилось то великое, ради чего сюда пришёл – выросших бок-о-бок два огромных террикона. Предстояло восхождение.
Уже возле подножия более крупного из них среди небольшой поросли тростника и далее к вершине заметил следы – где-то здесь жил небольшой зайчонок, которого, помнится, встретил прошедшим летом, растерянного, прямо на склоне. Зайчишка, можно сказать, высокогорный. Подрос уж, наверное... Почему он жил именно здесь и что делал – непонятно, ведь вокруг не было никакой растительности, никакого укрытия – терриконы эти ещё не остыли, не обросли и всё ещё «дышали» подобно спящим вулканам. Отчётливый запах исходящего из их недр газа появился уже на полпути к вершине и с каждой минутой лишь усиливался. По мере подъёма, несмотря на близость, террикон-близнец всё более растворялся в тумане и становился похож, скорее, на парящую в поднебесье гору-призрак с недоступной вершиной. Поляна, посадки, дорога меж ними – всё, что осталось внизу, скрылось напрочь.
С набором высоты усиливались боковой ветер и моя боязнь пропасти: "позвоночник" террикона был довольно узкий и совершенно голый, без чего-либо, за что можно было ухватиться: "Поди, сейчас как качнёт порывом и покачусь" – думал и продолжал путь вдоль крутого обрыва. Наконец, вершина. У террикона она оказалась двуглавой – эдакий Эльбрус в миниатюре. В "седле" между ними лежала старая шпала от некогда проложенного подъёмника. Здесь же увидел источник едкого газа – несколько уходящих в недра горы воронок, закисших по краям жёлтым окаменелым налётом.
Ураганный боковой ветер, снежная пурга, безжизненный каменистый грунт, скрывшаяся под пеленой тумана земля, парящая над ней глыба и отделявшая от неё пропасть, уходящая в непроглядную бездну – пейзаж вокруг казался поистине неземным и уж точно не донбасским! Должно быть, точно так порой выглядит мир с одной из вершин Эльбруса, высочайшего пятитысячника Европы – точно так же он выглядел и с вершины одной из многих сотен рукотворных гор Донбасса, с высоты всего-то сотню метров над землёй.
К тому часу, как за окнами автобуса рассвело и в белёсой дымке утреннего тумана показались последние домишки Холодной балки, чёрные силуэты копров да уходящие под косогор запорошенные поля, в салоне кроме меня с водителем не осталось никого. Маршрут пролегал на последнее село Холмистое, а дорога – на спуск к балке, затем в гору и к последней развилке дорог. Места эти были хорошо знакомы, ведь мы въезжали в Долину терриконов – так для себя называл этот край, сложенный полями и холмами, островами Зорянской степи и ставками, словно небольшими бусинами нанизанными на нити ручьёв в низинах многочисленных балок: Криничная, Кошачья, Почтовая, Вербовая... Над долиной же той со всех сторон словно сторожевые башни для охраны заповедного покоя высились рукотворные исполины, пирамидальных силуэтов терриконы – то по парам, то поврозь создавали они поистине хрестоматийный пейзаж Донбасса.
«На повороте остановите?» Распрощавшись со мной, автобус порычал налево, а мой же путь пролегал прямо – по извилистой полевой дороге меж посадок. Снегу было дня два отроду, без каких-либо следов. Туман скрывал всё, что находилось далее пятидесяти метров, поэтому когда вышел на поляну, то сложно было поверить, что буквально рядом со мною покоилось то великое, ради чего сюда пришёл – выросших бок-о-бок два огромных террикона. Предстояло восхождение.
Уже возле подножия более крупного из них среди небольшой поросли тростника и далее к вершине заметил следы – где-то здесь жил небольшой зайчонок, которого, помнится, встретил прошедшим летом, растерянного, прямо на склоне. Зайчишка, можно сказать, высокогорный. Подрос уж, наверное... Почему он жил именно здесь и что делал – непонятно, ведь вокруг не было никакой растительности, никакого укрытия – терриконы эти ещё не остыли, не обросли и всё ещё «дышали» подобно спящим вулканам. Отчётливый запах исходящего из их недр газа появился уже на полпути к вершине и с каждой минутой лишь усиливался. По мере подъёма, несмотря на близость, террикон-близнец всё более растворялся в тумане и становился похож, скорее, на парящую в поднебесье гору-призрак с недоступной вершиной. Поляна, посадки, дорога меж ними – всё, что осталось внизу, скрылось напрочь.
С набором высоты усиливались боковой ветер и моя боязнь пропасти: "позвоночник" террикона был довольно узкий и совершенно голый, без чего-либо, за что можно было ухватиться: "Поди, сейчас как качнёт порывом и покачусь" – думал и продолжал путь вдоль крутого обрыва. Наконец, вершина. У террикона она оказалась двуглавой – эдакий Эльбрус в миниатюре. В "седле" между ними лежала старая шпала от некогда проложенного подъёмника. Здесь же увидел источник едкого газа – несколько уходящих в недра горы воронок, закисших по краям жёлтым окаменелым налётом.
Ураганный боковой ветер, снежная пурга, безжизненный каменистый грунт, скрывшаяся под пеленой тумана земля, парящая над ней глыба и отделявшая от неё пропасть, уходящая в непроглядную бездну – пейзаж вокруг казался поистине неземным и уж точно не донбасским! Должно быть, точно так порой выглядит мир с одной из вершин Эльбруса, высочайшего пятитысячника Европы – точно так же он выглядел и с вершины одной из многих сотен рукотворных гор Донбасса, с высоты всего-то сотню метров над землёй.
Since January 2022, the SC has received a total of 47 complaints and enquiries on illegal investment schemes promoted through Telegram. These fraudulent schemes offer non-existent investment opportunities, promising very attractive and risk-free returns within a short span of time. They commonly offer unrealistic returns of as high as 1,000% within 24 hours or even within a few hours. Additionally, investors are often instructed to deposit monies into personal bank accounts of individuals who claim to represent a legitimate entity, and/or into an unrelated corporate account. To lend credence and to lure unsuspecting victims, perpetrators usually claim that their entity and/or the investment schemes are approved by financial authorities. "Russians are really disconnected from the reality of what happening to their country," Andrey said. "So Telegram has become essential for understanding what's going on to the Russian-speaking world." But the Ukraine Crisis Media Center's Tsekhanovska points out that communications are often down in zones most affected by the war, making this sort of cross-referencing a luxury many cannot afford. Messages are not fully encrypted by default. That means the company could, in theory, access the content of the messages, or be forced to hand over the data at the request of a government.
from pl
